Людмила Астахова - НЧЧК. Дело рыжих
– Эрин! Иди скорее, я тебе самую вкусную котлетку оставила! Ой, да ты не один!
Ну вот, пожалуйста! Как некстати, право слово.
Все, кто в данный момент находился в столовой, обернулись и воззрились на Нолвэндэ: гоблины, орки, наяды, дриады, гномы, хоббиты, эльфы и даже товарищ Дзир – глава отдела по борьбе с терроризмом и дроу по национальности. Дриады, понятное дело, недовольно зыркали на мыслечтицу из-под длинных налакированных челок и синхронно застукали ноготками по столешницам. Криминалистка Юсла слегка преувеличила влияние Эриновых пристрастий на цвет их волос. Дриады как были блондинками, так ими и остались. Во всех смыслах этого слова. Мужская часть обедающих энчечекистов при виде леди Нолвэндэ расправила плечи и подтянула животы, даже те, которые никакой подтяжке уже не поддавались.
Смущенный и рассерженный, Эрин сделал морду кирпичом, и решительно взяв стажерку под локоть, поволок её за собой к стойке раздачи. Не слушая никаких возражений, взял для Нолвэндэ те же блюда, что и для себя, расплатился и усадил девушку лицом к залу. Потому что, все время, пока эльфийка не видела, вдохновленные энчечекисты беззвучно делали Эрину знаки разной степени пристойности.
«Надо будет показать этим доброхотам фотографии её семейства, – раздраженно подумал Эрин. – Тут не только мне, тут даже Дзиру ничего не светит». Девушки из столь известных семейств сызмальства знают, что тащить в дом всякую каку с улицы нехорошо. Скормят грифонам, и как звать-величать не спросят. Знаем – проходили.
– Ешь, давай. А потом расскажешь, что ты там рассмотрела на своем ноутбуке, – заявил эльф, решительно взявшись за чуть погнутую алюминиевую ложку. Совсем чуть-чуть, есть можно.
Пока Нолвэндэ томилась над густым и наваристым гороховым супом, голодный эльф умял две порции, потом, практически не жуя, проглотил штук пять котлеток и присосался к граненому стакану с компотом из странного вида, цвета и вкуса фруктов. Эрин не отказался бы и от добавки, но не захотел пугать девушку. Объяснять ей, что в последний раз он нормально поел позавчера вечером, тоже было как-то не с руки. А может быть, и не позавчера, а еще раньше, если не считать едой растворимый кофе, сигареты и пиндостанский бубль-гум без сахара.
– Сколько можно копаться? Я хочу услышать, что ты там разглядела в застежках, если на радостях устроила катание на кресле, – напомнил он сотрапезнице.
Неведомо, чему больше обрадовалась Нол, то ли возможности отставить тарелку с жутковатым варевом, то ли поводом поделиться с грозным шефом своими умозаключениями.
И пока графомагиня рассказывала, Эрин с радостью отметил, что помощница ему в кои-то веки досталась толковая и самостоятельная.
– Отлично, леди! Теперь ты мне опишешь то же самое, только на бумаге, выскажешь свои предположения по вопросу происхождения кожаного бельишка. А я пока организую допрос бывших сокамерников Горбатого. Ты олбанский-то знаешь, мыслечтица?
* * *Загадочного «олбанского» я, к сожалению, не знала. Более того, я, к стыду своему, даже не представляла себе, где территориально может располагаться страна, жители коей изъясняются на подобном наречии. А потому, заслышав вопрос начальства, впала в ступор, в каковом и пребывала до самого конца обеда. И только когда потерявший терпение шеф во второй раз меня окликнул, я осмелилась поднять на него несчастный взор:
– П-прошу простить меня, м-милорд… но я не помню такого языка!
На этот раз я встречу позор с высоко поднятой головой! А не знать о существовании какого-либо языка для дипломированного графомага – самый настоящий позор, согласны?
Милорд подавился остатками компота и зловеще прошипел:
– Прекратите этот балаган, леди Анарилотиони!
– Простите… – выдавила я и сглотнула.
– Идемте. Обеденное время закончилось.
Я так шустро выбралась из-за стола, что посадила зацепку на брюки, и поспешила за разгневанным начальством.
– Я… оскорбила вас, милорд? – осмелилась я подать голос уже в тиши кабинета.
«Милорд» свернул очами.
– Нет. Но впредь воздерживайтесь от подобных представлений на здешней публике, леди. Мы с вами не в Столице, – добавил он уже мягче, – к счастью.
– О! – до меня начало доходить. Ну, конечно же! Для опального лорда (а я что, виновата, что он действительно лорд?! Ее Владычество лично ему титул даровала, наследственный, между прочим!) напоминание о былом положении не могло быть приятным. А я была непозволительно бестактна. Но как же мне его тогда называть?
Вот этот вопрос я все-таки озвучила. И в самом деле, общаться как-то надо.
– По имени, – последовал ответ. – И никаких «милордов», понятно? Милорды остались в Столице, леди.
– Это неудобно, – возразила я, вся во власти сомнений. – Мы с Вами в разных чинах, и подобная фамильярность младшей по отношению к старшему вряд ли допустима.
– Тогда говорите мне «Вы» и успокойтесь уже на этом! – начальство изволило усмехнуться. – Ибо пока мы с вами разводим тут политесы, сударыня, у нас все зомби расползутся. Даже уже препарированные.
– В таком случае, – я светски улыбнулась, – вам тоже следует называть меня по имени, Эринрандир. Просто «Нолвэндэ» или даже «Нол», если угодно. И можно без «леди».
– Заметано! – шеф фыркнул и выразительно кивнул в сторону компьютера.
Я ойкнула и метнулась на рабочее место.
– И кстати, Нолвэндэ, – неформально подмигнул мне вслед легендарный энчэчэкист, – к твоему сведению, олбанский – это не язык. Это жаргон. И для юной девы из семейства, подобного твоему, вполне простительно этого не знать.
«Ну-ну», – мысленно хихикнула я, приникая к компьютеру. – «Много ты знаешь о моем семействе. Слышали бы Вы, сударь, какими словесами кроет блистательная благородная леди Аэриэн своих знаменитых «летунов»! И вообще… у меня семеро братьев».
* * *«Милорд»! Едрёные пассатижи! Как любит говаривать отважный дроу – гроза иномирянского терроризма, выбирая, какой проводок перерезать, за полторы минуты до предполагаемого взрыва. Эрин тешил себя надеждой, что коллеги, пожирая горячими взглядами ножки и попку эльфийской девы, не обратили внимания на её неосторожные слова. К нему и так лишь совсем недавно стали относиться как к «своему», а не как к залетной птице из Столицы, явившейся учить настоящих (в отличие от легендарных и прославленных) профессионалов и совать нос в чужие дела. Не хватало еще напомнить соратникам про рыцарство. Тогда точно от шуточек про золоченые шпоры до скончания веков не отделаешься. Ох уж эти романтические девы из приличных семей! Албанского не знают, гороховым супом брезгуют, «милордами» обзываются!
К счастью, по дороге в канцелярию тюремного изолятора, Эрин не только никого не встретил, но еще умудрился избежать столкновения с парочкой своих обожательниц-дриад, а когда выяснилось, что сегодня на смене коллега Леготар, то и вовсе воспрял духом. Без расспросов о стажерке, конечно, не обойтись, но сородич-эльф гораздо меньшее зло, чем остальные сотрудники внутренней тюрьмы.
Если бы Эрин не знал, где работает Леготар, то сроду бы не отгадал, что всегда элегантный эльф, не брезгующий даже мужским маникюром, во времена оные считался лучшим специальным агентом Секретной Службы. Как и Эринрандир, оставшись не у дел из-за крупного политического скандала, Леготар решил начать новую жизнь на новом месте. На почве схожести судеб они и нашли общий язык.
Пить бывший агент не пил, зато отлично играл в преферанс.
– Привет, Тар!
Тонкие губы платинового блондина в безупречно сидящей форме расцвели самой обаятельной в мире улыбкой.
– День добрый! Про Нолвэндэ Анарилотиони спрашивать не буду – тебя уже и так достали, – молвил проницательный коллега. – А под вызовами на допрос обитателей камеры номер 6 тебе осталось только подписаться.
Иногда Леготаровы понты Эрина раздражали, но чаще все-таки радовали, как например, сейчас.
– Ты прямо без рентгена всех насквозь видишь, – восхитился следователь. – Спасибо!
Бывший спецагент снисходительно хмыкнул.
– Но сегодня ты все равно ни с кем поговорить не сможешь.
– Почему?
Леготар придал своему лицу выражение крайней задумчивости, будто считывал информацию прямиком из ноосферы.
– Потому что через полчаса начнется ПДПС.
– Едрёные пассатижи! – взвыл Эрин, от избытка чувств звонко хлопнув себя ладонью по лбу. – Забыл совсем! Это не ДПД, а засада какая то!
– Иногда я просто диву даюсь, как ты сумел нажить себе репутацию проницательного сыщика, – вздохнул Леготар. – У тебя в одно ухо влетает, а в другое вылетает. Перворожденный называется.
И так как за бывшим, почти легендарным спецагентом водилась слава существа никогда и ничего не забывающего и держащего руку на пульсе всех событий, Эринрандиру возразить было совершенно нечего.
В это время в кабинет к Тару заглянул хоббит-курьер:
