Станислав Лем - Кибериада. Повести и рассказы
В конце концов он остановился перед могильной оградой; она окружала гробницу, наводившую холод своей безупречно геометрической формой — плоский шестигранник,вмонтированным в нержавеющий цоколь.Трурль еще колебался,но рука уже тянулась в карман за универсальным слесарным набором,который всегда был при нем.Он воспользовался им как отмычкой.Отпер стальную калитку, затаив дыхание,приблизился к шестиграннику, приподнял обеими руками табличку, на которой прямоугольными буквами было выгравировано имя профессора, и толкнул ее так,что она повернулась,как крышка шкатулки. Луна скрылась за тучами — он не видел даже собственных рук;кончиками пальцев нащупал предмет,похожий на ситечко,а рядом- большую кнопку,которую не сразу удалось вдавить в кольцевую оправу.Он нажал сильнее и замер,испуганный собственной дерзостью. В гробнице раздался какой-то шорох,ток пробудился,защелкали тихо реле, как утренние цикады,что-то внутри загудело и замолкло опять.Провода отсырели, подумал он разочарованно,а потом с облегчением; но в эту минуту в гробнице заскрежетало — раз, другой, и старческий, дряхлый, но совсем недалекий голос отозвался:
— Что такое? Что там стряслось? Кто явился? И зачем? Что за глупые шутки после вечной ночи? Дадите вы мне покой или нет? Неужели я должен ежеминутно вставать из гроба по прихоти первого встречного проходимца,кибер-бродяги,а? Смелости не хватает ответить?Ну,смотри, вот встану я, вырву доску из гроба…
— Го…Господин и Учитель! Это я…Трурль!- пролепетал не на шутку испуганный столь недружественным приемом конструктор,склонил голову и застыл в той самой смиренной позе, которую принимали когда-то все ученики Кереброна под градом его справедливых упреков; короче, он вел себя так, словно в мгновение ока скинул с себя лет шестьсот.
— Трурль? — заскрежетал профессор.- Постой-ка…А, Трурль! Ну, конечно! Я и сам мог бы сообразить. Погоди, каналья…
Послышался такой скрежет и скрип, как будто усопший уже начал срывать с петель крышку гроба. Трурль отступил на шаг и поспешно сказал:
— Господин и Учитель! Не волнуйтесь,пожалуйста! Ваше Превосходительство, я только…
— Ну,что там еще? Испугался,что я из гроба встаю? Погоди,говорю, я должен расправить члены,а то у меня вес занемело.Ого!Смазка совсем испарилась,ну и высох же я, ну и высох!
Действительно, эти слова сопровождались адским скрипом.Когда скрип утих, из гроба отозвался ворчливый голос:
— Наломал небось дров,а?Напутал,напортил, напортачил, а теперь нарушаешь вечный покой старого своего учителя,чтобы он вызволил тебя из беды? Не уважаешь останков, которым ничего уже не нужно от жизни, неуч!Ну,говори же, говори, если даже в могиле нет от тебя покоя!
— Господин и Учитель!- приободрившись, начал Трурль.- Вы проявляете свойственную вам проницательность…Вы не ошиблись- так оно все и было! Я напортачил…и не знаю, что делать дальше…Но не ради себя осмелился я беспокоить Вашу Честь!Я обращаюсь к Господину Профессору,поскольку этого требует высшая цель…
— Цветы красноречия вместе с прочими экивоками оставь при себе!- забурчал Кереброн из гробницы.-Итак,ты ломишься в гроб, потому что увяз по шею и вдобавок поссорился со своим другом-соперником,этим, как там его…Клоп…Клип… Клап… а чтоб вас обоих!
— Клапауцием!Совершенно верно!- быстро подсказал Трурль, невольно вытягиваясь по швам.
— Вот,вот. И вместо того, чтобы обсудить проблему с ним, ты, будучи самовлюбленным гордецом и к тому же редкостным идиотом,тревожишь по ночам хладный прах заслуженного наставника.Так или нет? Ну, отвечай же,головотяп!
— Господин и Учитель!Речь шла о проблеме, важнее которой нет в целом Космосе,-о счастье всех разумных существ!-выпалил Трурль и,наклонившись над ситечком микрофона,словно на исповеди,поспешно и лихорадочно стал рассказывать о событиях, случившихся со времени его последней беседы с Клапауцием, даже не пытаясь утаить что-либо или же приукрасить.
Кереброн сначала молчал,как рыба, а после, по своему обыкновению, начал сопровождать излияния Трурля бесчисленными намеками,колкостями, ядовитыми репликами,гневными или ироническими покашливаниями,но Трурля уже понесло, он забыл обо всем на свете и, только поведав задыхающимся голосом о последнем своем поступке,умолк и застыл в ожидании. Кереброн же, который до этого, казалось, не мог вволю накашляться и нахмыкаться, добрую минуту хранил гробовое молчание, а потом звучным, словно помолодевшим басом заговорил:
— Ну да.Ты осел.А осел потому,что лентяй.Тебе всегда было лень заниматься общей онтологией.Вот влепил бы я тебе кол по философии, а особенно по аксиологии(что было моим священным долгом)- и не шатался бы ты по кладбищам, нс ломился бы ночью в мой гроб.Но должен признаться: тут есть и моя вина! Ты, будучи первостатейным лентяем,так сказать,идиотом не без таланта, учился спустя рукава,а я смотрел на это сквозь пальцы, довольный твоими успехами в низших ремеслах,тех,что свое начало берут от искусства починки часов. Со временем,думал я,ты дозреешь душою и разумом.Ведь я же тысячу- нет,сто тысяч раз твердил на семинарах,тупица, что приниматься за дело нужно подумавши. Но думать, разумеется,у тебя и в мыслях не было.Блаженного изготовил, тоже мне, гений-изобретатель! Такую же точно машину описал в 10496 году прапрофессор Неандр на страницах «Ежеквартальника», а драматург Вырождения, некий Биллион Шекскибер,сочинил по этому поводу драму в пяти актах. Но ты ведь ни научных, ни каких-либо иных книг и в руки не берешь, а?
Трурль молчал, а безжалостный старец рокотал все громче и громче, даже эхо отдавалось от соседних гробниц:
— Ты заработал тюремный срок,и немалый!Разве тебе неизвестно, что подавлять,иными словами редуцировать,разум,однажды проснувшийся, запрещено? Ах, ты шел прямиком ко Всеобщему Счастью, вот оно что! А по дороге, как и подобает заботливому опекуну,одних своих подопечных жег огнем,других топил в роскоши,словно котят,заточал в темницы,палачествовал, кости ломал,а теперь,я слышу,докатился до братоубийства? Для опекуна Мироздания, доброжелательного абсолютно,неплохо, очень даже неплохо! И что я теперь должен сделать? Может, приголубить тебя из могилы?-Тут он вдруг захихикал,да так,что Трурля бросило в дрожь.- Итак, говоришь,ты преодолел барьер, названный моим именем?Сперва, ленивый как мопс,свалил задание на машину, которая препоручила ее следующей машине, и так в бесконечность,а после упрятал себя самого в компьютерную программу? Ты разве не знаешь, что нуль, в какую бы ни возвести его степень, нулем и останется?Поглядите-ка на этого гения — размножился, чтобы его было больше!Ну и мудрец!Ах ты, остолоп хитроумный,робоолух ты этакий!Тебе,видать, невдомек,что в «Codеx Galacticus» самокопирование запрещается под Электроприсягой? Том 119, раздел ХXVI,статья X, параграф 561 и следующие.Ну и народ!Сначала сдают экзамены благодаря электрошпаргалкам и телеподсказкам, а потом не находят ничего лучше, как шастать ночами по кладбищам и стучаться в могилы! На последнем курсе я дважды- повторяю: дважды!- читал вам кибернетическую деонтологию.Только не путать с дантистикой!Деонтология- это этика всемогущества.Да.Но ты ведь,насколько я помню, на лекции не ходил по причине тяжелой лезни, не так ли? Ну, говори же!
— Действительно, я…э… был нездоров,- выдавил из ебя Трурль.
Он уже оправился от первого потрясения и особого стыда не испытывал. Кереброн, конечно, как был брюзгой,так и остался им после смерти, но теперь Трурль почти не сомневался в том, что после неизбежной головомойки наступит позитивная часть и благородный душою старец наставит его на правильный путь. Действительно, мудрый покойник перестал осыпать его бранью.
— Ну, хорошо!- сказал он.- Ошибка твоя заключалась в том,что ты не знал ни чего хочешь достичь,ни как это сделать. Это во-первых. Во-вторых: устроить Вечное Счастье проще пареной репы,только кому оно нужно? Твой Блаженный был неморальной машиной,ибо его одинаково восхищали физические объекты и мучения третьих лиц.Чтобы создать гедотрон,надлежит поступать иначе.Вернувшись домой,сними с полки XXXVI том «Полного собрания» моих сочинений и открой его на 621-й странице.Там ты найдешь схему Экстатора- единственного из всех устройств наделенных сознанием,которое ничему не служит,а только в 10000 раз счастливее, чем Бромео,дорвавшийся до своей возтюбленной на балконе.Ибо,в знак уважения к Шекскиберу,за единицу измерения счастья я принял воспетые им балконные утехи и назвал их бромеями;ты же,не потрудившись хотя бы перелистать труды своего учителя, выдумал какие-то идиотские геды! Гвоздь в ботинке- хороша мера высших духовных радостей! Ну-ну! Так вот: Экстатор блаженствует абсолютно,благодаря насыщению за счет многофазного сдвига в сенсуальном континууме,а проще сказать,благодаря автоэкстазу с положительной обратной связью. Чем больше он собою доволен, тем больше он собою доволен,и так до тех пор, пока потенциал не упрется в ограничитель. А без ограничителя знаешь,что было бы? Не знаешь, опекун Мироздания? Раскачав потенциалы,машина пошла бы вразнос!Да,да,мой любезный невежда! Ибо замкнутый контур… но к чему эти лекции в полночь, из холодной могилы? Сам почитаешь. Разумеется,мои сочинения пылятся у тебя на самой дальней полке или, что представляется мне более вероятным,после моих похорон распиханы по сундукам и ютятся в чулане. Так ведь? Состряпав парочку финтифлюшек, ты возомнил себя первейшим пронырой в Метагалактике, а? Где ты держишь мои «Орега omnia»?№ Отвечай!
