Карина Вран - Свето-Тень

Конечно, он все понял. Только как-то по-своему.

— Извини, Ирина, пожалуйста! Мне сон приснился, и я… в общем, если бы я знал, что это ты, я бы… ну, я ни за что не позволил бы себе…

Я резко отвернулась, пытаясь скрыть предательски нахлынувшие слезы. Отлично! Он готов переспать с любой, за исключением меня!

— Ничего. Мы оба чуть не сделали глупость.

Не заплакала. И голос не задрожал.

— Мы же друзья? — осторожно спросил он.

Я обернулась. После всего, что мы пережили?

— Конечно! — произнесла я вслух. Ты, милый, для меня больше, чем друг, только это уже несущественно…

… Это было ужасно: пробираться сквозь джунгли, опасаясь с каждым новым шагом нарваться на какую-нибудь гадость. Там, на берегу Ривала, все казалось простым и логичным — до Айрина, зимней резиденции Императора, было лишь километров пятьдесят, находиться рядом с разбитым флаэрелем нам не хотелось, тела Стайра и Милена извлечь мы не смогли бы, а хватиться нас должны были лишь к закату, нас раньше не ждали в Айрине. Так или иначе, но решение мы прияли, Брендон докромсал многострадальный флаэрель лазером, достал вакуум-пакеты с едой и кое-какую посуду (мы должны были устроить привал ниже по течению, где Ривал, срываясь с полуторакилометровой высоты, образует красивейший водопад), и мы пошли покорять природу. Уже через пару часов жуткой влажности, стегающих по телу и лицу лиан, и всех остальных прелестей мы поняли, что природа покорила нас. Джунгли: разнообразие, даже буйство растительности, от которого разбегаются глаза, но уже через полчаса все одинаковое — одна ненавистная темная зелень. И насекомые!

Скорее всего, именно насекомые и доконали меня. В какой-то момент я просто села на землю и заплакала. Бедолажка Брендон тщетно порхал вокруг меня, подыскивая слова утешения — я не воспринимала действительности. Когда поток иссяк, а боль еще явственно давила на горло, я спросила:

— Скажи, у вас водятся драконы?

Брендон слегка опешил, но потом популярно так поведал, что водятся, причем в большом количестве, на первой от Капеллы планете — Опоре (всего в системе три планеты: вышеозначенная Опора, Консул I — резиденция Императора, планета-сад и все такое, и Консул II — необитаемый безводный мир, но, рассказывая о нем, Брендон всегда отводил взгляд в сторону, из чего я сделала вывод, что нечто стратегически важное на Консуле II имеется). Содержание сероводорода и инертных газов в атмосфере Опоры вкупе с сильнейшими перепадами температуры, обусловленными малым расстоянием до звезды, делают этот мир малоинтересным для человечества, зато там прекрасно себя чувствуют огромные Дайр'Кооны. По происхождению они прямые потомки рептилий, но «рожденный ползать летать не может» отменяется — Дайр'Кооны оснащены мощными крыльями. Однако разумом удивительные существа не блещут, что и помогло им избежать истребления — людям хватило криогов. Опора — единственное место обитания чудищ, нашим воздухом они дышать не могут, и все попытки вывезти их на другие планеты заканчивались плачевно: даже в полностью воспроизведенных условиях родного мира Дайр'Кооны гибнут.

В целом, Брендон подкинул мне материала для размышлений на весь оставшийся путь. И с кем же я тогда сражалась?..

Насекомые!!!

Наверное, к вечеру мы осилили километров восемь, хотя по ощущениям выходили все сто. Нам сказочно повезло — мы наткнулись на небольшую, но удобную пещерку, очевидно, бывшую ранее обиталищем крупного животного. С хозяином нам удалось не познакомиться.

Я сразу ненавязчиво рухнула в дальнем углу нашего пристанища, а Брендон развел огонь (помню, я еще удивилась, как этот древний навык не атрофировался с веками космической цивилизации). Пока мое бездыханное тело валялось наподобие мешка с картошкой, Император готовил ужин. Кстати, мне очень понравилась его стряпня: нежнейшее мясо с чуть тушеными овощами. Ели мы молча, у обоих не было ни сил, ни желания говорить. А потом Брендона отчего-то потянуло на лирику.

— Ирина, можно тебя попросить?

Интересный речевой оборот… Грядет великое! Желудок радостно урчал, чувство сытости усиливало мою благодарность, поэтому я просто ответила:

— Можно.

— Расскажи мне что-нибудь. Из историй погибшей Терры. Ты же знаешь, так много безвозвратно утеряно.

Я задумалась. Усталость уже тяжелила мне веки, да и в голове была лишь звонкая пустота, но я должна ему «спасибо» за ужин.

— Ладно. Слушай. Я вычитала это у Борхеса, латиноамериканского писателя XX века. Я всегда была к ним неравнодушна — в смысле, к писателям из Латинской Америки. Так вот, это не он придумал, но очень тонко и своеобразно передал.

По легенде, где-то высится Башня Победы, с кругового балкона которой открывается вид на все стороны света, а на балкон ведет винтовая лестница. У основания этой лестницы обитает таинственное существо — А Бао А Ку, будто бы чувствующее все оттенки человеческой души. Большую часть жизни оно проводит во сне, но стоит приблизиться человеку, как оно просыпается, и в нем зарождается внутренний свет. Когда человек восходит по винтовой лестнице, А Бао А Ку следует за ним, и с каждой ступенькой его окраска становится все более яркой и отчетливой, а форма более определенной. А Бао А Ку светится от счастья. Но законченности оно достигает, только если поднявшийся на балкон сподобился Нирваны, и дела его земные не отбрасывают тени. И иначе А Бао А Ку замирает на полпути, голубая окраска меркнет, свет, исходящий из недр его, гаснет. Парализованное существо стонет от страдания — страдания незавершенности, нереальности — стоны его едва слышны, словно шелест шелка. Когда человек начинает спуск, А Бао А Ку скатывается вниз, к основанию лестницы, чтобы в безвременном сне дожидаться следующего гостя. И за всю историю человечества А Бао А Ку вознеслось на балкон лишь однажды[6]…

— Как чудесно, — прошептал Брендон.

Догорающий огонь отбрасывал блики на его красивое лицо, придавая ему выражение особенной одухотворенности. Он протянул мне руку, я вложила в нее свою маленькую ладошку. Мы сидели на полу пещеры, покрытому сухими листьями, держались за руки и молчали. Мечтательные и спокойные.

— Ты же устала, — произнес наконец Брендон.

Я кивнула.

— Спим по очереди. Ты первая.

Сил возражать не было, желания тоже. Почти мгновенно я ушла в глубокое забытье, без времени и сновидений.

Брендон разбудил меня, когда иссякла моя половина ночи. Он уснул едва ли не быстрее, чем я до него.

Я загляделась на чуть теплящееся пламя, разрывающее темноту. А потом чуть хриплый голос Брендона прервал созерцание.

— Иди сюда, детка…

А утро пришло неожиданно. Ушла в себя, когда вернусь — не знаю — это про меня. Я сидела на полу, усыпанному листвой, и занималась самоедством. Выискивала, нет, скорее выдумывала, что же во мне есть такое отталкивающее для Брендона. Оторвал меня от этого продуктивнейшего процесса чей-то далекий, но настойчивый рык. Я по-новому взглянула на окружающий мир, и оказалось, что в мире этом уже светло.

— Доброе утро.

Чудненький охранник! По ходу пьесы, вынести отсюда могли и Брендона, и угли от вчерашнего костра, а я сидела бы, уставившись в одну точку, расположенную где-то в неизбежности — в нигде.

— Думаю, нам стоит утвердить план действий на день, — спокойно сказала я.

— Боюсь, нам придется протопать остаток пути на своих двух, — невесело произнес Брендон.

— Пояснишь?

Он кивнул.

— Разумеется. Честно говоря, направляясь сюда, я просто хотел увести тебя от той кошмарной картины. И спокойно ждать высланную за нами группу.

— Ну и?

— Эту группу не выслали.

Повисла многотонная тишина. Хорошо во всем этом только одно — к длительному мерзкому переходу я готова. Но выслушать любимого все-таки стоит.

— Мало того, что до гибели флаэрель должен был послать импульсы о крушении по всем каналам, ладно, я допускаю, что передатчик вывели из строя первым же залпом, но ведь не проходит сигнал Звезды Атиров!

Я кивнула. Должна же существовать надежная поисковая система для усиления безопасности императорской семьи, Звезда — довольно удобный способ связи.

— Звезду может носить лишь ее единственный обладатель. Перед тем, как впервые надеть Звезду, хозяин должен внести в нее элемент ДНК — в твоем случае я проделал это за тебя.

(Мило — я ничего не чувствовала).

— Сейчас носителей звезды двое — так уж вышло, что и мой отец, и я были первыми и последними детьми в семье. Император вообще имеет право только на одного наследника — во избежание гражданской войны. Изредка, нарушая генетический контроль, сначала рождались девочки. Но ни их мужья, ни дети не имели права на Звезду. А все перемещения носителей отслеживаются. Вчерашнее не могли не заметить.