Четыреста капель крови - Вадим Кленин
Лектор по-отечески улыбнулся.
– Я ждал этого вопроса. Корпорации очень любят им прикрываться. Да, знания не равны мышлению. И человеческий мозг – это взаимодействие десятков, а может быть и сотен миллионов нейронов. Проблема в другом. Когда знания перейдут в мышление, а это в конце концов произойдет, будет уже поздно (щелк).
Стало так тихо, что Ефрем услышал жужжание мухи, пролетевшей где-то в передних рядах. А потом прозвучал громкий треск и удар – прямо за спиной лектора, в огромном панорамном окне, выходившем на трассу, случилась новая авария. Два флайера – бело-красный и салатово-голубой – столкнулись, потеряли скорость и рухнули куда-то вниз.
– И что нам делать, профессор? – испуганный голос раздался откуда-то с задних рядов.
– Единственный выход – вернуть (щелк) преимущество человеческому мозгу. Дать ему шанс противостоять суперкомпьютеру (щелк)!
– И как нам это сделать? – в третьем ряду поднялся огромный мужчина, которого в прошлой жизни взяли бы в любой бар вышибалой без конкурса.
Лицо лектора стало максимально серьезным.
– Вживить себе чип (щелк), который позволит нам играть на равных хотя бы в своей профессии.
Снова раздался щелчок ручки.
– Я христианин, – поднял руку еще один зритель, и до сих пор лоснившийся от самоуверенности лектор вдруг на миг скривился, словно увидел что-то архаичное. Правда, достаточно быстро взял себя в руки, ведь задавший вопрос продолжил говорить. – И слышал, что эти чипы не очень-то сочетаются с христианскими принципами. Еще в Библии сказано: когда придет Антихрист, наложит печать на чело либо на правую руку. И к тому же, не получат ли из-за этого машины над нами контроль?
– Мне даже странно слышать такие слова в наше время. Это предрассудки, – лектор, словно проповедник, поднял вверх правую руку, которая в тот же миг засветилась под лучами вспыхнувшей вдруг прямо над ним яркой лампы, а в левой снова щелкнуло. – Чип лишь обеспечит продвинутые навыки в какой-то конкретной области. Нет речи о том, чтобы полностью выпасть из жизни и уходить в леса. Сознание же ваше он не захватит. Если вам оторвать ухо, вы же не перестанете видеть? Правильно? Человеческий организм – слишком сложная структура. И вживление в руку или даже в мозг чипа не даст над вами полного контроля. Просто потому, что наши нервные каналы (а мозг их центр) устроены таким образом, что со временем учатся обходить поврежденный участок – конечно, пока мозг жив. И если чип будет слишком назойливо вмешиваться в работу организма, нервные импульсы его постепенно купируют и начнут игнорировать (щелк).
Ефрем очень внимательно слушал лектора. Так его родители – участники сопротивления? Те пластины, которые висели у них в районе виска, скрывали чипы?!
– Я тоже хочу, – едва слышно, самому себе сказал мальчик.
Он оглядел себя – вид пестрый и не самый презентабельный. Но это ничего, было бы желание. Его рука решительно легла на ручку двери, сжала ее и уже была готова потянуть на себя.
– Что, Рема, подслушиваем? – раздался над ухом вкрадчивый шепот, будто говорил объевшийся сметаной кот из мультика, и дверь так и не сдвинулась с места.
Глава 4
От одного из неприятных недоразумений, которые нередко вызывает испуг, Рему спасла ошибка шутника, сумевшего незаметно подобраться к нему со спины. Тот панибратски положил ладонь ему на плечо, будто давно дружил с Селиверстовым. Инстинкты, отточенные в виртуальных драках, не дали страху захватить организм и сработали на опережение. Ладонь нахала мгновенно была вывернута до хруста. А потом на отработанном рефлексе собственный кулак Ефрема полетел вперед.
Если бы у Ремы был опыт в реале, то наверняка шутник сейчас бы корчился бы от боли где-то в районе пластикового плинтуса. Ну, минимум – как говорят борцы – в пАртере. VR-технологии в целом бережно относились к хрупкому человеческому телу и не предполагали настоящей ярости. В общем, удар получился неубедительным. Да и в ответ тут же прилетел неслабый тычок под ребра. Теперь уже сам Рема вынужден был нагнуться, чтобы компенсировать боль. И мгновенно за это поплатился. Стукнулся головой – в опасной близости от виска – обо что-то очень твердое и почему-то гулкое. Искры сыпанули из глаз, изображение поплыло, но, к счастью, на этом драка закончилась.
Адреналин в крови прогорел так же быстро, как и возник, и зрение, наконец, синхронизировалось с реальностью. В метре, потирая живот и лоб одновременно, также полусогнувшись, стоял Колька Антипов по кличке Жердь. Уже пятый год он числился в третьем классе и теперь оказался на одном потоке с Селиверстовым. Прогульщик появлялся в школе нечасто, и потому мальчики виделись лишь время от времени, но все же приятельствовали. Жердь уже на голову перерос одноклассников, почему и получил свою кличку, и на общих уроках физкультуры – единственном предмете, который регулярно посещал, – всегда стоял первым. Хотя особой статью – ну разве что кроме гренадерского роста – не обладал. Плечи еще не начали расширяться на мужских гормонах, а голова выросла непропорционально большой и держалась на чересчур длинной шее.
– Привет, Рема, – сдавленно просипел паренек. – Ты чего такой резкий? Я ж пошутил.
Пальцы у Селиверстова разжались, и рука, готовившаяся нанести второй удар, расслабилась. Тем временем Антипов разогнулся, пару раз глубоко вдохнул, расправляя диафрагму.
– А, погоди, не отвечай. Сам догадаюсь. Этих тоже зомбируют? – Жердь, поморщившись от остатков боли, обошел Ефрема по дуге и прильнул к щели, откуда продолжал резонировать звучный бас. Кивнув в подтверждение своих слов, медленно, на цыпочках, отошел назад. И шепотом сообщил:
– Здесь еще два таких зала. Выдергивают туда зрителей, в основном с трибун «С» и «D», и промывают мозги.
– Мозги? – искренне удивился Рема. – Так все эти люди что, не революционеры?
Жердь вытаращил глаза.
– Какие революционеры? Ты что? Опять в «стекляшке» промышлял? Там, где бородатый мужик в сюртуке сидит на лавочке?
Еще в середине прошлого века все библиотеки оцифровали свои запасы мудрости и свели в единую базу. Получить доступ к знаниям можно было уже не выходя
