Вегетация - Алексей Викторович Иванов
— Серый, ты давай с ней! — жарко прошептал Матушкин и взял автомат наизготовку. — А я снизу прикрою, если что!..
Над их головами угловатыми изломами воздвигались два стальных этажа — четыре марша лестницы. Маринка проползла только половину нижнего марша. Серёга оторвал её руки от перил и скорчился, подставляя спину:
— Маришка, я тебя понесу! Держись за шею!
Он почувствовал, как Маринка повисла на нём сзади, крепко обхватив его тонкими руками. Он с трудом распрямил ноги, вставая, и попёр по ступенькам. Шаг. Шаг. Шаг. Шаг. Поворо-о-от… Шаг. Шаг. Шаг. Шаг…
А на третьем марше Серёга услышал, как в лесу завопили:
— Сука, они же на лестнице!..
Бойцы Алёны их заметили.
И тотчас всё вокруг ярко осветилось полосами и складками, пересеклось узкими тенями — это лучи фонарей нащупали их и уткнулись Серёге в глаза.
— Серый, я их прижму! — крикнул Матушкин. — Иди!..
С площадки второго марша затарахтел автомат Матушкина. Витюра бил по фонарям, не позволяя бойцам Алёны подобраться к лестнице.
Серёга медленно и тяжело шагал вверх, точно робот. Маринка висела на нём, и он чувствовал, как девчонка дышит ему в скулу. Мышцы скрипели от напряжения. Свет вокруг погас — бойцы Алёны выключили фонари. Серёга слышал голоса на поляне, слышал внизу треск автомата Матушкина. Всё огромное сооружение лестничной башни вразнобой неровно громыхало, с лихим визгом вспыхивали огни — это пули лупили по стальным конструкциям и рикошетили. Шаг. Шаг. Шаг. Поворо-о-от… Шаг. Шаг. Шаг. Шаг…
Перед Серёгой распахнулся прямоугольный проход в бетонной стене — путь на объект «Гарнизон». Серёга переступил высокий порог, ощущая лишь объём пустого помещения с пещерным запахом мокрого камня. А на два пролёта ниже охнул Матушкин, и его автомат умолк.
Серёга ничего не видел, не знал, куда он попал. Он осторожно сгрузил Маринку в темноту на бетонный пол и, задыхаясь, пояснил:
— Я за Витюрой…
Он скатился обратно по ступеням — поворот и ещё поворот. Матушкин лежал поперёк лестницы, неестественно откинув голову. Серёга понял, что Матушкин мёртв. Лицо его, такое подвижное, морщинистое и щетинистое, сейчас непривычно разгладилось и замерло в странной и горделивой улыбке. Глаза были закрыты. Матушкин будто исполнил номер и ждал аплодисментов.
— Спасибо, Витюра… — прошептал Серёга.
Снизу стреляли, арматура лязгала.
Серёга взлетел обратно к проёму входа и на пороге оглянулся. Почему-то ему стало очень нужно увидеть это с высоты башни… Небо на востоке чуть-чуть посинело. Не так, чтобы рассеять тьму, но достаточно, чтобы проявилось всё космически-обширное и сумрачное пространство в его протяжённом и таинственном разнообразии. Холмистые леса — как шерсть на звере, неясно расплывающиеся горные хребты с редкими и острыми зазубринами скал, дымящиеся туманом впадины болот, мягкие изгибы речных долин… Серёгу пробрал озноб: эта земля была прекрасной, а что они, люди, с ней сделали?..
Посиневший восток высветил и внутренность помещения, где очутились Серёга и Маринка. Это был тамбур: четыре шага в ширину, десять шагов в глубину. В дальней стене располагалась могучая стальная дверь в стальной раме. Ни ручки, ни звонка — ничего. Гостей здесь не ждали. Серёга поднял с пола обломок бетона и принялся молотить по двери. Дверь не дрогнула.
В потолок ударила пуля и, отскочив, сочно тюкнула в пол рядом с Серёгой. Серёга отшвырнул бетонный обломок, метнулся к сидящей у стены Маринке и перетащил её в угол — в мёртвую зону для рикошета. А сам с автоматом лёг на порог и высунулся наружу.
Кто-то из бойцов Алёны поднимался уже по второму маршу. Серёга дал вниз сквозь арматуру короткую очередь, и боец шарахнулся обратно.
С земли начали поливать огнём верхнюю площадку лестничной башни и дверной проём. Конструкции башни лязгали, звонко цокал бетон.
— Не боись! — через плечо бросил Маринке Серёга.
— Серый, нам не откроют… — из-за стены тоскливо ответила Маринка.
— Откроют! — уверенно заявил Серёга, но сам он в это уже не верил.
Он лежал на пороге и одиночными выстрелами, экономя патроны, бил внутрь конструкций, защищая лестницу. Восток светлел. Внизу под лестницей обозначилась поляна, по ней туда-сюда перебегали бойцы Алёны. Серёга понял, что завёл Маринку в западню. На землю — нельзя, в «Гарнизон» не пускают. Серёгу жгли обида и гнев, а ещё — пронзительная жалость к Маринке.
— Щас там, внутри, расчухают, что да как, и откроют! — пообещал Серёга.
Маринка промолчала.
На лестничном марше опять кто-то мелькнул. Серёга хотел пальнуть — но автомат только щёлкнул, будто икнул от голода. Патроны закончились.
Серёга вскочил, спрятался за стену, отстегнул рожок и поднял автомат как лопату. Когда враг ломанётся в проём, надо с размаха ударить его в рыло прикладом… Но снизу донёсся голос Алёны:
— Леонид, вернись!..
Серёга чутко прислушивался — вроде, противник отступил…
— Серёжка! — по-домашнему крикнула Алёна. — Выходите давайте оба! Так я тебя одного убью, а Мариночку не трону! Её же Костик любил!
Серёга посмотрел на Маринку, сжавшуюся в углу.
— Врёт она, — спокойно сказала Маринка.
— Тогда гранату ловите!.. — крикнула Алёна.
Серёга ждал, надеясь непонятно на что. Снаружи на стене возле проёма грянул взрыв, и осколки забарабанили по арматуре. Стрелок промахнулся.
Серёга встрепенулся. Он что, совсем мудак?!.. Он бросился в угол к Маринке и навалился на неё спиной, заслонил её, как бы залепил собою. Он — большой, широкий, а она мелкая. Когда граната — вторая, пятая или десятая — наконец-то взорвётся в тамбуре, его тело должно уберечь Маринку, принять убивающую сталь в себя, остановить собой лезвия смерти. Маринка сдавленно мычала и трепыхалась, но Серёга зажал её прочно, не выскользнет.
И лишь тогда могучая дверь вдруг заскрипела, застонала и открылась.
Серёга вскочил, сгрёб Маринку, перенёс её в два прыжка и вместе с ней, ничего не видя, ломанулся в убежище. Дверь нехотя поехала обратно, а потом взрыв гранаты в тамбуре туго ударил в неё снаружи и мгновенно захлопнул.
Серёга бережно опустил Маринку, и она встала рядом.
Они будто бы очутились в другом мире: яркий белый свет, окрашенные стены, мониторы… Контраст ошеломлял. Всё казалось нереальным. Там, за дверью, темнота, там стреляют на поражение, там сумасшедший лес, бригады, радиация, чумоходы, мутанты, призраки… А здесь и правда другой мир… И другое человечество… Серёга смотрел на стоящих перед ним учёных. Их было с десяток. Все в чистых голубых комбинезонах с «пацификами»… И все какие-то… прямые, что ли?.. Какие-то… невозможные! Да, встревоженные, да, насторожённые — и в то же время с глубинным спокойствием, будто за ними такая сила, что ни бригадам, ни чумоходам их не победить. В основном — молодые, почти мальчишки и почти девчонки… И начальник — низенький строгий дедок с седой бородкой… А Серёга с Маринкой — точно черти из преисподней: измученные, грязные, оборванные, перепачканные кровью…
Маринка ничего не говорила. У неё не было нужных слов.
А Серёга среди этих людей вдруг узнал Митяя. Конечно, Серёга сразу понял, что это не Митяй, не он, это типа как другой Митя, как его?.. это Дима Башенин… Но ясное лицо и внимательные глаза — это же Митька! Митька!
Серёга шагнул вперёд, протянул руку и сказал:
— Здравствуй, брат!
Примечания
1
Генеральная прокуратура РФ признала нежелательной деятельность Greenpeace в России. — Прим. ред.
