Валерий Самохин - Браток из Нигде
— Он первый начал, — неохотно буркнул Вовка, вспомнив детсадовскую отмазку.
— Какая разница — первый… последний? Ты в чужом мире, здесь ты Никто и звать тебя Никак. За такие фокусы можно и головы лишиться. Стражу зачем избил?
— А че они? — привел железобетонный довод Вовка.
— Отомстят! — пригрозил Знайка.
— Заебутся пыль глотать! — мрачно прозвучало в ответ. — Мочил этих козлов и буду мочить!.. В параше.
Мысленная беседа была прервана испуганным писком, раздавшимся из груды соломы в углу небольшой — шагов пять на пять — тюремной камеры. Гранитные своды темницы, истекающие крупными каплями подземной сырости, были едва различимы в мерцании оплывшей свечи. Вовка приподнялся с лежанки и встретился с удивленным взглядом ярко-синих глаз, принадлежащих худенькому мальчугану лет пятнадцати-шестнадцати. Густые черные волосы были неровно обрезаны вровень с хрупкими плечами, а пухлые губы дрогнули в несмелой улыбке, обнажая белоснежные зубы.
— Ты кто? — дружелюбно спросил Вовка.
— Ян, — почему-то шепотом ответил мальчуган.
— За что тебя замели?
Глаза мальчишки наполнились слезами, а нос предательски хлюпнул. Дрожащим голосом он начал свой рассказ:
— Я из Алавийского княжества… — встретив вопросительный взгляд, он пояснил. — Это за северными перевалами Диких гор. Герцог Ютуш поднял восстание и захватил власть в стране. Всех преданных престолу он казнил, а за теми, кто сумел скрыться за границей, охотится тайная полиция.
Горестно вздохнув, мальчишка продолжил, глухо роняя фразы:
— Мою семью вырезали под корень. Я бежал в Славию, надеясь спрятаться у своего дяди, но по дороге на нас напали разбойники и убили всех слуг. Мне вновь удалось сбежать, но я остался без единого пенса. Когда добрался до столицы, местная стража арестовала за бродяжничество и теперь я буду продан в рабство. Денег, чтобы заплатить штраф в пять золотых, у меня нет.
Вовка подошел к мальчишке, доверчиво вскинувшему свои глазища, обнял его за плечи и прижал к себе. Ласково потрепав спутанную шевелюру, он успокаивающе произнес, внутренне содрогаясь от нахлынувшей ярости:
— Не боись, пацан, деньги не проблема. За вшивых пять монет продавать в рабство… Бля, да здесь мозги надо кой-кому вправить, в край охренели!
Сквозь приглушенные рыдания с трудом пробился голос Знайки, прозвучавший с угрюмым предостережением:
— Смотри, чтобы тебе самому не вправили. Слышишь, топот в коридоре?
— Шура, не стучите лысиной по паркету! — с веселой злостью ответил Вовка и ласково отодвинул мальчишку: — Спрячься под лежанку!
Скинув с себя кожаную курку, он резко обернулся на скрежещущий звук открываемой двери. В освещенном проеме появились силуэты тюремных надзирателей. Первым в камеру вошел, поигрывая короткой дубинкой, мордатый детина с наглым взглядом мутных от похмелья глаз. Следом ввалилось еще трое.
— Порезвимся? — с ухмылкой предложил детина.
— Давай! — охотно согласился Вовка и, поднырнув под удар дубинки, впечатал лоб в подбородок надзирателя.
Мрачное узилище взорвалось криками боли, проклятиями и звучными шлепками ударов. Через некоторое время численный перевес противника привел к закономерному исходу: руки у Вовки были крепко связаны за спиной, а сам он, с туго затянутой на шее веревкой мрачно смотрел на приближавшегося детину. Второй конец веревки, перекинутой через дубовую балку, держали двое надзирателей.
— Порезвимся? — злобно сощурив опухшие глаза, спросил мордатый детина и сделал шаг вперед.
— Давай! — кивнул в ответ Вовка, с силой оттолкнувшись от каменного пола.
Сдвоенный удар ногами в челюсть отбросил хрустнувшее шейными позвонками тело к двери тюремной камеры. Резкий рывок веревки передавил захрипевшее горло, и свет в Вовкиных глазах плавно потух. Чубайсы гребанные, мелькнула напоследок угасающая мысль…
— Что же вы, сударь, сразу не показали свой знак? — по отечески пожурил Вовку сухощавый тип в монашеской рясе. — Люди Тайного Канцлера не в нашей юрисдикции и… можете быть свободны.
Мокрый от вылитой на него воды браток со спокойной усмешкой встретил пылающий холодной злобой взгляд и молча кивнул головой. В допросной, куда его препроводили едва он очнулся после драки, было прохладно, и Вовка зябко поежился. Выдержав небольшую паузу, он коротко потребовал:
— Золото!
— Ах, да, совсем забыл! — с издевкой воскликнул монах и выложил на стол изрядно похудевший мешочек.
Вовка двумя пальца приподнял за края кошель. На потемневшую от времени и сырости деревянную поверхность сиротливо выкатились монеты. Вовка сгреб их в кулак и подбросил в воздух; ловко перехватив, он с силой припечатал монеты к столу.
— Мальчишку я забираю с собой.
— Как вам будет угодно, — пожал плечами монах и вытащил из рукава пергаментный свиток. Удивленно вскинутые брови получили злорадное пояснение: — Вызов на дуэль от графа Фензеля.
Вовка с любопытством развернул коричневый свиток и пару минут разглядывал замысловатый текст, не поддающийся чтению еще и из-за затейливости букв, украшенных завитушками. Мысленно сплюнув, он усилием воли подавил шевельнувшийся червячок беспокойства и поднялся со стула.
— Будь здоров, не кашляй!
И уже в спину получил небрежно брошенную фразу, прозвучавшую с легкой угрозой.
— Я думаю, что мы еще встретимся.
— Да хоть каждый день, братуха! — резко обернувшись, беспечно ответил Вовка и, сделав на прощанье «козу», вышел за дверь.
Пройдя по тюремному коридору, он по-хозяйски отодвинул щеколду на двери знакомой камеры и весело крикнул:
— Зека Ян, с вещами на выход!
Мальчишка недоверчиво вытаращился на него и, увидев ободряющий кивок, стремглав бросился из камеры. Выйдя из дверей каземата, они оглядели друг друга в лучах заходящего солнца и весело расхохотались: Вовкина одежда выглядела чуть лучше лохмотьев мальчишки.
— Куда двинем?
— К дяде! — безапелляционно заявил мальчишка. — Он живет в нескольких кварталах отсюда.
— Что же ты не передал ему маляву… весточку? — изумленно вскинул брови Вовка.
— У герцога везде свои люди, — нехотя ответил Ян. — И себя бы не спас, и дядя оказался бы под угрозой.
Темнело быстро. Солнце скрылось за вершинами гор, багровым отблеском облаков освещая сумрачную улицу. В вечерний город вступала прохладная ночь позднего лета. Булыжная мостовая предательски разносила звуки шагов припозднившихся прохожих. Полчаса торопливого пути привели недавних узников к воротам двухэтажного особняка, скрытого за раскидистыми деревьями, растущими вдоль узкой улочки.
Дядя оказался невысоким толстячком с роскошными бакенбардами и хитрым настороженным взглядом беспокойно бегающих глаз. При виде мальчишки он испугано ойкнул и ошеломленно произнес:
— Ваше…
Ян предостерегающе приложил палец к губам и, кинув виноватый взгляд на Вовку, быстро сказал:
— Все расспросы отложим на потом. Сейчас нам необходимо помыться и сменить одежду.
В его голосе неожиданно прозвучала властность. Дядя коротко кивнул головой и отдал необходимые распоряжения возникшим из ниоткуда слугам. Через несколько минут Вовка лежал в небольшом бассейне, наполненным горячей водой. Две смуглые служанки, одетые лишь в набедренные повязки, кокетливо стреляя глазками, в две пары рук отмывали Вовку от грязи. Стройные полуобнаженные девичьи тела мелькали перед взором разомлевшего братка, погружая его в состояние блаженной неги.
— Тебе какая больше нравится? — мысленно обратился он к Знайке. — Или обеих трахнем?
Знайка презрительно хмыкнул. Вовка с трудом поднял непослушные веки: в дверях появился Ян. В широко распахнутых глазах — смущение, непонятный гнев и презрение. Уперев руки в бока, мальчишка высокомерно тряхнул подстриженной челкой и холодно произнес:
— Хватит купаться! Дядя ждет к ужину.
Не дожидаясь ответа, он круто развернулся и вышел из ванной комнаты, громко хлопнув дверью. Вовка с ленивым интересом отметил изменившийся вид мальчишки. Был бы девкой — трахнул бы, подумалось вдруг.
— Я всегда говорил, что ты — идиот! — непрошено влез Знайка.
— Да, пошел ты! — привычно буркнул Вовка, и с кряхтением выбрался из бассейна.
Накинув на себя расшитый халат, он с сожалением проводил взглядом служанок и направился в поисках ужина. Беззлобно отвесив легкий пинок лохматой болонке, с яростным лаем выскочившей из-за поворота, он ввалился в ярко освещенную столовую, где его ожидал мальчишка со своим дядей.
— Барон Глен, — церемонно представился дядя.
— Бригадир Троцкий, — после секундного замешательства ответил Вовка.
Барон удовлетворительно хмыкнул и, понизив голос, сказал:
— Все понимаю — тайная служба. Но, можете не беспокоиться: эти стены умеют хранить чужие секреты.
