2048. Все детали - Мерси Шелли
«Ну да, щас! – парировал внутренний собеседник. – Сам ведь знаешь, что не случайное. Зеркальные нейроны, язык зверей и птиц. Биологические компоненты в системах навигации кибов, забыл?»
Басс протянул руку к лисёнку. Тот отодвинулся.
– Ты же не выбросишь его, правда? – Аквамариновые глаза Марии как будто заранее знали ответ. – Он пока ничего не умеет, но быстро учится.
«Провоняет ведь всю квартиру», – подумал Басс.
Лисёнок поглядел на него, как невропатолог на дебила… и превратился в водопроводный кран. Басс тряхнул головой – перед ним снова сидел лисёнок и как ни в чём не бывало вылизывал лапу.
Басс постоял ещё немного, осмысливая увиденное. Потом погрозил зверьку кулаком, вызвал искин домовладельца и оплатил счёт за воду самого высокого качества. Через пару минут наверху зашелестел душ.
ЛОГ 18 (ВЭРИ)
Что толку сжимать веки, если чуткий слух от этого лишь обостряется!
Когда киб влетел в тоннель, успокоившийся было ребёнок опять захныкал. Ну уж нет, пусть лучше «живые картинки»! Вэри открыла глаза и подалась вперёд, к спинке следующего кресла, с твёрдым намерением вырубить источник звука.
Девочка лет пяти. То, что Вэри сперва приняла за короткую курточку с капюшоном, при ближайшем рассмотрении оказалось коконом из собственных волос ребёнка. Длинные светло-зелёные локоны стекали с головы сплошной волной до самых колен. Продолжая ныть, девочка то и дело раздирала этот покров руками, но добавочные гены водорослей-«липучек» делали своё дело: волосы снова сходились и красиво застёгивались.
Вэри поёжилась. Её собственное шёлковое кимоно показалось тяжёлой кольчугой рядом с этой пижонской «влаской». Она непроизвольно оправила накладной воротник, подтянула верхний пояс. Привычный ритуал вернул чувство гармонии с простой одеждой, и Вэри пошла дальше: выровняла трёхслойные края широких рукавов так, чтобы голубой шёлк выступал на два пальца из-под белого, а самый нижний жёлтый настолько же выдавался из-под полупрозрачного голубого.
На самом деле, кимоно – что надо. Вовсе даже не тяжёлое. А широкий оби из мышиной парчи завязан «задним узлом» вовсе не из скромности: так удобнее дыхание контролировать.
Другое дело, что причёску не поменяешь. В такие моменты Вэри прямо-таки ностальгировала по тем временам, когда работала младшей феей. Тяжело, конечно, день за днём промывать мозги всем этим занудам. Зато какой фейерверк она устраивала на собственной голове ежегодно второго июня, в День Феи, превращая волосы в световоды!
При нынешней ответственной работе так не повеселишься. Раз голова перестала быть украшением и превратилась в рабочий инструмент, в неё не должен залезать кто попало. Остаётся чисто функциональная укладка: не заколки для волос, а волосы, модифицированные для работы с этими заколками. Тоже, в общем-то, световоды, но удовольствия уже никакого.
Девочка, сидящая впереди, вдруг подняла голову. Большие карие глаза были мокрыми, но чувствовалось, что ребёнку надоело ныть без ответа. Столкнувшись взглядом с черноволосой незнакомкой, она снова уставилась в пол и издала очередное «уы-ы-ы».
Работа на уровне зрительного контакта никогда не вдохновляла Вэри. Но простейшие приёмы Марта ей все-таки вдолбила. Вот сейчас ребёнок снова посмотрит. Обязательно посмотрит: мало кто умеет сопротивляться инстинкту «второго взгляда». Вэри развернула веер.
Маленькая зеленоволосая хотела лишь удостовериться, что большая черноволосая перестала на неё пялиться. Но когда она подняла глаза, на месте головы черноволосой было такое!.. такое!..
Вэри щелчком свернула веер. Ребёнок, мгновение назад изводивший нытьём весь киб, сидел теперь с выпученными глазами, не издавая ни звука. Полный контроль, хоть крестиком вышивай. Конечно, одна девчонка – несерьёзный масштаб для шокового гипноза. Теракт или конкурс красоты разом прошивает тысячи обывателей. И всё же индивидуальная работа приятней, чем окучивание толпы.
Она откинулась на спинку кресла. Киб мчался вместе с сотнями других машин по тоннелю, и волны рекламы яростно атаковали всё это стадо. Пульсирующие логли струились по потолку и стенам, передавая эстафету от заведения к заведению: чайхана «Горный дух», рыбная закусочная «Хо и Хо», нетро «У Отто»… Рестораны и магазины побогаче использовали самонаводящиеся лазерные пушки и прицельно лупили картинками по каждой паре глаз до тех пор, пока киб с обладателем этих глаз не вылетал из зоны обстрела.
Ага, всё-таки путешествие в общественном кибе имеет свои преимущества! Окна машины потускнели, голубая вспышка сбила пару рекламных махаонов ещё на подлёте. Искин-таксист знал своё дело и не собирался выпадать из расписания из-за какого-нибудь пассажира, поддавшегося на обработку.
Зато новичков цепляет. Вот и первая жертва: водитель мчащегося рядом «боинга-компакт» долго жмурится под лазерным обстрелом, но наконец сдаётся и утвердительно кивает. С витрины «Пиццерии Лучано» тут же срывается вдогонку огромная квадратная коробка. Пролетев метров сто, коробка плюхается в приёмный контейнер на крыше киба с точностью, которой позавидовали бы все ракетчики прошлого века. К середине тоннеля над потоком машин уже носятся сотни таких снарядов всех цветов и размеров, подсвеченные трассирующим огнём новых логлей. Некоторые кибы сбавляют скорость и сворачивают к заманившим их магазинам.
Вэри подумала, что из всех знакомых ей наворотов внешней трёхмерки это тоннельное буйство рекламы больше всего похоже на Ткань. Скорее всего, дело именно в провинциальности. В крупных городах давно уже не позволяют таких грубых вторжений в общественное аудиовизуальное пространство. Большая часть прошивок идёт тихими потайными строчками – либо через личные искины, либо через персональный сервис добрелей и прочих служб гумподдержки. Здесь же кажется, будто киб – это маленький нанозит, несущийся в прозрачной вене огромной руки, а тоннель вокруг – как рукав кимоно одной из воинствующих приватисток, которые любят нашивать на одежду «скальпы» подбитых рекламных тварей.
Она отвернулась от окна.
Над спинкой впередистоящего кресла торчала голова в зелёных водорослях.
М-да, вот тебе и шоковый гипноз… Обленилась, привыкла работать с толпами. А ведь знаешь прекрасно, что чем больше людей, тем тупее они ведут себя. В разреженной толпе – как муравьи, в плотной – как жидкость, а при полном отслеживании обратной связи в этой жидкости исключается даже случайная турбулентность.
Но всё это перестаёт работать, когда человек – один, сам по себе. Ох, не зря, не зря тебя Марта гоняла на практику, на ночные улицы бандитских кварталов!
– Ты неорг? – прошептала девочка.
Немного подумав, Вэри кивнула с важным видом. Карие глаза девочки стали ещё больше.
– Ты едешь на кладбище?!
Снова кивок. К широко распахнутым глазам ребёнка добавился открытый рот, откуда вылетело маленькое «ах».
– Ты меня заберёшь?!
– Ты тоже едешь на кладбище, – уклончиво ответила Вэри.
– Эти везут! – Девочка мрачно кивнула вперёд, где сидели родители. Женщина в дремодеме, а мужчина что-то читает. Интересно, а где гувернантка?
Вэри заглянула на сиденье девочки, ожидая увидеть пушистую игрушку, заботливо усаженную рядом с хозяйкой.
Не угадала. Кукла с утиной головой была использована в качестве скамеечки: одна коленка девочки стояла на утиной голове, другая – на кукольном тельце в изодранном платьице.
– Они всегда обещают, что если
