Роман Тус - Звериный футбол
— Я ничего одевать не буду — сказал я указательному пальцу моей жены, направленному в сторону моих шортиков и футболки.
— Я тебе рубашку и галстук дам котик.
Мои отношения с рубашками и галстуками категорически не складываются еще с пионерского возраста. Будучи диссидентом и не состоявшим в партактиве я был принят в пионеры последним из класса. Галстук я так и не успел научиться завязывать, так как тут же был изгнан из пионеров за «нападение» путем обстрела из трубочки жеваной бумагой знамённой группы школы на торжественном собрании, посвященном очередной годовщине рождения Владимира Ильича. А поскольку галстук у меня отобрали то и рубашки мне были ни к чему. Так и повелось с тех пор. Моя стойкая неприязнь к данным атрибутам презентабельного внешнего вида была прекрасно известна второй половине, которая этим пользовалась при всяком удобном случае, стремясь показать свое половое превосходство. Ни за что не одену эту хрень на «Вечерю»…
Галстук отчаянно жмёт горло, периодически полностью прекращая подачу воздуха. Рубашка трёт сзади. Мне кажется, я поставлен здесь не встречать гостей, а веселить их. Вас приветствует клоун Мик. А вон кстати и Мак американцев ведёт с прогулки. Увидев меня, Костя заржал, как бык осеменитель при виде откляченной коровы.
— Кто это тебя так?
— А сам не знаешь. Эта с… в доме которая.
— Ой я не могу, смотри галстук в свёкле не измажь.
— А почему он смеётся — осторожно подхватила Лида, смотря на мой внешний вид и улыбаясь.
— Давайте без давайте. Кто еще раз что–нибудь спросит про мою одежду, тот баран. Один баран все равно продолжал ржать.
— Идите вы… в дом — пригласил я первых гостей.
В белом костюме от белого же дома в мою сторону пылил Марио. Этот нехороший человек решил произвести неизгладимое впечатление на мою ласточку. Пусть попробует, я их с Костей куда надо посажу, посмотрим что будет.
— Заходите уважаемый, прекрасный костюм. Очень подходит к данной местности.
— Идёт вам что одето, натюрморт прекрасен, черты галстук подчёркивает — смеясь ответил итальянец и нахмурился увидев американских друзей проходящих к столу.
— Это Марио. Марио — это Лида и Лёня, мои друзья — познакомил их я.
— Очень приятно, — буркнула Лида, скорчив рожицу.
— Рад вас видеть — фыркнул Фредрик, выставляя руку в проем и загораживая проход итальянцу.
— Вас не только хватало мне — протянул художник, проталкиваясь, через стоящую в проходе пару, в комнату. Что–то они не в духе. Наверняка итальянцы ненавидят американцев. А кто их собственно любит.
Со стороны ворот к дому приближалась Нина Санна, ведя перед собой дядю Колю. Последний, с кадкой капусты в руках, подпрыгивал на месте в нетерпении и громко требовал ускорить ход, ибо горели у него какие–то трубы. За Ниной Санной шла молодая симпатичная женщина, одетая в черное облегающее кожаное платье. Так так это ещё кто такая, почему не знаю.
Рядом с ней вышагивал смуглый молодой крепыш в короткой рубашке из под которой виднелись рельефные бугры мышц. Довершал эту причудливую профессию какой–то длинный узбек в причудливом халате, легко несущий перед собой большой дымящийся казан. При этом, троица зло поглядывала друг на друга. Мне почему то на ум пришло название одного известного фильма «Повар, Вор, его жена и её любовник».
— А Костя там уже — подскочил ко мне дядя Коля. Вот единственный человек, не обративший внимания на мой наряд. — А чего галстук одел — заметил таки дядя Коля. Ну раз и этот туда же, теперь все обгадят с ног до головы.
— Проходим люди не задерживаемся, не создаем пробок на входе.
— Хорошо выглядишь — пряча улыбку, заявила Нина Санна, перекрестившись. — Вот знакомься Мария Петровна, наша новая заведующая. Та до боли сильно пожала мне руку. Вблизи Мария Петровна выглядела еще аппетитней. У какой вырез… и полностью соответствовала учительнице из последнего немецкого фильма, который я видел.
— А это Генри, наш новый зубной техник.
— Генри?
— Это его родители так назвали. Ну помнишь в те времена всех так называли. Я что так плохо в этой рубашке выгляжу, что должен помнить те времена.
— А, да помню, добрый вечер.
— Ну и Равшанчик наш, плов вот притащил. Плов у него объеденье.
— Равшан?
— Да не. Другое имя у него, только не выговорю я его. А это мы ему дали, когда давеча у Вальки смотрели телевизор. Там на канале бесовском всех их так называли. Да ты брось. Он не обижается. Добрый малый и готовит вкусно, если мясо есть.
При этом добрый малый, проходя в дом, успел толкнуть локтем Марию Петровну, и прижечь казаном спину Фолкленда. Последние, в свою очередь, не преминули пихнуть друг друга и лягнуть совместно Равшана. Да видимо не складываются у них отношения в детском доме. Не состоялась преступная группа, воруют друг у друга, вот и лягаются.
Тем временем на улице показался и перебежками продвигался к нашему дому Иван Савелович, бережно прижимая к груди пятилитровую банку с огурцами. Проскользнув через калитку, присев, он огляделся и на корточках подполз к крыльцу.
— Что тяжело после вчерашнего?
— Они, это везде тут шляются. Давеча в дом мой вламывались, но не пустил я, отстоял свой острог. Видит бог и к вам наведаются, держитесь. Как придут, сразу чесноком их.
— Вампиры что ли?
— Да нет. Звери одолели, так и шастают, так и шастают, шебуршат. Вот мыши недавно группой проходили. Ан нет, вам галстук поможет и рубашка — они такого вида боятся. Я такую же на пугало в огороде одевал, ни одной картофелины не тронули.
— Идите вы мать вашу… похмелитесь! Вам лучше станет, по себе знаю — подтолкнул я директора в дом. Совсем уже с катушек сошел бедолага. Ладно бы одна белочка приходила, а так весь лес по ходу. А что он там про мой галстук говорил.
Молча проскользнул в дом Мишка. Поправив мне галстук и вздохнув при этом, зашла Валентина, неся бутыль с самогоном на рябине.
И вот, когда уже надо было начинать, ибо из дома начали раздаваться возмущенные возгласы гостей, ходящих вокруг стола, показались хоругви Петра. Над деревеней развевался лик, кого именно сказать не могу, ибо не знаю. Осенив знамением, Пётр, оставив хоругвь на крыльце, торжественно вошел на него и бухнулся на колени.
— Очень желал я есть с вами прежде Моего страдания, потому что, говорю вам, уже не буду выкушивать ее, пока не получу благословления в Царствии Божием.
Это он снова клянется перед сенями, что пить не будет, пока благословления не получит. Минут через пять после начала банкета снизойдёт на него оно. Знаю по опыту прошлых лет, и тогда…
— Бесовский наряд с удавкой иудейской ты отрок нахлобучил, ибо ведаю я, что соблазняет нас отродье адово радостями, сукном и прелестницами.
— Вот, вот прелестница, мать её, одела меня в это сукно и галстук, сам не рад — пожаловался я старцу.
Далее Пётр встал, перекрестил меня, икнув при виде галстука, и трижды облобызал. После чего прямо на улице снял с себя рубаху, препоясался полотенцем и шагнул внутрь.
Всё, можно начинать. Участковый так и не пришел, уже видимо валяется в хлам.
Внутри дома гости расположились следующим образом: Нина Санна, Валентина, и моя жена, стоя у холодильника разговаривали о своём о женском, о сапогах. Американцы, Марио, Фолкленд и Равшан стояли по разным углам большой комнаты. Что–то не сошлись мои гости характерами. В центре у стола барражировали Костя и дядя Коля. Последний пытался посчитать количество бутылок. Выходило это у него плохо. Всякий раз к концу счета получалось меньше чем в предыдущий раз, отчего Николай бесился и начинал заново. Иван Савелович деловито перекладывал огурцы в большое пустое блюдо на краю стола. Мария Петровна у окна, шурша кожей, пристально рассматривала Константина. Пётр отчаянно крестил тазики с салатами и давал зарок, что не прикоснётся к отраве бесовской, помогая при этом глазами считать Николаю.
— Ну дорогие гости, как говорится чем бог послал.
— Вот истину глаголет отрок. Сам Иисус взял хлеб, благословил его, переломил на части и, подавая ученикам, сказал: «Примите, ядите; сие есть Тело Мое, за вас ломимое во оставление грехов». Потом взял чашу с виноградным вином, благословил, возблагодарив Бога Отца за все Его милости к роду человеческому, и, подавая ученикам, сказал: «пейте из нее всё, это Моя Кровь Новаго Завета, за вас Проливаемая во оставление грехов» — добавил Пётр, сделав особое ударение на словосочетании «с виноградным вином».
— Может сядем уже старец — успел таки прекратить начало проповеди и подтолкнул Петра к столу. — Вам сюда батюшка. Каждому воздастся по заслугам, злорадно подумал я, — и подсадил к Петру слева Константина, а справа хотел Николая и Марио, за ними Мишку. Кошкой метнулась от окна заведующая и присела справа рядом с Костей, втиснувшись перед Колей. Напротив указанной группы расселись друг за другом моя жена, Валентина, Американцы, Фолкленд и Равшан. Последние четыре человека явно друг с другом сидеть не хотели. Ничего сейчас выпьют и всё образуется. Напротив меня, то есть главы стола, вольготно расселся Иван Савелович, уже успевший положить себе на тарелку капусты и огурцов.
