Людмила Астахова - НЧЧК. Теория Заговора
Ментальная магия – слишком опасная штука, чтоб пускать дело на самотек. Только вот знают о таких вещах, помимо самих счастливых обладателей «сигнальных флажков», считанные единицы. В общем, среди мыслечтецов предателей не бывает. Птурс об этом не знает. И Эрин, кстати говоря, тоже. Впрочем, знай господа заговорщики о таких нюансах – никакой игры не получилось бы.
Единственные, кто владеет ментальной магией бесконтрольно – это вампиры. До недавнего времени считалось, что действует вампирья магия только на людей-иномирян, но после появления мутанта-либрусека… Балрог! Надо теперь уточнять, почему кровососов всегда уничтожают безжалостно, без суда и следствия? А теперь… Зараза, эти же твари не только кровь Волшебных Рас способны пить, они и ментально на нас воздействовать могут. В общем, зря руководство это засекретило. Пройди информация по открытым каналам… даже у пиндостанцев хватило бы ума начать компанию по тотальному уничтожению упырей. Инстинкт самосохранения – штука мощная. Впрочем, кажется мне, что вскоре и в Пиндостане кой-чего начнется. Их спецслужбы тоже свой хлеб не даром кушают.
Итак, подведем некий итог. Птурс сотоварищи (понятно же, что действует господин огненный маг не в одиночку) – заговорщики, злоумышляющие против действующего порядка и, вполне вероятно, против особы Владычицы. Будь все по закону, Эрина сейчас допросили бы в присутствии штатного мыслечтеца, соответствующим образом получив на такие действия разрешение и запротоколировав бы результаты. По собственной инициативе Птурс такой приказ отдать не может, да и никто не может, кроме, разве что, самой государыни. Другое дело, что заговорщики могут иметь доступ к неким новомодным техническим средствам, которые, конечно, не заменят живого специалиста, но вот превратить Эрина в… растение, при определенной длительности и интенсивности воздействия, вполне способны. Так что время играет против меня. Но поторговаться все же надо, для достоверности.
И я поторговалась. Самым сложным оказалось намекнуть Птурсу, чего я, собственно, хочу. Я уж и так, и этак… вроде бы неглупый мужик, а как же долго до него доходило, что цена вопроса – капитанские «звездочки»! Ну, зато когда дошло… Он так просиял, что я прямо умилилась. И, довольный своей проницательностью, немедленно посетовал, что представительница столь славного рода и обладательница столь исключительного дара до сих пор прозябает в не самых больших чинах. Воистину, согласилась я, начальство так редко ценит нас по достоинству… Гоблин прозрачно намекнул, что вопрос можно решить. Вид у него при этом был такой, словно я немедленно должна вцепиться в наживку, захлебываясь слюной. Нет уж, господин маг, как-то оно неэстетично. А поломаться для виду? В смысле, подумать до утра? Птурс, умничка, прекрасно понял мои колебания и заметил, что леди, вероятно, устала, а дело серьезное, к тому же – утро вечера мудренее. И мы договорились вернуться к разговору с утра. И расстались, довольные друг другом. Гоблин вернулся в зал, а я спустилась к машине, где терпеливо ожидал конца вечера папин адъютант.
– Ыста, напомни мне… ты же в отпуске? – спросила я, с трудом уместив свои юбки на переднем сидении «Андуина».
– Официально – да, до возвращения вашего батюшки, миледи, – невозмутимо кивнул орк.
– Вот и отлично. Отвези меня на квартиру, а потом… Чтоб как минимум неделю я тебя не только не видела, но даже и не слышала. Договорились?
– Что-то произошло, Нол? – Ыстылатар развернулся ко мне и перешел на «ты».
– Ыстыл, прости, но я не могу поделиться с тобой подробностями.
– Понял. – Он снова кивнул. – А твой отец в курсе дела?
– В общих чертах – да, – честно ответила я. – Папенька ведь не давал тебе задания быть моим телохранителем?
– Это выходило бы за рамки моих служебных обязанностей, миледи, – чопорно заметил орк. – Нет, не давал. Я буду в городе и смогу подъехать по звонку, самое позднее, через полчаса. На тот случай, если я тебе понадоблюсь, Нол.
– Ыста, ну ты же понимаешь, что вряд ли я стану впутывать тебя в мои служебные дела. – Я фыркнула и улыбнулась. – Но зарекаться не стану. Спасибо. Я буду на связи, если что… и у тебя же есть прямая линия с моим отцом, так?
– Разумеется, миледи.
– На всякий случай… на самый крайний случай… – Я потерла лоб. – Ладно. Поехали.
* * *Говоря мягко и цензурными словами – Эринрандир лоханулся. Попался, как последний придурок, хотя мог бы, если не догадаться, то сымпровизировать и проверить сопровождающих на крепость нервов. Ведь кроме удостоверений лешие не предъявили никаких документов, не говоря уж о санкции на арест. Поездка не на служебной, а на частной машине с затемненными окнами, тоже могла бы и насторожить. Проходную Управления миновали самым обычным образом – все, включая задержанного – с помощью удостоверения. Скоростной лифт рванул… куда-то… то ли вверх, то ли вниз. И лишь когда вместо допросной Эрин очутился словно бы в обычном гостиничном номере, только без окон, и дверь за его спиной захлопнулась, он понял, что же происходит на самом деле.
Стопроцентная самодеятельность – вот что! Кто-то, отчаянно рискуя, заманил шибко настойчивого капитана в нехитрую ловушку. Официального обвинения Эрину никто и не собирался предъявлять, и формально он вовсе не задержанный. Он – гость внутреннего служебного изолятора. Если, конечно, данное понятие распространяется на того, кто сидит взаперти.
С одной стороны, это означает следующее – не вся верхушка НЧЧК продалась, а всего лишь несколько персон, что уже хорошо. А с другой стороны – жизнь капитана ап-Телемнара теперь не стоит и рваного древня. Ведь каждый нормальный заговорщик прекрасно понимает, едва ушастый ревнитель законности вырвется на свободу и раскроет рот – полетят и погоны, и головы. Если вырвется…
Эрин внимательно осмотрел свое узилище. Кровать, тумбочка, стол, стул, вешалка – два крючка на стене, дверь в санузел. Семь шагов от двери к стене и пять поперек комнаты. Особенно возмутил энчечекиста эротический журнал для мужчин «Кролиководство», лежащий на подушке. Это чтобы было, чем заняться на досуге?
И все же камера есть камера, как бы благопристойно не выглядела обстановка. Да – никаких решеток, но лампы дневного света на потолке в комнате и душевой не отключишь по своей воле. И несколько камер наблюдения следят за каждым движением. Значит, это надолго. Упрямого капитана будут мариновать в собственном соку столько, сколько понадобится, чтобы выдавить тайну Элеммировой посылочки.
Первым делом Эрин снял шпоры. Их звон при каждом шаге действовал ему на нервы. Меч у неудачливого милорда забрали молчаливые сопровождающие, вернее, попросили оставить церемониальное оружие на их попечение. Очень вежливо попросили.
Надо же было так по-глупому попасться. Причем второй раз за очень короткий промежуток времени. Не иначе, началась у милорда ап-Телемнара очередная черная полоса в жизни. Сначала либрусек, потом разрыв с Нолвэндэ, теперь вот – тайный арест, то ли еще будет? А? Пытки и расстрел в подвале?
Оправданием может служить только неведомо откуда взявшаяся уверенность, что с настойчивым сыщиком захотят поговорить и сделать предложение, от которого сложно отказаться. Жалкое и ничем не подтверждаемое оправдание для хронического неудачника, все еще упорно верящего, будто клятва верности, данная Родине и Владычице, священна и нерушима.
Наручные часы, столько лет служившие эльфу верой и правдой, остановились на без четверти одиннадцать, свет горел, и где-то на грани сознания энчечекист чувствовал постоянное чужое присутствие. Его пытались «читать», но каким-то странным незнакомым способом, совсем не так, как это делает профессиональный мыслечтец. Неприятное зудящее ощущение где-то в глубине черепа, от которого постоянно чесалось мягкое нёбо и навязчиво звенело в ушах. Так длилось и час, и два, и три. Ни один живой специалист не смог бы столько времени без остановки долбить метальные щиты. Словно гадский дятел! (Прости, Эру, за сравнение)
Больше всего Эрину хотелось курить. Примерно к концу шестого часа ему уже чудился запах дыма, от чего рот наполнялся вязкой слюной. Эльф умылся и, не раздеваясь, лег на кровать. Но едва попробовал задремать – давление на ментальные щиты усилилось. Проклятье!
Энчечекист разозлился не на шутку. Едреные пассатижи! Это что же такое получается? В самом сердце Родины, в её Столице, в здании организации, в рядах которой Эринрандир верой и правдой служил столько лет Закону, его не только держат взаперти, но еще и цинично трахают в мозг? И кто? Какие-то предатели, бессовестные мрази, убийцы и подонки!
«Ничего-ничего! Если… Нет! Когда я отсюда выйду, вы пожалеете, что на свет народились, ублюдки! А я обязательно вырвусь! И не из таких передряг выбирался. Это даже не по горло в хинтайском болоте стоять двое суток, всему облепленному пиявками! – очень громко думал Эрин, сам себя распаляя праведным гневом. – И не с проникающим ранением в брюшную полость ползти по джунглям. Если я тогда выдержал, то и сейчас смогу! Твари!»
