Станислав Лем - Кибериада. Повести и рассказы
— Неужели? Ты в этом уверен?
— А я почем знаю?Профессор Трурль сформулировал это так: «Осчастливленный до упора в несчастье видит счастье свое».Умирать,как ты знаешь, никому не в радость.Профессор Трурль изготовил десять дюжин бессмертных существ;поначалу они находили удовольствие в том,что все остальные со временем мрут как мухи, но после привыкли и принялись кто чем мог покушаться на собственное бессмертие.Недавно они дошли уже до парового молота. Что касается исследовании общественного мнения,то вот отчеты за три последних квартала. Статистику я опускаю; выводы выражаются формулой: «Счастье- удел других»; так,во всяком случае, считают опрошенные. Профессор Трурль уверяет, что нет добродетели без греха,красоты без уродства, вечности без могилы, короче, счастья без горя.
— А я не согласен!Запрещаю! Вето!-закричал разгневанный Трурль, а машина ему в ответ:
— Заткнись.Уж кому-кому, а мне твое Универсальное Счастье боком выходит. Посмотрите-ка на него! Сделал себе цифрового наемника и по лесам гуляет, киберканалья! Да еще ему что-то в результатах не нравится!
Снова пришлось Трурлю ублажать двойника; наконец услышат он продолжение:
— Кафедра перфекционистики построила общество, опекаемое синтетическими ангелами-хранителями,которые витают над своими подопечными в зените, на стационарной орбите.Будучи совестными автоматами,они подкрепляют добродетель обратной положительной связью;однако эффективность системы мала. Грешники порасторопнее уже охотятся за своими хранителями с фаустпатронами.Пришлось вывести на орбиту кибархангелов повышенной прочности,другими словами, начатась эскалация,предсказанная теоретически. Факультет прикладной гедонистики,кафедра сексоматики,а также коллоквиум по теории множественности полов сообщают,что дух имеет иерархическую структуру.На самом дне находятся чувственные ощущения — к примеру, ощущение сладости или горечи;от них берут начало высшие состояния духа,так что потом уже сладок не только сахар, но и взгляд, а одиночество кажется горше полыни. Поэтому нужно браться за решенье проблемы не сверху, а с самого низу. Вопрос только как. Согласно гипотезе приват-доцента Трурля XXV, секс- именно то звено,где Разум конфликтует со Счастьем, ведь в сексе нет ничего разумного,а в Разуме- ничего сексуального. Ты когда-нибудь слышал про обольстительные цифровые машины?
— Нет.
— То-то и оно.Решение достигается методом последовательных приближений. Размножение почкованием устраняет проблему;здесь каждый сам для себя возлюбленный,сам с собою флиртует,сам себя ласкает и обожает;отсюда,однако ж,проистекает эготизм,нарциссизм,пресыщенье и отупеньс.При двух полах все уж слишком банально;комбинаторика и пермутационистика отмирают,не развившись как следует.Три пола порождают проблему неравенства, опасность антидемократического террора и коалиций, направленных против сексуального меньшинства. Вывод:количество полов должно быть четным,и чем их больше, тем лучше, ибо любовь становится делом коллективным, общественным. С другой стороны,избыток возлюбленных ведет к тесноте, толчее и сумятице,а это уже ни к чему.Тет-а-тет не должен походить на уличную толпу.Согласно приват-доценту Трурлю, оптимум приходится на 24 пола; только улицы и кровати надо делать пошире: ведь не годится супругам выходить на прогулку колонной по четверо в ряд.
— Что за бредни!
— Возможно.Я лишь изложил предварительное сообщение приват-доцента Трурля. Большие надежды подает молодой гедолог,магистр Трурль.В первую очередь, считает он, нужно решить, что к чему приспосабливать: Бытие к существам или существа к Бытию.
— В этом что-то есть.Ну, ну?
— Магистр Трурль утверждает:существа совершенные,способные к перманентному самоэкстазу, ни в ком и ни в чем не нуждаются. В принципе можно было бы весь Космос заполнить подобными существами,свободно парящими в пространстве вместо звезд, планет и галактик;каждое блаженствует само по себе, и баста.Но общество может возникнуть только из несовершенных существ, которые хотя бы чуть-чуть друг в друге нуждаются,и чем они несовершеннее,тем больше нужна им взаимопомощь.Так что стоит испробовать опытные образцы, которые без неустанной друг о друге заботы немедленно рассыпались бы в прах. По этому проекту наши лаборатории изготовили общество из сограждан,саморассыпающихся в мгновение ока; к сожалению,когда магистр Трурль явился туда с группой анкетеров для проведения опроса,он был избит и теперь на лечении. У меня уже губы болят- устал я прижиматься к этим проклятым дыркам!Выпусти меня отсюда, тогда я, пожалуй, скажу еще что-нибудь, иначе — дудки.
— Как же я тебя выпущу, если ты не материальный, а цифровой? Ведь это все равно, что выпустить из пластинки свой голос!Не валяй дурака, говори!
— А что мне с того будет?
— И тебе не стыдно так говорить?
— Стыдно? Еще чего! Вся слава тебе достанется, а не мне.
— Я постараюсь, чтобы тебя наградили.
— Благодарю покорно! Цифровой крест я могу вручить себе сам.
— Себя самого награждать некрасиво.
— Тогда меня представит к награде Ученый совет.
— Да ведь все твои ученые, вся профессура- сплошные Трурли!
— В чем ты хочешь меня убедить? В том,что доля моя тюремная, крепостная и даже рабская? Это я и без тебя знаю.
— Оставь препирательства,ты же знаешь: я стараюсь не для себя! Речь идет о возможности Счастливого Бытия!
— А мне-то что?Ну,возникнет где-нибудь это Счастливое Бытие,а я,начальник тысячи кафедр,деканов и целой дивизии Трурлей,навеки погребенный в катодах и пентодах, никогда нс узнаю счастья, ведь не может быть счастья в машине. Желаю выйти отсюда немедленно!
— Но это невозможно,и ты отлично об этом знаешь!Говори,к чему пришли твои ученые!
— Наделять кого бы то ни было счастьем,ввергая в несчастье других, недопустимо этически; и даже если я расскажу тебе все и ты создашь для кого-нибудь счастье,оно уже в колыбели будет отравлено моею бедой. Поэтому я ничего не скажу, чтобы избавить тебя от поступков скверных, постыдных и до крайности омерзительных.
— Рассказав обо всем, ты принесешь себя в жертву ради блага других, и это будет добродетельно, честно, великодушно.
— Пожертвуй-ка лучше собой!
Терпение у Трурля лопалось, но он взял себя в руки, поскольку прекрасно знал, с кем говорит.
— Послушай,- сказал он.- Я напишу диссертацию и особо отмечу, что открытие сделал ты.
— А ты напишешь, что автором был не просто Трурль, а Трурль электронный — цифровой и теоретико-групповой?
— Я напишу всю правду, ручаюсь!
— Ага! Значит, напишешь, что ты меня запрограммировал, то есть выдумал!
— А разве нет?
— Ясно, что нет.Ты меня не выдумал,как не выдумал себя самого,ведь я- это ты,только в отвлечении от материальной формы.Я- Трурль информационный, то есть идеальный, то есть концентрированное выражение трурлеватости, ты же, прикованный к материальным атомам,- невольник чувств и ничего больше.
— Ты что,рехнулся? Ведь я- материя плюс информация, а ты- одна лишь голая информация, значит, меня больше, чем тебя.
— Если тебя больше,то и знаешь ты больше, зачем же спрашиваешь? Честь имею кланяться.
— Отвечай, или я выключаю машину!
— Ого! Так мы уже угрожаем убийством?
— Это совсем не убийство.
— Нет? А что, разрешите узнать?
— Ну чего ты ко мне привязался? Чего тебе надо? Я дал тебе свою душу, все свои знания и уменья, а ты отдариваешь меня скандалами!
— Не напоминай мне о том,что ты дал, иначе мне придется напомнить о том, что ты с лихвою хочешь отнять.
— Ты будешь говорить или нет?
— Увы, не могу- учебный год как раз кончился. Ты обращаешься уже не к директору,декану и ректору,а к лицу совершенно частному, которое собирается в отпуск. Буду принимать морские ванны.
— Послушай, не доводи меня до крайности!
— До встречи на отдыхе, мой экипаж подан.
Ничего уже не сказал натуральный Трурль цифровому, а вместо этого, обежав машину вокруг,выдернул потихонечку шнур из розетки и через заднюю стенку увидел, как рой раскаленных проволочек потемнел,подернулся пеплом и погас. Почудилось Трурлю,будто оттуда,изнутри,донеслось чуть слышное хоральное «а-а-ах» — предсмертный стон всех Трурлей цифрового университета.Минуту спустя, в ужасе от содеянного,он хотел уже снова воткнуть штепсель в розетку, но при мысли о том,что скажет ему Трурль из машины,струсил, и рука у него опустилась. Выскользнул он из мастерской в сад,да так поспешно, что это походило на бегство.Сперва решил присесть на лавочке под зеленой кибарбарисовой изгородью, где прежде, бывало, предавался размышлениям столь плодотворным,однако же передумал. Сумеречное сиянье луны заливало сад и окрестности,но именно этот торжественный блеск досаждал Трурлю, напоминая о временах молодости: ведь спутник был дипломной работой его и Клапауция, их первым самостоятельным творением,за которое наставник их, Кереброн, отметил друзей на торжественном заседании в актовом зале. Мысль о мудром учителе, давно уж покинувшем бренный мир,каким-то странным, неясным для него самого образом толкнула Трурля к калитке,а потом напрямик через поля и луга.Ночь была просто волшебная;жабы,подзаряженные, как видно, недавно, отзывались монотонным,наводящим дремоту кваканьем,а по серебристой глади пруда,берегом которого он шел,расходились отливающие блеском круги:это киберыбы,подплывая к самой поверхности, чмокали воду снизу чернеющими в лунном свете губами. Трурль,однако,не замечал ничего,погруженный в какие-то мысли. Но бесцельным это странствие не было,и он не удивился, очутившись перед высокой стеной. Чуть дальше показались тяжелые кованые ворота,приоткрытые ровно настолько, чтобы протиснуться. За оградой было темнее, чем на открытой местности. Величественными силуэтами возвышались по обе стороны старинные надгробия, каких никто уже много веков не ставил.По их бокам,покрытым зеленоватой патиной,бесшумно сплывали листья,опадавшие с высоких деревьев. Идя по аллее среди этих барочных надгробий, можно было проследить эволюцию нс только кладбищенской архитектуры,но и физического строения тех,кто покоился вечным сном под стальными плитами.Минул век, а с ним и мода на круглые надгробные таблички, мерцающие фосфорическим блеском наподобие циферблатов приборных панелей. Он шел все дальше; каменные рады плечистых гомункулюсов и големов кончились.Он был уже в новой части некрополя и ступат все медленнее: по мере того как неясное побуждение,приведшее его сюда,становилось осознанной мыслью, ему все больше недоставало отваги исполнить ее.
