Андрей Синицын - Поваренная книга Мардгайла
— Малопривлекательная метафора, Колян… Может, еще подумаешь и… пересочинишь?
— А тут чем больше думаешь, тем сильнее крышу поднимает… Сколько на этот счет ни мудрствовали — все сходятся в одном… Не наше это. Приходит оно откуда-то извне. Сверху, снизу, сбоку, не суть важно… Но внутри оказывается, явившись снаружи. Не объяснишь творческие потуги одним только химическим составом клеток… Оно конечно, ощущение вдохновения, когда пишешь — сродни свежему воздуху, богатому кислородом. Окрыление, подъем, э-э… никаким плотским утехам и не снилось такое воздействие. Но это мы просто от привычных образов отталкиваемся… За деревьями леса не замечаем.
— Да уж… Творчество. Всякий по-своему называет и объясняет. Кто-то «искру божию» вспоминает, на Библию ссылается… Мол, создал нас Творец «по образу и подобию»… и эта «искра» — маленькая кроха от его главнейшей способности — умения творить… дар божий, дескать.
— Скорей уж проклятие… Ага, и кто-то говорит… мол, поток слов и образов в меня течет свыше… а я только записываю… причем обязательно с гордостью говорит, как о некоем исключительном таланте.
— Или еще круче — голоса… никому не слышимые… диктуют, только записывай…
— Игорь, да ты хотя бы Тоньку вспомни!
— Какую Тоньку?
— Ну эту, Синявскую…
— Однако ты загнул… Синявскую… Она, по-моему, не из той оперы…
— И что тебя смущает? Пускай не из той… Пусть никто ее не печатает, никто не читает, мало того, никто понять не в состоянии, ЧТО написано… Однако — ведь пишет! Что именно пишет — хрен с ней! — ей понятно, пусть сама и смакует… Но, КАК пишет?!
— Ну-ка… ну-ка… что-то припоминаю… В том огороде, что она городила, из смысловых сорняков одна ее голова и выглядывала… А вот по поводу того, КАК… Помнится, она конкретно говорила, что куда-то там подключается. Я еще пошутил тогда: «Где ж ты нужную розетку находишь?» Так она глазищами полыхнула, будто короткое замыкание случилось…
— Вот! Именно — подключается! Я же ее потом подробно выспросил. Знаешь, Игорь, в чем секрет ее бредописания? Она говорила, что не просто к чему-то там подсоединяется, а еще и задания им — тем, кто свыше надиктовывает!.. Чисто царица из сказки! Типа — хочу рассказ о конце света, подать мне словеса потребные… и ножкой — топ!
— Подожди… Как это? Заказывает тему?! Программирует сюжет?..
— Ну да… Я через месяц опять к ней подкатился, проверил — помнит ли то, что мне морозила. Оказалось — не просто помнит, а чешет, как по писаному. Одним словом, графоманическая метода проста, как короткое предложение. Уединяешься, усаживаешься, настраиваешься и мысленно подключаешься к неведомому источнику. Излучаешь свое, опять-таки мысленное, желание: писать о том-то и том-то… И, спустя время, начинает изливаться поток слов. Только успевай записывать… Ты только не смейся, но к концу нашего разговора я ей поверил. ПОВЕРИЛ! Так не врут… впрочем, так и не пишут. Если ты помнишь — стилистика в ее рассказах была непроходимая… какая-то неземная. Мы с тобой при всем желании в настолько безумной последовательности слова не выстроим… И энергией черной так и веяло от этих ее сказаний. Обволакивало и пугало… Ни хрена не понятно, графоманский бред, бессвязный набор слов, а поди ж ты…
— Ой, Дианочка! Даже испугался! Да нет, милая, совсем ты не страшная… Совсем даже наоборот… Я бы сказал — а-а-абворожительная… если бы слово такое знал… Просто вы так подкрались, богиня… Точно, как охотница… А мы под вашим прицелом себя достойно ведем… Чем не клиенты? Вот уже бутылочку приканчиваем… Вам за нас краснеть не придется. Мы способные. Мы, пожалуй, еще на одну емкость замахнемся… Правильно, Игорь? Да-да, запишите… Ждем-с… и коньячок ждем-с… и вас ждем-с… М-да-а-а… а ты прав — фигурка у нее… никакой Маргарите не снилось!
— Ну! Молодца, Колян! Наконец-то в тебе мужик проснулся… Та-а-ак… отметь в блокноте — на двадцать девятой минуте встречи поддающий Николай Смышляев рассмотрел в официантке симпатичную женщину… Ну что ж, зрение восстановлено, теперь опять вернемся к мозгам… Так, на чем я остановился…
— Да это не ты остановился… Это я остановился… На чем… Я тебе про Тоньку рассказывал.
— Тьфу ты! Не… про Тоньку больше не хочу, перебор… мороз по коже, как вспомню, так и вздрогну. Давай лучше теперь я тебе одну тему растолкую… Ты знаешь, что я заметил… Когда мы еще не плясали вприсядку под чужую дудку… я однажды уловил… Когда творишь, то это… э-э, миф, что остаешься наедине с собой и собственной совестью. На самом-то деле… Кого там только нет! Прям как в той сказке «В ночь на Ивана Купала»… Ивана Васильевича Несладкого… Вот ты сидишь в тишине или темноте — истинные слова отмываешь, от себя отслаиваешь, как крупинки золота… а изо всех углов, изо всех кустов всякая мутотень на тебя во все глаза таращится, да только и выжидает момент, чтобы отнять, стибрить это зарождающееся Твое… Помнишь, как к цветку папоротника из темноты всякие грязные лапы тянулись… Вот и я тогда на своей шкуре это явственно испытал. Пишу, а мне кто-то незримый ощутимо мешает… Словно намекает; «Прекрати… Не испытывай Судьбу… Сделай паузу, не то будет поздно». И я подсознательно на эти позывы велся раз за разом. И воду в сотый раз шел на кухню пить, хотя жажда не мучила… И в туалет с готовностью маршировал, хотя в кранике никакого давления не было. И…
— Вот-вот… И у меня точно так же бывает… Я все раньше думал, что это моя «лень-матушка» одолевает. Что сидит во мне какой-то двойник… еще ленивее, чем я сам, и мозги мне парит…
— Да фиг там! Не лень это, Колюня… и не в тебе сидит… Это что-то намного большее. Воздействует… лишь бы ты только от компьютера оторвался и куда-нибудь утопал, под каким-нибудь предлогом… а на самом деле — убежал подальше от… скажем так, акта сотворения. Ни фига не смог уловить и записать… Я иногда даже сутками спать не мог — мерещилось всякое. И такое, знаешь, возникало всепоглощающее чувство… тщетности всего сущего, бессмысленности всех моих потуг сообщить миру нечто жизненно важное… почерпнутое свыше. А вот позднее… Когда уже принял решение по коммерческим правилам играть, не особо душой разбрасываясь… Поверишь? Отлегло. Легко и просто писаться стало, будто выполняю некий технологический цикл… Будто не творчество, а отработка профессиональных навыков… Не священнодействие, а просто… игра такая. Замысел — синопсис — «одобрямс!» — пальцы в горящие клавиши — в паузах «реальная жизнь» — сырой текст — правка — готовый текст — отсылка — гонорар — пожелания издателя — замысел — синопсис… И пошли витки спирали наслаиваться… Уверен, что-то подобное происходит не только с нами, пишущими, а со всеми прочими. С художниками точно, я знаю, плотно общался…
— Ты вот только вдумайся… Вспомни, когда ты что-то стоящее, по твоему мнению, создаешь… Вот именно в эти минуты… Когда буквально всей душевной мощью выплавляешь из себя настоящие, единственно верные слова и по бумаге их… по бумаге… Словно бутерброд намазываешь… Только вместо масла — ты сам… или назови как хочешь… твоя Душа… Дух… твое собственное «Я»… А ты ножом воображения отрезаешь где-то… внутри себя дозу за дозой… и вовне размазываешь. Да еще следишь, чтобы слой ровный был, чтобы все поверхности смазать… иначе вещь незаконченная будет, недосказанная… Короче — сам себя по белому листу размазываешь… был он чистый, а ты его ЗАПОЛНИЛ… И вот — блюдо готово! Мойте руки… Рассаживайтесь… Приятного аппетита! Ну, ясное дело, все вкушают и нахваливают. Рассуждают — как да чего….А кому вкус не по душе, так и поругать могут. У тебя же при этом — что б они ни говорили, как бы ни нахваливали, ни хулили — внутри пусто…
— Точно, Колян… пусто. Подписываюсь под каждым твоим словом. По себе знаю, на своей шкуре испытано… Можно, конечно, сказать, что… э-э, непомерные затраты энергии произошли в процессе написания, что все это вполне объяснимо — дескать, необходимо какое-то время для восстановления… Фиг там! Объяснимо… А откуда ж тогда эта странная зависимость? Как бы ни хвалили… э-э, итог твоего Акта Творчества, как бы ни делились с тобой по-настоящему своей энергией — все побоку. Не оттуда эта боль идет. И пустота не восполняется… У меня даже ощущение, что пробоина внутри какая-то образуется… и пока зарастет — очень много изнутри уходит в бездну необъяснимую… Пока зарастет… Вот именно, ближе всего, всего правдоподобнее выходит, что отхватил этот кусок у тебя кто-то незримый. И кусок сожрал, понимаешь?! А ты все на депрессию сваливаешь… и не ведаешь, что на самом деле ты в двух шагах от гибели. Только то и спасает, что у нас организм имеет способность восстанавливаться…
— А может, все проще… и у Творчества наркотическая природа? Говорят же — творческий кайф… Сам же знаешь, как это…
— Знаю. Но все же — нет. Не наркотик… Для наркоты что характерно? Новая доза… чтобы от ломки избавиться. И периоды между ломками все сокращаются и сокращаются… Подсаживаешься на это безвозвратно. А у Творчества… Пока тебя пустота корежит — ни с каким новым сюжетом и близко к клавиатуре не подходи. Не то что не «вставит», а даже и не ёкнет по-настоящему… А периоды между этими ломками, наоборот, могут быть безразмерными — ты же сам, помня об этой, все высасывающей, пустоши внутри, подсознательно оттягиваешь миг, когда заново погрузишься в творческий процесс… И пока, так сказать, опять не дернешь черта за усы — не заполучишь новую порцию абстиненции. Нет, Колян, Творчество — это не наркота… Это круче. То, что сжигает изнутри. СЖИГАЕТ на самом деле… без дураков, Колян, дотла…
