Дмитрий Яшенин - Мушкетер. Кто Вы, шевалье дАртаньян?
— Эк, д'Артаньян, куда вы загнули! — рассмеялся кардинал, откинувшись на высокую резную спинку стула и с явным удовольствием рассматривая собеседника. — Бег! Плавание! Метание копья! Это все несерьезно, д'Артаньян! Ну скажите мне, бога ради: ну вот от кого бегать доброму католику, а? Неужели от своего духовного пастыря? Да и на воскресную мессу следует шествовать степенно и неторопливо. От кого же ему бегать, д'Артаньян?
Захваченный врасплох неожиданным вопросом, псевдогасконец задумчиво помассировал переносицу, потом поднял глаза к потолку и в конце концов развел руками, капитулируя.
— То-то же! — усмехнулся Ришелье. — А копье? Нет, ну в кого станет метать копье добрый католик? А, шевалье?
— А если в проклятого гугенота? — быстро нашелся на этот раз д'Артаньян.
— Не беспокойтесь, шевалье! — Кардинал чуть не расхохотался. — Для войны с проклятыми гугенотами святая католическая церковь предоставит вам современное оружие с высокими техническими характеристиками.
Разведчик учтиво поклонился в знак благодарности и тут же поспешил уточнить полученную информацию:
— А что, ваше высокопреосвященство, у нас завтра намечается война с гугенотами?
— А вас это беспокоит, шевалье? — поинтересовался кардинал.
— Конечно, беспокоит, — ответил д'Артаньян и прибавил, опасаясь быть неправильно понятым: — Беспокоит в том смысле, что если завтра война, то сегодня нужно пораньше лечь спать, чтобы завтра встать со свежей головой. Свежая голова на войне — первое дело, ваше высокопреосвященство!
— Свежая голова — первое дело по всей жизни, шевалье! — поправил его Ришелье, довольно, впрочем, улыбаясь. — Нет, д'Артаньян, олимпийские виды спорта полностью себя изжили. Будущее спорта за шашками. Не зря же в самом деле святая католическая церковь запретила это чудовищное языческое действо — Олимпийские игры!
Разведчик кивнул. Он явственно ощущал беспокойство, нарастающее с каждой секундой. Эта бессмысленная болтовня, пустопорожний треп все сильнее напоминали ему еловый лапник, хвойные ветви, укрывающие под собой волчью яму, подготовленную прозорливым и дальновидным собеседником. Прием этот конечно же не являл собой никакой новации и был прекрасно известен д'Артаньяну: заболтать оппонента, усыпить его внимание бестолковой, но складной беседой, а потом в самый неподходящий момент огорошить самым неподходящим вопросом, уклониться от которого будет так же трудно, как и обогнуть западню на узкой лесной тропке.
Д'Артаньян снова кивнул. На этот раз мысленно. Похоже, именно так оно и было задумано кардиналом. Ну что ж, единственное, что можно сделать в данной ситуации, — поддерживать разговор, не теряя нити повествования, и постоянно быть настороже…
— Но, ваше высокопреосвященство, а если все же кто-нибудь пожелает возродить Олимпийские игры? По новой начать это чудовищное язычество?
— Не позволим, д'Артаньян! Не позволим! — Ришелье улыбнулся. — Не для того святая католическая церковь в прошлом запретила это святотатство, чтобы кто-то, понимаете, начинал его по новой!
— Стало быть, если какой-нибудь француз, ну или другой человек, пожелает снова… — начал было псевдогасконец, но Ришелье возмущенно перебил его:
— Да как вам только такое в голову могло прийти, шевалье?! «Какой-нибудь француз»! Не совестно ли вам, юноша, так скверно думать о своих соотечественниках, которые помимо всего прочего являются моей паствой?! — сурово сдвинув брови и укоризненно качая головой, спросил он. — Да я более чем уверен, что ни одному французу, будь он даже нераскаявшимся гугенотом, никогда не придет в голову столь чудовищная мысль! Возродить Олимпийские игры! Может быть, эти… как вы их там назвали… русские и способны на такое, но французы — никогда!
— О! Извините, ваше высокопреосвященство! — Разведчик вскочил было с места, всем своим видом демонстрируя бесконечное сожаление и раскаяние за свою нелепую мысль, но после опять сел, повинуясь жесту кардинала. — Я ни в коем случае не хотел оскорбить ни вас, ни вашу паству! Я просто думал…
— Ладно, шевалье, будет вам! — Ришелье примирительно махнул рукой. — Ляпнули не подумавши. Бывает. Давайте-ка лучше поговорим с вами за плавание.
— За плавание? — не понял д'Артаньян.
— Ну да, за плавание! — Ришелье улыбнулся. — Как вам понравилась Англия, шевалье?
Оп! Разведчик просто физически ощутил, услышал, почувствовал, как мягкий еловый лапник предательски хрустнул под его ногами, обнажая черный зев бездны, оскалившийся клыками кинжально отточенных кольев. Англия! Ну вот и… приплыли! Теперь только держись!
— Как вы сказали, монсеньор? — переспросил он. — Англия? Нет! Англия мне совсем не понравилась! Этот ужасный сырой климат… Дожди с туманами…
— Да бог с ним, с климатом, д'Артаньян! В Париже зимой тоже бывает несладко. Кроме климата есть много чего другого…
— Например? — Псевдогасконец посмотрел на кардинала, но тот лишь пожал плечами, и д'Артаньян продолжил: — Букингемский дворец не выдерживает никакого сравнения с нашим Лувром. Тауэр, конечно, оригинальнее будет, но тоже ничего особенного. А это омерзительное английское пиво! — Д'Артаньян едва не облизнулся, вспомнив вкус «омерзительного английского пива», но удержался-таки. — Мне, истинному французу, нипочем не понять, как можно пить такую гадость, да еще в таких объемах!
Хотя, подумал он мимоходом, у нас в Вологде еще и не такую гадость пьют, и в гораздо больших объемах…
— Ну а люди, д'Артаньян? Люди вам тоже не понравились? — в упор глядя на псевдогасконца, поинтересовался Ришелье. — Герцог Бекингем, например? Или же миледи Винтер? Мне кажется, они встретили вас на удивление радушно! Накормили, напоили…
Ага, подумал разведчик, вспоминая, как его встретили миледи с герцогом, только что в русской баньке не попарили! Ввиду отсутствия таковой в радиусе нескольких тысяч миль от столицы Английского королевства…
— …даже сувенирчик с собой в дорожку собрали. Не так ли? — закончил меж тем кардинал.
— Сувенирчик? — изумился д'Артаньян.
— Сувенирчик, — подтвердил Ришелье. — Алмазные подвески.
— Ах вот вы о чем, ваше высокопреосвященство! — Псевдогасконец облегченно вздохнул. — Алмазные подвески! Ну так ведь это сувенирчик-то был не для меня. Я вообще, честно говоря, не должен был оказаться в Англии! Туда намеревался отправиться мой друг, мушкетер роты господина де Тревиля господин Арамис. Вы знаете, ваше высокопреосвященство…
— Знаю, шевалье, знаю! Я все знаю, — перебил его кардинал. — Каждый день после службы вы с друзьями ходите в трактир. Вы пьете с друзьями в трактире. У вас такая традиция. Кстати, шевалье, вам известно, как святая церковь относится к чрезмерному употреблению спиртных напитков?
— Известно, ваше высокопреосвященство, — стыдливо потупив глазки, ответил д'Артаньян, однако ж подумав, что неплохо было бы его высокопреосвященству со своими гвардейцами для начала разобраться. Тоже сутками из кабаков не вылезают! Нет, блин, все пытаемся у других в глазу соринку отыскать…
— Потом вы с друзьями отправились в город Кале. Ну там вы, разумеется, опять выпивали, а потом вас, д'Артаньян, по ошибке, вместо вашего друга Арамиса, затолкали на шхуну «Анна-Мария», доставившую вас утром следующего дня на берег Англии. Я подробно излагаю, шевалье? — лукаво усмехаясь, поинтересовался Ришелье.
Разведчик лишь почтительно склонил голову. Что уж тут скажешь-то? Информация у его высокопреосвященства действительно на удивление…
— Каким образом вы, д'Артаньян, попали в Лондон, мне доподлинно неизвестно, но вы туда попали, и не просто в столицу Английского королевства — вы попали прямиком в королевский дворец! Там вы встретились с некой миледи Винтер, а также герцогом Бекингемом, вручившим вам алмазные подвески, привезенные вами в Париж и переданные через некую Констанцию Бонасье ее королевскому величеству Анне Австрийской. Я ничего не упустил, сударь?
Д'Артаньян отрицательно покачал головой, печально размышляя, сумеет ли он выполнить задание Москвы, выйдя на свободу… да, тоже вопрос: сколько ему положено за злостный срыв планов кардинала?
— Да, шевалье, — продолжал между тем Ришелье, укоризненно и в то же время лукаво поглядывая на псевдогасконца, — подножку вы мне поставили… очень некстати! На ровном месте, что называется, заставили споткнуться! Вы хоть понимаете, что у меня были свои планы относительно этих подвесок? Что я лично хотел преподнести их ее королевскому величеству?
— Ваше высокопреосвященство! — Д'Артаньян, изобразив на лице глубочайшее, искреннее раскаяние (ни дать ни взять гугенот, уразумевший-таки греховность извращенной своей веры и павший к ногам папы римского!), всплеснул руками. — Разве же мог я знать о ваших планах?! Поймите, я оказался просто игрушкой в руках судьбы! А если бы в Англию отправился мой друг Арамис?! Результат был бы аналогичным! И…
