Валерий Самохин - Браток из Нигде

— А что такое валенки?

Оставив без внимания последний вопрос, Вовка быстро поделил нажитое непосильным трудом. Все сделал по-братски: сто монет отдал стражникам, двести оставил себе.

— Довольны, братва?

— Еще бы, ваше благородие!

Лица стражников сияли неподдельным счастьем. За полученную ими только что сумму можно было купить двухэтажный особняк в небольшом городке. Вовка, впрочем, об этом не знал и к добыче отнесся философски: есть на что попить-поесть, и на этом спасибо.

— Значит так. Сейчас мы разбегаемся, меня вы не видели. Ясно?

— Так точно.

— Как мне попасть в город?

— Идите прямо по этой улице, рядом с церковью свернете направо и ярдов через двести упретесь прямо в станцию. Если господин офицер спешит, то может взять лошадь. Но проще дождаться рейсового экипажа.

Вовка поочередно хлопнул по подставленным ладоням и неторопливо двинулся в указанном направлении. В деревушке делать было больше нечего, а в городе его ждала непаханая и непуганая лоховская целина

В мерно покачивающейся коляске Вовка провалился в странный беспокойный сон. Снилась братва верхом на лошадях, закованная с ног до головы в блестящие латы и вооруженная «калашами». Стальные пластины кольчуг имели клеймо в виде золотистого трилистника, а на забралах островерхих шлемов в грациозном прыжке изгибалась черная кошка. Красно-белые попоны разгоряченных лошадей с одной стороны были украшены серпом и молотом, с другой — приплюснутым ромбом, в центре которого горделиво тосковала в одиночестве незатейливая «С». Братва с гиканьем носилась за Вовкой, в промежутках между стрельбой выкрикивая боевые лозунги. Чаще всего звучало "Судья раз-два-рас" и "Конифей — очко".

Вовка проснулся в холодном поту от громкой перебранки и бессмысленным взором окинул пейзаж за окном кареты. Прямо перед ним высились крепостные стены, выложенные из красного песчаника, с белыми дозорными башенками по углам. Вооруженная алебардами стража, преградившая путь коляске, стояла на подвесном мосту, перекинутому через широкий ров, наполненный поросшей тиной водой. Все пространство перед городскими стенами было заставлено разноцветными шатрами, на верхушках которых развевались штандарты. Разъезжали конные рыцари в начищенных, парадных доспехах и с разных концов доносились пронзительные звуки горнов. Все это напоминало съемку исторического фильма. Выпрыгнув из экипажа, Вовка направился к охране.

— Что за сабантуй? — спросил он у стражников.

Здоровый, бородатый бугай, оглядев с ног до головы запыленного путника, презрительно сплюнул и молча перекинул алебарду на другое плечо. Ответил второй — маленький, жизнерадостный мужичок, с выщерблинами в зубах и лысой головой:

— Князь турнир объявил, рыцарский. По случаю победы.

— И кто кого? — поинтересовался браток.

Бугай подозрительно прищурился, но мужичок не замедлил поделиться:

— Дык… наши сакишвилов разбили.

— А с каким счетом?

Стражники обменялись недоуменными взглядами. Здоровяк, перехватив алебарду двумя руками, поинтересовался:

— Ты, никак, нюхачем будешь?

— Чего будешь? — не понял Вовка.

— Нюхать вокруг, — с угрозой в голосе пояснил бугай.

Младший стражник с противным скрежетом вытащил из ножен кривую саблю и настороженно стал сбоку от Вовки. Не обращая на него никакого внимания, браток переспросил:

— По кругу-то зачем? Что, прямую дорожку насыпать нельзя?

— Какую еще дорожку? — впал в ступор бородач. — Куда насыпать?

— Ты мне че порожняк гонишь? — разозлился Вовка. — Коку кто нюхнуть предлагал?

Недоумение в глазах охраны усилилось. После секундной паузы, опустив саблю, лысый осторожно поинтересовался:

— Чего мы тебе предлагали?

— Ты дурку-то не включай, — посоветовал ему браток. — Впадло нормальным пацанам с базара съезжать.

Взгляд у стражников сделался диким. Бугай, уперев древко алебарды в землю, снял с головы шлем и вытер рукавом вспотевший лоб. После долгих и мучительных размышлений, ясно читаемых на его простоватом лице, он строго с официальным видом произнес:

— На время турнира приказано юродивых в Город не пущать.

— Ты что, за бельмондо меня держишь? — окончательно взъярился Вовка.

— Проваливай, кому сказано!

Вовка молча дал ему в глаз…

— Нападение на представителей законной власти, при исполнении ими служебных обязанностей карается лишением свободы сроком до десяти лет, — монотонно бубнил дородный представительный судья, облаченный в черную мантию. — Согласно уложению о наказаниях, лицо, совершившее данный вид преступления, не имеет права на аппеляционное обжалование в вышестоящих инстанциях, и приговор окончателен за исключением случаев княжеского помилования. Вам все понятно, подсудимый?

Вовке понятно было только одно — срок светил нехилый. На адвоката, с безразличным видом клевавшего носом, надежды не было никакой. Он его, собственно, и не просил — сказали, что положено по закону.

— Вы все поняли, подсудимый? — повторил свой вопрос судья.

— Так точно, ваша честь! — соскочил с места Вовка.

Скорчив хитрую физиономию, он скосил один глаз на кошельки с золотом лежащие перед председательствующим, и незаметно показал указательный палец. Терять половину честно заработанного капитала было безумно жалко, но иного выхода из сложившейся ситуации он не видел. Благожелательно взглянув на него, судья подмигнул одним глазом и повернулся к прокурору:

— Приступайте к перекрестному допросу.

Высокий, с хищным носом и косыми глазами обвинитель поправил мешковато сидевший на нем синий мундир и пригласил первого потерпевшего.

— Докладывай, как было дело.

Бородатый стражник, украшенный ярко-фиолетовыми синяками, задумчиво засунул безымянный палец в волосатую ноздрю и неспешно начал:

— Дык… чего тут рассказывать-то? Мы этому юродивому сказали, что въезд в столицу запрещен. А он в драку полез, избил нас не за что.

— То есть, напал на вас безо всякой причины? — уточнил прокурор.

— Накинулся, как бешенный, — подтвердил стражник.

— Мне все ясно, ваша честь, — развел руками обвинитель. — Вопросов больше не имею.

Адвокат, клюнув носом об стол, пробормотал что-то невнятное и снова погрузился в сон. Судья, бросив на него презрительный взгляд, обратился к Вовке:

— Можете что-нибудь сказать в свое оправдание?

Браток на секунду задумался. Начало драки никто не видел, конный патруль, повязавший его, застал только лежавших без сознания стражников. Мешал Знайка, сыпавший непонятными юридическими терминами, но Вовка привычно от него отмахнулся.

— Ложь все это, ваша честь! — убежденно заявил он. — Они пьяные были, передрались друг с другом, а на меня всю вину свалили, чтобы наказания избежать. Я вообще с ними не разговаривал.

— Ах, ты! — задохнулся от возмущения стражник. — А кто дорожку нюхать предлагал?

— Какую дорожку? — недоуменно спросил судья.

— Круглую, — охотно пояснил стражник.

Левый глаз прокурора, косивший куда-то в сторону, сделал вращательное движение и уставился в собственную переносицу. Судья нахмурился:

— А ну-ка, дыхни!

— Да, мы совсем чуть-чуть потребили, ваша милость, — смущенно затоптался стражник.

— Это не имеет никакого значения, — торопливо вмешался обвинитель.

— Здесь я решаю, что имеет значение, а что — нет! — отрезал судья. — Приведите второго потерпевшего.

Маленький стражник в точности повторил версию своего напарника. Из-за уменьшившегося количества зубов речь его стала шепеляво-картавой. Вовка поспешно произнес:

— Они сговорились, ваша честь. Разрешите задать ему вопрос?

Судья благосклонно качнул головой.

— Вспомни, что я тебе говорил?

Стражник пожал плечами:

— Нифево не говорил, кудафтал только.

— Это как? — поинтересовался судья.

— Ко-ка-ко! — изобразил лысый, помогая себе взмахами рук.

— И дорожка была? — последовал ехидный вопрос.

— Нафыпать пфедлагал, — кивком головы подтвердил стражник. — По пфямой.

— А как надо было? — вмешался Вовка.

Допрашиваемый, смущенно затоптавшись на месте, беспомощно оглянулся на прокурора. Судья поторопил его:

— Отвечайте на вопрос.

— По кфугу? — догадался стражник.

Правый глаз прокурора, сделав зигзагообразную петлю, попытался заглянуть внутрь черепной коробки, а проснувшийся минуту назад адвокат смотрел на происходящее безумным взглядом.

— Телега еще была, — радостно вспомнил щербатый. — Пофожняя.

— Какая телега? — недоуменно спросил судья.

— Не знаю, — пожал плечами стражник. — Может, он куфей на ней веф?

— Какой еще кофей?!