Яжмаг - Андрей Олегович Белянин
– Да продлятся ваши дни вечно, а мёд и шербет не переводятся на столе!
Мы по-восточному церемонно поклонились друг другу, приложив пальцы правой руки ко лбу и сердцу, после чего я спокойно вышел на угол, чтобы вызвать такси домой.
Фамильяр появился практически в ту же секунду, словно давно дрых в засаде, дожидаясь, пока я самостоятельно разберусь со своими проблемами. Но шерсть на его боках торчала клоками, а в паре мест даже дымилась. Значит, всё-таки где-то да подрался.
– Как всё прошло?
– Была чудовищная битва! Звенели стрелы и молитвы! Витала смерть над всеми нами, и кровь кипела берегами! Я дрался, как герой баллады, и, принимая боль в награду…
– Да чоткий Сотона, ты можешь без патетики?
– Могу. Мне удалось прорваться, и спрятаться, и затеряться, – честно признал мой демон, старательно уменьшаясь до размеров двухнедельного котёнка.
Я взял его на руки. Над дорогой висела растяжка: «Сколько должно умереть, чтобы ты привился?» Дебильный текст! Кто у них там придумывает подобную креативную хрень?! Представим, как отреагирует стандартный антиваксер… «Сколько должно умереть? Да хоть все! Пусть они все умрут, а я заберу их квартиры, богатства и не буду вакцинироваться, три ха-ха, фул-хаус, шах и мат, система!» А почему? Потому что кто-то там наверху нанял бездарного спичрайтера, гори он в аду! Ну а правительству остаётся лишь признать провал информационной войны. Может, таки надо было набирать профессиональных бойцов?!
Подъехавший «форд» принял нашу пару, и всю дорогу до Банковой мне пришлось выслушивать историю трёх неудавшихся браков бедного таксиста, потому что он-то как раз хороший, а вот все бабы (без обид, ничего личного!) просто стервы во плоти, хуже гонореи, хотя и она без баб не ловится, поэтому, уж прости, красавица, но…
Перед нашим домом водила начал намекать на всякие неприличные вещи, которые мы могли бы с ним реализовать у меня на квартире, раз уж мой необязательный жених не заявился вовремя, так что мне пришлось честно назвать ему свой гендерный тип. Ну чтобы ни у кого потом не было никаких иллюзий. Я не динамо.
Обалдевший от таких откровений, мужик резко втопил заднюю, торопливо заверяя, что он не такой, не совсем ещё европеец и не ко всему экспериментальному уже готов. Хотя против таких, как я, тоже ничего не имеет, он нашу позицию уважает, типа право свободного выбора, «моя задница – моё дело», и так далее…
Глава четырнадцатая
Мой ангел в погонах, замотан и груб.
Тяжёлые веки, блуждающий взгляд,
Глубокая складка ложится у губ.
Он хочет вернуться на небо назад,
Но ангелам воли нигде не дают…
В общем, мы вышли, даже не заплатив за проезд. Таксист категорически отказался брать что-либо из моих рук, объясняя это дело опасностью «переопылиться». Пожалуй, секс-просвещение в нашей стране всё ещё находится в зачаточном состоянии. И это печально.
– А где у нас девица Нонна? Что так резва, неугомонна?
– Ждём. Приедет на верблюде.
– Как чей-то твёрдый хрен на блюде?
Я, не задумываясь, отвесил ему щелбан в лоб!
– Эй, охреневший дед Пихто, за что?!
– За то, что не фиг рифмовать! Твою же мать… – не сообразив, что отвечаю в ту же самую, чтоб её, рифму, то есть веду себя как самый отпетый графоман, ляпнул я.
Дальше мы оба, развернувшись спиной к спине, просто ждали явления правнучки архангела. И, надо признать, верблюд с памятника Николаю Михайловичу Пржевальскому доставил нашу блондинку почти к дому, но, наверное, шагов за десять до арки Нонна вдруг начала клониться вбок, словно её укачивало. И прежде, чем я поспешил ей на помощь, с чёрно-синих небес слетела невнятная мраморная тень…
– Какого чоткого Сотоны?
Но сияющие нездешним светом крылья, поставив на брусчатку яркую блондинку в белом платье, мгновенно исчезли во мраке питерской ночи. Что же или кто же это был, очень хотелось бы знать? Однако, как вы понимаете, никто не собирался снисходить до меня с ответами. Я лишь успел вовремя добежать до Нонны Бернер и поддержать её за талию.
– О, а эт-то вы? Межд-ду проч-чим ваш верблюд такой вот… тряский… аж фу-у!
– Вы не ушиблись?
– Я фсё отбила! Фсю поп-пу… Упс! Во-ню-чий верблюдина-а…
Видимо, мне не стоило уточнять, кто именно. Сама девица предпочла повиснуть у меня на плече, похрюкивая и подхихикивая. Боже ты мой, я никогда не видел, чтобы всего ОДИН глоток виски (пусть это даже «Королева высокогорья»!) доводил хоть кого-нибудь до такого состояния. Но ей хватило.
Как? А мне-то откуда знать…
Белая лошадь с жеребёнком на тонком барельефе как бдительный страж не издала ни звука. Значит, более-менее всё было в относительном порядке. То есть идеальным не может быть ничто, но в данном случае и пятьдесят на пятьдесят не самый худший расклад. Ну типа всё ок, ровно, пойдём домой…
– Секунда! Все на шаг назад! Сейчас сработает разряд!
Фамильяр, как всегда, был на высоте, остановив нас с весёлой правнучкой архангела на втором этаже, когда залётная ворона в поясе шахида взорвалась напротив нашей двери на третьем. Перья, вонь, запах гари и пороха, но кого этим удивишь в спящем Санкт-Петербурге? Никого.
Когда дым развеялся, то, разумеется, первым в квартиру проник мой котодемон, проверяя, всё ли мирно, нет ли засады, мин, растяжек, и давая отмашку лапкой – заходите!
Да, всё было в полном порядке. Никто не посмел посетить жилище яжмага в его отсутствие. И точно так же никто ничего подозрительного нигде не оставил. В смысле никто не посмел тронуть мой посох, влезть в мою почту, откупорить мой виски и так далее…
Я препроводил Нонну в спальню, осторожно спросив:
– А кто помогал вам слезть с верблюда?
– Ни зна-аю. Но… он прекрасен как… ник-кто… – на томном выдохе простонала наша сожительница с такими страстными переливами мелодий в голосе, что я вдруг впервые испытал укол настоящей здоровой (нездоровой) ревности. Да и впервые ли?
Честно говоря, подобные чувства лично для меня всегда были немного странными. То есть прошу прощения, но ни по профессии, ни по воспитанию я никак не мог дерзать всерьёз и надолго привязывать к себе совершенно независимого человека. Возможно, стоит попробовать объяснить, и, как всегда, это получится коряво. Но я попробую.
Ибо в ревности изначально есть отголосок слабости, неуверенности в себе и своих чувствах, даже злобы, а это абсолютно неприемлемо! Хотя бы потому, что каждый из нас имеет право на собственный взгляд, на свою точку зрения, в той или иной мере
