Крэг Гарднер - Другой Синдбад

— Носильщиками? — Тут уж даже великий Синдбад Мореход, казалось, готов был зарыдать. Тем не менее он собрал в кулак всю свою изрядную смелость и даже улыбнулся мне, говоря: — Но нет, не нужно отчаиваться. Среди нас есть настоящий носильщик, который может поведать нам о радостных моментах в жизни бедных людей. — Его улыбка сделалась несколько неуверенной. — В самом деле, в жизни каждого человека должны быть счастливые события.

Радостные моменты в жизни бедняков? Я сосредоточился, пытаясь как можно лучше вкратце описать свою жизнь.

— Конечно, это долгие часы работы…

— Да? — с энтузиазмом подхватил торговец.

— Потом, — добавил я, — это очень низкая оплата…

— О! — В голосе старшего Синдбада сквозило разочарование. — Долгие часы работы и низкая оплата? Неужели ничего, кроме этого?

— Ну, — я еще поразмыслил, — еще можно всегда ждать случайной порки…

Тут старший Синдбад принялся причитать, и вскоре к нему присоединились Джафар и Ахмед.

Я нахмурился. Это никуда не годилось. Хоть я и был всего лишь бедным носильщиком, но никогда не предавался отчаянию. Даже худшие из побоев когда-нибудь заканчиваются. Я поднял руку, призывая к тишине.

Все трое, ошарашенные тем, что столь жалкий тип с улицы мог потребовать от них внимания, немедленно умолкли.

— Может, носильщики и жалки, — заявил я с некоторым волнением, — вынужденные влачить полуголодное существование среди уличной нищеты.

Я покачал головой, поскольку в горле у торговца зародился тихий звук, который мог перерасти в очередные причитания. Вновь добившись тишины, я продолжил:

— Но носильщики весьма изобретательны, с какими бы злоключениями — естественными или нет — мы ни сталкивались. Наша работа учит тому, что деньги валяются повсюду вокруг тебя. Нужно только увидеть.

С этими словами я вошел в пустую сокровищницу, надеясь, что она не настолько пуста, как кажется. За годы работы носильщиком, глядя на камни под своими вечно шагающими ногами, я всегда поражался, сколько золотых монет и других ценных вещей оседает в трещинах и уголках багдадских улиц. Счастливые находки тут и там на протяжении моих юных лет приучили меня смотреть в оба в любой ситуации. Я верил, что глаза помогут мне и здесь.

Я направился к дальней стене комнаты и поднял расколотый горшок.

— Ага! — воскликнул я.

Под горшком действительно лежал золотой. Я подобрал первое из, как я надеялся, многих сокровищ. Но где же еще в этой совершенно пустой комнате может таиться богатство?

Я отыскал дыру, прогрызенную в кирпиче в самом темном уголке комнаты. Без сомнения, это был крысиный ход. У самого начала его я нашел еще три золотые монеты и высоко поднял их, чтобы видели остальные.

— Так мы не банкроты? — взволнованно вскричал Джафар.

— Но и далеко не богачи, — предостерег Ахмед.

— И все же, — заявил я с той уверенной улыбкой, которую приберегал для потенциальных клиентов, — здесь могут быть еще монеты, прячущиеся повсюду во множестве трещин. Простите мою дерзость, о великий торговец, но вы некогда обладали таким несметным состоянием, что, возможно, нас устроят и оставшиеся от него крохи.

Синдбад, казалось, даже не заметил моей сверхфамильярности. Вместо этого он улыбнулся.

— Если только мы сможем оплатить проезд на корабле — абсолютно на любом корабле! — воскликнул он таким же изумленным голосом, каким рассказывал о своем первом удивительном путешествии. — Даже ста динаров будет достаточно!

Сто динаров? Услышав такую задачу, я состроил гримасу. Это будет трудно, но в мире мстительных джиннов и исполненных чудесами странствий, наверное, нет ничего невозможного. Так что я продолжил еще более тщательно обследовать комнату. Пол сокровищницы был выложен растрескавшимися кирпичами. Поэтому я сосредоточил свое внимание на множестве трещин в этой кладке. Методично проходя от угла к углу, я обнаружил еще семь золотых монет и небольшой рубин. Но при этом я осмотрел почти все укромные местечки в этой крохотной комнатушке. Мы были слишком далеки от цели.

Но все же торговец побуждал меня продолжать:

— Даже меньше ста динаров могут решить нашу судьбу! — Думая об этом, он сдавленно рассмеялся. — Кто сказал, что мы не можем оплатить проезд на не вполне исправном корабле, скажем, с одной-двумя пробоинами? Спать мы сможем на палубе! Корабль можно подлатать! Разве мы не крепкие мужчины?

Если мой тезка не собирался признавать поражение, то я и подавно. Я велел Ахмеду забраться мне на плечи и обследовать неровные кирпичные стены над моей головой. Первым, что он обнаружил, был заплесневелый кусочек сыра. Но две стены спустя он нашел женское кольцо с камнем ярчайше-зеленого цвета.

Мы осмотрели оставшуюся стенку и даже потолок, ища другие укромные места, но больше ничего не обнаружилось. Но, рассудил я, если нет больше золота, сокрытого внутри предметов, то как насчет золота, спрятанного на людях?

Я снял мальчишку со своих плеч и осведомился у остальных, нет ли у них при себе динаров.

Лишь один Джафар кивнул, извлекая кошель, слишком маленький и слишком легкий одновременно. Он раскрыл кошелек и высыпал его содержимое на ладонь. Там было шесть динаров.

— Возможно, — попытался подбодрить нас Синдбад Мореход чересчур тихим голосом, — нам стоит подумать о корабле, в котором побольше чем одна-две дырки.

Я пересчитал наше общее богатство. Имея в своей жизни так мало денег, я всегда получал удовольствие, считая и пересчитывая то, что у меня было, но сейчас радости было немного. Всего там было семнадцать динаров, маленький драгоценный камень и женское колечко неизвестной стоимости.

— Семнадцать динаров? — простонал Джафар.

— Что ж, — продолжал мореход, — это, наверное, дырок семь-восемь.

— Мечта моряка, — шепнул мне Ахмед. — За такие деньги наше средство передвижения будет скорее дыркой, чем кораблем.

— Сейчас, Ахмед, — отозвался торговец с едва заметным смешком, — мы не знаем, что преподнесет нам рынок. Нам не нужно нанимать целый корабль, достаточно просто оплатить проезд на корабле, плывущем в подходящем направлении, каким бы он ни был. — Он помолчал, под его ухоженными усами появилась слабая улыбка. — И, что важнее, ты не учел моего умения торговаться.

С этими словами Синдбад повел наш маленький отряд наверх, прочь из сокровищницы и из своего богатого дома. Когда мы дошли до ворот, я в первую очередь поискал глазами тюк, который принес сюда, но не обнаружил ни малейших его следов.

— Один из слуг избавил тебя от этих вещей, — пояснил Ахмед. — Мой хозяин думает обо всем — экономит деньги.

Джафар распахнул парадные ворота перед своим хозяином. Я резво припустил следом.

Итак, мы покинули дом некогда богатого Синдбада и вышли на улицу. Улицу, бывшую моим истинным домом и дававшую мне свободу, которой я не понимал, пока не ступил под своды этого дома с его чудесными историями, экзотической едой и проклятиями джиннов. Хозяин спрашивал меня, какие преимущества могут быть в жизни носильщика, и теперь я понял, что в моей прежней жизни воистину было одно преимущество — время, прожитое на улицах Багдада, целиком принадлежало мне, и я волен был работать или голодать. Возможно, это и невеликое преимущество, но мне, пожалуй, будет его жестоко недоставать.

Теперь я могу признаться, что едва мы только ступили из ворот на булыжную мостовую, был момент, когда эта свобода показалась мне воистину бесценной. Может быть, подумал я, мне следовало бы просто повернуть в другую сторону и поспешно зашагать прочь, как бы торопясь по своим делам, которые, каковы бы они ни были, не имеют абсолютно никакого отношения к мореходам, которых зовут Синдбад, или к джиннам по имени Оззи.

Но мои ноги следовали за остальными.

Возможно, это было потому, что я понимал: от сверхъестественных гигантов с громоподобным смехом не убежишь, и попытайся я удрать, велика вероятность, что вместо этого буду обречен на вечные муки.

Но, может, была и другая причина. Как я уже упоминал, за то короткое время, что мы были знакомы, я полюбил этого благородного, но немного странного человека, носящего мое имя. А может, дело было просто в той кипучей деятельности, что я видел вокруг. Такая суматоха тоже была мне в новинку. Жизнь носильщика тяжела, но она очень редко бывает захватывающей. Потом, конечно, был еще вопрос насчет ста динаров, которые, как заверил торговец, должны будут стать моими — когда-нибудь.

Или, может, просто ноги мои прекрасно знали, что от судьбы не уйдешь. Какова бы ни была причина, с этого самого момента я был убежден, что моя судьба связана с судьбами морехода и его достославного отряда.

Отбросив сомнения, я следовал за остальными в порт, тот самый порт, в котором вы можете погрузиться на корабль, отправляющийся вниз по реке до Басры и оттуда в море.