Винсент Килпастор - Беглый
Я снова понял, что как бы не корчил тут из себя американца, настоящие американцы набрали плова из вежливости и ждали момента, чтобы его вышвырнуть в ведро вместе с тарелкой, а я лопал его так, что за ушами стоял треск.
Спас сигнал боевой тревоги из Кэмп Рино. Все побросали плов и ринулись в лагерь — выяснять в чем дело, не напал ли на нас Талибан. Торжественный фуршет кончился.
Как выяснилось позже, один из курсантов школы нацгвардии предупредил по рации талибанских партизан, и вермонтский патруль из трех Хамви обстреляли в полумиле от ворот лагеря. Серьезно пострадал один американец и трое афганских гвардейцев. Американцу осколком вырвало руку. Прямо по самое туловище, с корнем. Его необходимо было срочно эвакуировать в Германию в большой армейский госпиталь в Рамштайне. Обычно этим занимается специально оборудованный под скорую помощь сто тридцатый Геркулес «Медэвак». Сейчас Медэвака не было и парня решено было везти обычным бортом. По дороге нужна было дозаправка и борт садился в К2, Карши-Ханабад.
«Некрасиво радоваться, но как же это все кстати. Прямо до дома долетим. Давай собираться бегом, Алэкс»- обрадованно шепнул мне Ван Эппс Донован.
* * *Вы так не летали в жизни. Старый дребезжащий аэроплан. Пипикающая электронная хрень на коленях. Куча проводков и капельниц. Обдолбаный обезболивающими солдат без сознания прямо перед тобой. И запах. Не запах женщины, а запах человеческой крови и освежёванной плоти, который перебивает запах бинтов и йодов. Чтобы система жизнеобеспечения не отсоединилась от вермонтского стрелка, кто то должен был сидеть рядом с носилками и держать прибор на коленях. Руки и колени моментально затекали. Нас в грузовом отсеке было человек восемь. Мы договорились держать портативную Ай Си Ю — интенсив кэйр юнит — реанимацию, по очереди, по двадцать минут. И снова по кругу, пока не летим до К2, где ждет немецкий медэвак.
Вермонтский снайпер потерял в Афгане руку, чтобы в ноутбуке Ван Эппса никогда не села батарейка и весь мир вдруг не остановился.
* * *То, что я дал Михал Иванычу слово проникнуть в красный сектор базы абсолютно не означало, что я туда собирался. Михал Иваныч по легенде вернётся в свою московскую патриархию через пару дней. А Ильдар мне понадобится уже завтра. Контракт то у нас назревает афганский — следовательно предстоит получить так называемую выездную визу.
Выездная виза это способ закрепощения собственных граждан и еще одно преступление юртбаши против человечности. Человек имеет право ехать куда ему заблагорассудится если его туда пускают. Он не обязан вымаливать разрешения и платить пошлину собственному государству за выезд из него.
* * *На самолёт мы с Джейком успели тютелька в тюлечку. Спасибо Ильдару — проскочили без досмотра. Если бы знать наперёд — могли б и дурятину с собой взять, не напрягать отца. И прилетели по расписанию. И такси в Каршах взяли чётко.
Хорошо, что Эппс отзвонился ночью. Даже если бы мне не надо было мчать сломя голову за контрактом, то спешить надо было Алонсо. Не успели мы прилететь в Карши, как узнали, что в К2 объявлена тревога и общий сбор. Но вот тут возникла первая накладка. Пейджер Алонсо был у дурёхи Юбочки, а она как сквозь землю провалилась. И времени поискать её по городку не было ни у меня, ни у сержант-майора. Очертя голову мы постучались в кабинет Шпиги.
— Вот, господин лейтенант, сэр, Возвращаю сержанта-майора в целости и невредимости, сэр.
— Отличная работа, Алэкс бой. Ты мне нравишься все больше и больше.
— Господь храни Америку, сэр!
— Хорошо. Поставьте пейджер на зарядку и оба свободны.
— Вот тут то у нас вышла накладка, сэр…
— Вы утратили секретный пейджер контрразведки армии США?
— Никак нет, сэр. Забыл дома. Сейчас вернусь за ним в город и немедленно привезу вам, сэр. Мы очень спешили на сигнал тревоги, сэр!
Шпиги кинул взгляд на интерактив и как раз в этот момент Юбочка пришла в движение.
— Сержант-майор, отправляйтесь-ка нести службу в соответствии с протоколом «тревога-две янтарные ракеты». А вас, Щюрик, я попрошу остаться.
— Так точно, сэр.
Алонсо щелкнул каблучищами и оставил меня один на один с лейтенантом Шпигельманом. Мне показалось, что он сейчас закроет дверь изнутри и начнёт избивать, как когда-то избил отрядник в Зангиоте.
— Интересный ты человечек, Алэкс, он же Щурик. Я недавно присмотрелся и обратил внимание на занятную деталь. Все переводчики и двуязычные с допуском на базу прошли собеседование-скрининг с фирмой ВЛР — Ворлд Лэнгвидж Ресорсиз. Все, кроме одного. Угадай, кого?
— Риторический вопрос, сэр.
— В соответствии с американским законодательством я вынужден задать тебе несколько вопросов, Алэкс.
— Я готов, сэр!
— В соответствии с американским законодательством ты имеешь право отказаться от специальной процедуры.
— Какой процедуры, сэр?
— Полиграф. Я хочу провести допрос с детектором лжи. Ты можешь отклонить мою просьбу.
— Почему же, сэр? Мне нечего скрывать, сэр. Давайте хоть прямо сейчас.
— Нет. Я не обязан предупреждать тебя — когда. Полиграф хорош, когда его не ждут. Ты просто подпиши консент — вот тут и тут, а допросить я тебя смогу потом в течении шести месяцев, когда мне будет угодно. Понял?
— Так точно, понял, сэр.
— Свободен. Пока можешь идти.
Я вышел на воздух, вдохнул полной грудью солярного духа Оплота Свободы.
3.22
За два дня до знакового события смущённый Кори Бендер, наш потенциальный агент в Браун энд Рут робко воспользовался услугами Майнард Дайнэмикс. Заливаясь краской, он не торгуясь отсчитал двести баксов, и попросил нас удалиться. Мы с Алоносо передислоцировались на участок подразделения Сигнал и стали вести наблюдение уже с помощью пипикающего американского полевого бинокля с ночным видением.
Вскоре застенчивый Бендер приволок туда пленительную Гюли — луноликую девушку из Бухары. Кажется она работала на кассе или раскладывала товары в Пи Эксе. Нет-нет. Постойте-ка — она убирала грязную посуду со столов в солдатской столово́й. Точно. Выпускница университета. Есть ли будущее у страны где дипломированный учитель идёт на военную базу потому что оккупанты дают усиленный паёк и платят рейхсмарками?
Насладившись в полной мере учительницей английского, Бендер вернул нам ключи от моего личного вертепа — «Балтика-Зеро», а Джейк Алонсо с места в карьер впарил ему увесилительную турпоездку в Ташкент. Все американцы сфокусированные на результат холерики. Стрипушник Аси и Яси, Анна и маленькая Натаха, Рано и мой дэдди вдруг яркими образами возникли из ханабадской пыли, приправленной солярным выхлопом. Шангри Ла была в какой-то паре сот миль, а Бендер проживал жизнь практически впустую. Всё что требуется для броска на столицу — это повод, например перекинуть маленький контрактик с широких плечей Халибёртон, на узкие, но такие американские плечи Майнард Дайнэмикс. Кип Америка бизи. Подписание контракта состоится прямо в Ташкенте. Олл инклюзив. Даже виагра и бамбук. Бендер кивнул и моментально согласился. Как только — так сразу. Замётано, пацаны. Шумно вздыхая Бендер, как розовый слон, наконец покинул казарму.
Кто же из нас тогда знал, что золотая рыба, на которую Алонсо раскинул сети уже сидела на золотом унитазе с журналом Тайм в руках?
* * *Мой гоголевский «нос» принадлежал прекрасной 17 летней Гевхар Биби.
Женщины в Афганистане тянут на вес золота. Их нехватает — обычная проблема стран победившего ислама с узаконенным многоженством. Афганскую девочку Гевхар Биби отдали в другую семью в двенадцать лет. Вспомните себя в двенадцать лет. Доверчивое, беззащитное, наивное существо. Двенадцатилетняя девочка как конвертируемое расчетно-платежное средство.
В двенадцать её передали с рук на руки. А когда надоела мужу через пару лет — её жизнь стала превращаться в сущий ад. Как говорил великий русский поэт:
Завязавши под мышки передник,Перетянешь уродливо грудь,Будет бить тебя муж-привередникИ свекровь в три погибели гнуть.
Ну она и подорвала. Ночью, путаясь в длинных цветастых юбках, плиссированной бурке и китайских шлёпках на босу ногу. Пульсом вырывалось из ушей маленькое храброе сердечко. Будучи беглым сам, снимаю перед ней мой видавший виды паколь. Нет же ничего легче чем скрываться женщине в Афганистане — лицо-то под буркой. Ура ребята! Побег состоялся.
Утром следующего дня её ловит небритая афганская полиция. Выслушав истории о кошмарах и ужасах девичьей семейной жизни в лапах садиста мужа, полицейские не долго кумекая, вернули беглянку родному отцу. Пусть сам решает по понятиям действовать или по эмоциям. Отец Гевхар Биби помолившись, поступает все же «по понятиям». Он снова сдаёт свою родную дочь тирану-мужу. Браки-то свершаются на небесах.
