Крэг Гарднер - Другой Синдбад
Нам?
Правда, однако, и то, что благодаря тому же самому благодетелю у меня появилась возможность в первый раз в жизни пообщаться с ужасным чудовищем, о котором до этого случая я знал лишь из сказок; более того, этот самый искатель приключений предполагает, что мы все вместе отправимся в очередное исполненное чудес и опасностей путешествие.
Нам?
Я все еще слышал громоподобный голос джинна, выкликающий мое имя; имя, которое теперь, похоже, стало разом моей удачей и несчастьем. Поскольку из-за этого самого имени — Синдбад — у меня не было никакой возможности остаться в стороне.
— В путь! — воскликнул Синдбад Мореход, и я расслышал в его голосе страсть к путешествиям.
— В путь! — эхом откликнулся Джафар, но в его устах это слово свидетельствовало о чем-то огромном и трудновыполнимом.
— В путь! — фыркнул Ахмед, словно ни разу за свою короткую жизнь не слышал о столь великом приключении.
Старший Синдбад хлопнул в ладоши, и Джафар мрачно зашаркал прочь, сопровождаемый насвистывающим Ахмедом. Торговец двинулся вслед за своими слугами и жестом предложил мне присоединиться к процессии.
Что я мог поделать? Отступать было некуда.
Я отправлялся в путешествие.
Глава четвертая,
в которой происходят поспешные сборы, а мы сталкиваемся с некими приятными неожиданностями
В доме был тарарам, и с каждым нашим шагом этот хаос, казалось, удваивался.
Джафар сперва повел нашу процессию в комнату, заполненную увесистыми томами, каждый толщиной с руку взрослого человека. Выбрав из них один и перелистав пергамент внутри него, пока не добрался до определенной страницы, он издал хрип, похожий на последний вздох издыхающего козла.
Старательно избегая взглядом остальных участников нашей процессии, он торопливо двинулся в следующую комнату, сверху донизу забитую свитками и обрывками бумаги, каждый из которых был обильно покрыт тщательно выписанной цифирью. Мы трое в почтительном молчании следовали за ним.
Мгновение поразмыслив, Джафар зашагал в самый дальний угол комнаты и осторожно вытянул измятый клочок пергамента из-под самого низа небрежно наваленной груды. Лишь на миг взглянув на него, старик издал очередной звук, словно толстяк насмерть подавился куриной косточкой.
Джафар уже снова устремился прочь со скоростью, которая была бы удивительной даже для юнца вроде Ахмеда. Мы, остальные, хоть и с трудом, но все же поспевали за ним, поочередно через три двери, все глубже в недра роскошного дома, затем в освещенную факелами тьму, когда мы начали спускаться по длинной винтовой лестнице в подземную комнату, спрятанную глубоко под домом.
Охваченный паникой Джафар оказался там раньше нас и уставился на массивную деревянную дверь, усиленную замысловатой металлической решеткой, добавившей, должно быть, добрую четверть дюйма к ее толщине. Засунув руку куда-то в глубины своего одеяния, начальник купеческих слуг извлек здоровенный ключ, покрывшийся зелеными пятнами от времени, и вставил вышеупомянутый ключ в столь же старинный висячий замок.
Трясущимися руками старик повернул ключ, и замок застонал не хуже самого Джафара. Замок открылся, и старик снял его. Древние петли визжали, будто пропащие души, пока он открывал дверь, ведущую в сокрытую за ней комнату.
Я вытянул шею, чтобы увидеть, что же находится за той дверью. Что, гадал я, могло быть столь важным, чтобы старик так панически несся сюда?
Джафар вытащил потрескивающий факел из медного держателя в стене и просунул его в только что открытую дверь. Я прищурился, пытаясь разглядеть какие-нибудь узнаваемые очертания среди колеблющихся теней от факела, но, кроме разбитого глиняного горшка, голого пола и стен, не увидел ничего. Насколько я мог судить, в этой комнате вообще ничего не было.
Джафар издал звук, будто дюжина евнухов, падающих с большой высоты на острые колья, и повалился в ноги торговцу Синдбаду.
— Побейте меня, хозяин! — возопил преданный слуга. — Высеките меня плетьми! Закуйте меня в цепи!
— Прошу прощения? — вздрогнул торговец, словно вырванный из каких-то своих глубоких размышлений. Узнав слугу, он улыбнулся. — О Джафар, ну конечно. Так что ты хотел мне сказать?
— Я должен быть наказан! — молил Джафар почти вне себя. — Я не заслуживаю права на существование!
— Ах, мой добрый Джафар, — мудро заметил Синдбад. — То не тебе решать. Но что же так сильно взволновало тебя?
Джафар отчаянно махнул в сторону открытой комнаты:
— Взгляните туда! Это ваша сокровищница! Но там, где должно быть золото, нет ничего, кроме паутины.
Синдбад прищурился из-за спины жестикулирующего слуги.
— Это наша сокровищница? — Он снова огляделся по сторонам. — О, наверное, это она. — Он наморщил нос от обилия пыли. — Ей бы не помешала хорошая чистка.
Ахмед рядом со мной тихонько присвистнул.
— Не представляю, как можно было бы подчистить сокровищницу еще лучше.
— О горе мне! — Джафар ударился головой о мощенный камнем пол. — Горе всем нам! Как могли деньги исчезнуть так быстро?
— Я извиняюсь, — уточнил я, пытаясь постичь истинную причину катастрофы, — но вы говорите, что деньги исчезли быстрее обычного?
Слуга кивнул с такой стремительностью, что я испугался, как бы его старая голова не слетела с морщинистой шеи.
— Я знал, что у нас мало денег, но чтобы настолько мало? Я сделал какую-то ошибку в своих подсчетах. Я стал слишком стар. Я больше не полезный слуга в этом доме. — Он потянул своего хозяина за халат. — Побейте меня для примера! Отрубите мне голову и выставьте ее на всеобщее обозрение!
Но торговец снова покачал головой:
— Кто же тогда будет вести мои счета? Нет, мой добрый Джафар, от твоей головы куда больше проку там, где она сейчас находится.
Все эти утешения были в самый раз из уст добросердечного торговца, но меня куда больше интересовало исчезновение денег. Может быть, я чересчур переживал за судьбу такого множества динаров, поскольку видел их так мало. Именно поэтому я счел разумным задать вопрос:
— Но вы могли бы сказать, почтенный Джафар, что исчезновение золота было вполне естественным?
Вопрос этот настолько поразил старика, что он забыл о причитаниях.
— Нет — теперь, когда я думаю об этом. Остававшиеся у нас средства исчезали с такой быстротой, что я оказался совершенно к этому не готов. Но что бы это могло означать?
Именно это я и предполагал. Я продолжал:
— Не приходило ли когда-нибудь собравшимся здесь в голову, что если происходящее не вполне естественно, то оно может быть неестественным?
Мой некогда богатый тезка, услышав это предположение, нахмурился:
— Постой, любезный носильщик, ты хочешь сказать, что нынешним полным отсутствием денег я могу быть обязан сверхъестественным силам?
Я видел, что хитроумный торговец понял, что я имею в виду.
— Скажем, некоему джинну, — продолжал я, — который, когда его планы расстроила внезапная бедность купца, мог сделать так, чтобы даже те деньги, что еще оставались, тоже исчезли?
— А если бы еще это существо предупредило кредиторов моего хозяина, — пропищал Ахмед, — чтобы они внезапно явились к нашему парадному входу и потребовали немедленной уплаты всех наших долгов, то тогда великому Синдбаду пришлось бы продать этот великолепный дом, просто чтобы удовлетворить их требования.
— Мой прекрасный дом? — откликнулся Синдбад шепотом от тяжести столь ужасного предположения. — Конечно же, дитя, твой вопрос по сути своей совершенно гипотетический.
— Настолько гипотетический, — ответил Ахмед, — что мне его задал ваш привратник Хасан, как раз перед тем, как мы отправились в поход по дому на поиски золота.
— Но это же бесчеловечно! — воскликнул Джафар с еще большей горячностью, чем прежде. — Что за манера…
Что бы он ни собирался сказать дальше, слова его заглушил глухой раскат, похожий на летний гром — или на смех огромной головы цвета старой бронзы. А все мы в этой подземной сокровищнице знали, что звуки грома никогда бы не проникли столь глубоко под землю.
— Наверное, тогда… — голос могущественного Синдбада упал до шепота, — …тогда никакого путешествия не будет, в конце концов. — И все же в глазах его горел слабый огонек надежды. — Разве что мы избегнем кредиторов и продадим эти кольца с моей… — Слова застряли у него в горле, когда он поднял руку. Там, где некогда ее украшали четыре золотых кольца с впечатляющими камнями, теперь не было ничего, кроме голых пальцев.
Мне показалось, что я снова слышу гром.
— Значит, у нас не осталось ничего! — Глаза Джафара забегали, будто отыскивая некий символ столь ужасного положения. — Мы, все мы должны лишиться богатства и роскоши и терпеть унижения вместе с простолюдинами, обреченные стать не более чем… — его взгляд упал на меня, — …носильщиками!
