Макс Фрай - Обжора-хохотун. История, рассказанная сэром Мелифаро
Учеба в Королевской Высокой Школе показалась мне такой же пустой тратой времени, как начальное образование, зато студенческая жизнь пришлась по вкусу. Компания подобралась отличная, ночными попойками в трактирах за Королевский счет наши совместные развлечения не ограничивались, а репутация самого способного и изобретательного шалопая за всю историю учебного заведения была мне, чего греха таить, приятна. Мои товарищи и даже учителя оказались куда менее прихотливыми зрителями, чем я сам, угодить им было нетрудно, и я, никогда прежде не придававший значения чужим аплодисментам, не то чтобы стал высоко их ценить, но привык ежедневно снисходительно принимать. Привычка, как это обычно случается, вскоре превратилась в насущную потребность, восхищение окружающих стало мне необходимо, как табак курильщику, только вряд ли хоть один заядлый курильщик натворил столько глупостей ради табака.
Впрочем, я был бы не я, если бы мне не надоело и это. Не так быстро, как могло бы, но все-таки.
Тогда я в очередной раз попытался развлечь себя учебой. Некоторые науки более-менее занимали ум, но тело при этом отчаянно скучало; в поисках выхода я придумал математические бои, которыми, как я слышал, до сих пор увлекаются старшекурсники Королевской Высокой Школы, — по правилам состязания, наносить удары противнику можно, только попутно решая предложенное им уравнение, по формуле на удар. Это нововведение пришлось по вкусу некоторым преподавателям, наш историк, помню, даже зачеты одно время принимал на ринге, только вместо уравнений выбивал из студентов имена королей и даты великих битв, неплохое вышло развлечение, жаль, что все остальные не решились последовать его примеру.
Так или иначе, но пару дюжин лет в Королевской Высокой Школе я худо-бедно выдержал.
Я не из тех, кто тщательно планирует свое будущее, но в ту пору нередко о нем задумывался, поскольку начал понимать, что, если так и не найду себе занятия по вкусу, маята, чего доброго, растянется на всю жизнь.
Идти по стопам отца и брата я к тому времени уже передумал. Кругосветные путешествия и пиратские рейды кажутся интересными, пока не задашься вопросом, чем занять себя, пока твой корабль болтается в море. Каждый день один и тот же пейзаж — от этого можно свихнуться, причем в первый же вечер. Путешествия по суше привлекали меня несколько больше — во всяком случае, хоть какая-то смена впечатлений гарантирована. Но мотаться туда-сюда без дела, цели, азарта и хорошей компании — дурацкая затея, это я даже тогда прекрасно понимал.
Короче говоря, я был изрядно растерян. Взрослая жизнь, начала которой я нетерпеливо ждал долгие годы, с близкого расстояния виделась такой унылой тягомотиной, что хоть обратно в мальчишку превращайся. По крайней мере, школ, из которых можно убегать домой, хватило бы еще на пару-тройку дюжин безмятежных лет. Но необходимыми для такого превращения магическими приемами я не владел; собственно, я, как и все мои ровесники, родившиеся в начале эпохи Кодекса, вообще не обучался магии[3], кроме самых примитивных и скучных фокусов, годных по большей части для ведения домашнего хозяйства. Потерянное поколение, что тут говорить. Хвала Магистрам, нынешним детишкам в этом смысле повеселее живется.
Родители в один голос твердили, что я пошел в своего деда Фило, бывшего Старшего Магистра давным-давно распущенного Ордена Потаенной Травы, и наверняка унаследовал его незаурядные способности, но возможности проверить эту оптимистическую гипотезу не было. В ту пору легально обучаться магии можно было, только поступив в Орден Семилистника, но туда меня, ясное дело, и на порог не пустили бы. Мой блудный дед, конечно, не Лойсо Пондохва[4], но нервы Великого Магистра Мони Маха в свое время потрепал изрядно.
Я, понятно, говорил, что плевать хотел на колдунов из Семилистника и их дурацкие фокусы, но на самом деле был сам не свой от огорчения, потому что, если верить рассказам старших, магия была куда более увлекательным занятием, чем школьная наука, да и жизнеописания Великих Магистров, хранившиеся в нашей домашней библиотеке, оказались захватывающим чтением, такая жизнь наверняка пришлась бы мне по вкусу, думал я, листая страницы, эх, сам дурак, слишком поздно родился.
В конце концов я решил разыскать деда. Если уж по его милости меня никогда не примут в единственный действующий магический Орден, пусть сам учит меня всему, что знает. На учебу, которая, судя все по тем же жизнеописаниям Великих Магистров, обычно занимала столетия, я, привыкший ловить все на лету, легкомысленно отводил в своих расчетах примерно три-четыре года, но понимал, что сами поиски могут оказаться очень долгими. Никто не знал, где сейчас обретается Магистр Фило Мелифаро, зато все мои домашние в один голос твердили, что обычно он внезапно обнаруживается там, где его только что не было, умудряясь при этом отсутствовать даже в том месте, где сейчас находится. Это позволяло надеяться, что искать деда будет не менее увлекательно, чем решать самую сложную головоломку, — развлечение совершенно в моем вкусе. Скука морских путешествий по-прежнему казалась мне мрачной перспективой, но я рассудил, что человека, который может находиться абсолютно где угодно, вовсе не обязательно искать на другом континенте. Начать можно и с родной Хонхоны, а там поглядим.
Приняв решение, я быстренько обошел всех преподавателей и договорился о досрочной сдаче выпускных экзаменов. Не то чтобы мне действительно требовался диплом, просто экзамены, как я уже говорил, единственное, что мне по-настоящему нравилось в процессе обучения, и я не собирался упускать возможность как следует поразвлечься. С давно забытым удовольствием я засел за книги и через несколько дней навсегда расстался с Высокой Школой. Сдав последний экзамен, в то же утро расплатился с хозяином квартиры, поручил ему отправить мои вещи в родительское поместье, а сам помчался туда налегке, чтобы, не откладывая, осчастливить родителей прекрасной, по моему мнению, новостью — я отправляюсь искать деда и, вполне возможно, никогда не вернусь. Я был искренне уверен, что они за меня порадуются. Когда наш Анчифа подался в пираты, родители хором сказали: «Лишь бы тебе было хорошо». Я планировал услышать примерно то же самое, поужинать и начать сборы в дорогу.
Мой путь в родительское поместье обычно пролегал через мастерскую старого Шейшо. Там можно взять напрокат амобилер — старый и страшный, как проклятие Анавуайны, зато в любое время суток и за сущие гроши. Именно то, что требуется бедному студенту.
Но у самого входа в мастерскую я наткнулся на практически непреодолимое препятствие. Препятствие звалось Бугаги Удубан, оно было самым непутевым из послушников Ордена Семилистника и моим приятелем, вернее, приятелем любого столичного студента, готового угостить его выпивкой.
Бугаги был сыном одного из богатейших торговцев Соединенного Королевства, чьи корабли в ту пору возили чуть ли не половину всех уандукских[5] товаров, большую часть которых составляют предметы роскоши, жизненно необходимой всем столичным жителям, включая портовых нищих. По Ехо который год ходили слухи о фантастической сумме, которую Удубан-старший пожертвовал Ордену Семилистника, чтобы увидеть свое чадо среди послушников и в один прекрасный день обзавестись персональным семейным Магистром, однако сам Бугаги получал на карманные расходы всего три короны в год — таким образом наивный родитель собирался приучить первенца к экономии. Но не тут-то было, Бугаги в первый же вечер пускал на ветер свое годовое содержание, щедро угощая всех желающих; все остальное время он рыскал по городу в поисках возможностей продолжить веселье. Обычно ему везло. В столице Соединенного Королевства полным-полно добрых, компанейских людей, готовых пропить предпоследнюю рубаху, при условии что потенциальный собутыльник одет в бело-голубое лоохи Ордена Семилистника, — полезными знакомствами у нас разбрасываться не принято. Застольным встречам с добрыми людьми Бугаги посвящал все свое время, в Иафах заходил только поспать и переодеться, да и то не каждый день, но Великий Магистр Нуфлин Мони Мах, раз и навсегда приятно удивленный щедростью семейства Удубанов, смотрел на художества их отпрыска сквозь пальцы.
Я был одним из множества добрых людей, чья щедрость обеспечивала Бугаги свободу передвижения от трактира к трактиру, — притом что перспектива завести полезное знакомство в Семилистнике не могла меня ни прельстить, ни даже рассмешить. Как и все члены семей, принадлежащих к магическим Орденам, прекратившим существование в ходе войны за Кодекс Хрембера, я относился к Ордену Семилистника как к неизбежному злу и считал своим долгом полагать неизбежность этого зла кратковременной.
Однако на Бугаги моя неприязнь не распространялась. Он был обаятельным шалопаем и душой любой компании — при условии, что эта компания собиралась за трактирным, а не библиотечным столом. Я, конечно, считал его законченным олухом — а как еще относиться к человеку, который получил уникальную по нынешним временам возможность изучать магию и совершенно ею не пользуется? Но одновременно, чего греха таить, надеялся, что хоть какую-то малость Бугаги все-таки усвоил, и рассчитывал однажды выудить из него эту крупицу тайного знания — надо же с чего-то начинать.
