Ева Никольская - Достать василиска! (СИ)
Охранник нахмурился и, немного помедлив, кивнул. Представлял, видать.
— А потом что с ведьмой стало? — подал голос из своего угла чесун.
— Тетя сказала, что ее отпустили после трехдневных допросов с применением заклинаний для считывания памяти и прочих малоприятных методов, которыми иногда пользуются сыскари.
— Малоприятно, но… действенно! — высказался в защиту своих старик.
— Да я не спорю, что действенно. Но ведь обидно, что женщине, которая спасала меня, рискуя собственной жизнью, вот так… через все это пройти пришлось. Из‑за моих родителей!
— Ты, девка, их тоже попробуй понять. Ведьмы — народ темный, что в голове вашей крутится — сам черт не разберет. Вдруг бы и правда она весь спектакль устроила, чтобы к тебе в доверие войти? Одаренных колдовки чуют, а некоторые учениц ищут.
Я упрямо мотнула головой, не соглашаясь. Пусть мне тогда было всего шесть, но я чувствовала своим перепуганным сердечком, затуманенным от страха разумом, а главное, магическим даром — не виновата была та женщина! Но кто ж меня тогда слушал?
— По — моему, всему виной предрассудки, — немного помолчав, сказала я охраннику. — Отец терпеть не может ведьм, хотя к магам относится вполне спокойно, и поступи я в школу стихийников — слова б против не сказал. Мама… хм. Она у меня вообще всех ненавидит, строгая, неласковая. Но ведьм ненавидит больше других. Уж не знаю, чем им так не угодили представительницы моей профессии, но в попытке не допустить моего поступления в Идорскую школу, родители попытались выдать меня по договоренности за сына отцовского друга. А мне… мне всего шестнадцать было! И да, я не могу их понять. До сих пор не могу, — горько улыбнулась, чувствуя, что снова плачу. Беззвучно, как не получалось ранее.
— Вот монстр — р-ры, — посочувствовал чесун, не забыв добавить к фразе свое излюбленное «вот».
— М — да, — запустив пятерню в густые седые волосы, только и сказал старик.
И мы снова замолчали. Я думала о прошлом, вспоминая тот жуткий день, когда мама принесла мне свадебное платье и, швырнув его на кровать, заявила, что завтра я стану достойной женщиной: законной женой и будущей матерью. Отец тоже меня предал, а ведь я ему по наивности рассказала о своей мечте поступить в начальную ведическую школу, чтобы потом, отучившись там четыре года, без экзаменов перейти на вторую ступень и получить диплом.
Мне хотелось реализовать свои магические способности, родителям — их заблокировать. Они даже договорились с опальным целителем, который за приличную сумму согласился совершить это противозаконное действо. Но тетя Фло успела меня предупредить об их жутких планах, и в ночь перед свадьбой я сбежала из дома, прихватив кое — какие вещи, медальон с портретами тех, кто меня так жестоко предал, и кошель, приготовленный Флоранс. Она одна меня всегда понимала и заботилась. Да и лаской одаривала куда чаще, чем собственная мать. Если бы не тетя, не знаю, как бы я тогда все это пережила. Она и потом меня поддерживала. Ровно два года, пока не вышла замуж и не уехала за мужем в Азийские земли, расположенные на юге нашего огромного королевства.
А вот родители, прилюдно объявив, что после того, как я их опозорила, дочери у них больше нет, не заглянули ко мне ни разу. Так что в некотором роде я и правда сирота… у которой один облезлый оборотень украл билет! А вместе с ним и шанс на бесплатное обучение и проживание в МАРиС!
Мысль о Каине разбавила грустное настроение злостью. И я снова запела, желая успокоиться. Меня поддержали два голоса: старческий и скрипучий. Так мы и просидели втроем до рассвета, заполняя тишину музыкальным репертуаром, в котором было все: от заунывных баллад до веселых частушек. За этим занятием нас и застала утренняя смена, притащившая с собой парочку новых арестантов. Кто бы видел их вытянутые лица! Особенно после заводного танца на нарах, исполненного вошедшим во вкус чесуном.
Еще через полчаса за мной пришли и, расписавшись в журнале деда Фомы, как звали старого охранника, повели под конвоем на улицу. Но, как выяснилось, не в расположенную на окраине Кирасполя тюрьму, а на выход. На вопрос о причинах амнистии ответили, что нашелся высокопоставленный поручитель, он не только оплатил мой штраф, но и взял меня на поруки, заполнив все необходимые документы. А спустя пять минут, выйдя за ворота, я увидела своего благодетеля. И что самое удивительное, им оказался тот самый оборотень, отомстить которому я жаждала.
Эллис
Нас предали! Лес, в котором мы жили, и который должен был путать следы, отваживая неугодных гостей от избушки, почуял в охотнике кровь друида и… сдал ему все пароли и явки! Счастье, что местный леший вовремя чужака заприметил и примчался предупреждать мою бабушку вместе с истошно верещащим Венькой, кричащим не то «Отрава!», не то «Облава!», а временами и вовсе «Пожар!» Где что горит, никто разбираться, естественно, не стал, так как слушали мы лесного хозяина, а не нашего экспрессивного домового.
Из‑за явившегося по мою душу охотника — друида пришлось наскоро покидать в сумки вещи, зелья, амулеты, кое — какие важные книги, и, велев избушке поворачиваться к гостям исключительно задом, а если будут досаждать, удирать, сверкая пятками, в соседний лес с озером, где живет лояльно настроенный к ведьмам и их домам водяной, мы отправились в путь. По верху идти не решились, так как любой куст или сидящая на нем птичка могли оказаться вражескими лазутчиками, сливающим важную информацию проклятому магу. Потому что верность, в которой животные и растения клялись нынешнему хозяину, не спасала от магии «зеленых капюшонов», как прозвал наемников друидов народ. Но леший Лёха, бывший для меня дядь Лешей Дубовицким, а для бабушки очередным надоедливым поклонником, которому в силу сложившихся обстоятельств она пообещала в ближайшем будущем аж три свидания, пришел нас спасать не один. И даже не с Вениамином, вернее, не только с ним.
Заросший светлой бородой и того же оттенка шевелюрой, в которой путались листья с веточками, хозяин леса явился с невероятно полезной зверушкой, коей оказался зомбо — крот Иннокентий, обладавший тремя уникальными качествами. Он умел молчать (что было как бальзам на душу после панического ора домовенка), умел копать (причем быстро и качественно, как нам сейчас и требовалось), а еще он имел размеры среднестатистического медведя, поэтому по его тоннелям можно было ходить, почти не пригибаясь. Именно так мы и двигались, подсвечивая путь магическими огоньками. Впереди первооткрыватель крот, за ним моя боевая бабушка, за бабушкой я, за мной мечущийся, аки перепуганный заяц, Венька, а за Венькой Лёха с увесистой корягой наперевес. Планировал он ею отбиваться от охотника или костер разводить — я не знала, а спрашивать было неудобно.
Долго ли, коротко ли шли мы под землей, устали (особенно домовой), перенервничали (тоже он) и решили отдохнуть (понятно, по чьей инициативе, да?). Место выбрали на окраине леса у реки, так как воду в отличие от флоры и фауны магией «зеленых капюшонов» было не пронять. Над ней в наших краях водяные да мавки верховодили. Итак, выползли мы всей честной компанией из норы… грязные как черти, и голодные как звери. Решили сделать привал под обрывистым бережком: костерок развести, умыться да перекусить тем, что захватили из дома. Дядь Леша подпалил свою корягу, бабушка наделала бутербродов, а я, довольная тем, как мы лихо обставили охотника, отправилась купаться под присмотром Иннокентия, которому мои девичьи прелести не были интересны в силу двух причин: во — первых, он крот, а во — вторых — мертвый крот. И вот плескалась я, значит, в вырытой кротом яме, куда натекла подогретая бабушкиным зельем водица, наслаждаясь видом звездного неба с растущей луной, как вдруг услышала задумчивое:
— И не холодно тебе, ведьма?
— Нет, — ответила, погрузившись в свою купальню по самую шею, будто вода могла спрятать меня от незваного гостя. Хотя могла, конечно, почему нет? Мое обнаженное тело она очень даже скрыла от чужих глаз. Головой же я активно вертела, выискивая собеседника. Надежда на то, что это водяной пришел потолковать с нарушителями его границ, рассыпалась прахом, как только мужчина сообщил:
— За тебя, Эллисандра Страхова, награда хорошая обещана.
— Где? — решая, вопить «Помогите!» прямо сейчас или подождать, пока друида изловит взявший след зомбо — крот, спросила его.
— Награда? В Кирасполе, — спокойно ответил охотник, чей темный силуэт я наконец разглядела сидящим на корточках на краю невысокого обрыва. Иннокентий потихоньку заползал наверх, умудряясь при этом почти не шуметь. Но «зеленый капюшон» что‑то явно заподозрил и потому напрягся, я же в попытке отвлечь его начала активно заговаривать мужику зубы:
— Страхова, говорите. А где она? — спросила, невольно подумав, что морса из глюко — клюквы все же было многовато вечером.
