Алексей Лютый - Эльдорадо – не награда
Сеня бы и за Кецалькоатлем увязался внутрь пещеры, чтобы постоянно контролировать быстроту выполнения подготовки к открытию врат, но Пернатый Змей делать это категорически запретил. Заявив, что присутствие постороннего, да еще и смертного человека во время ритуала может разрушить всё и проход навсегда закроется, Кецалькоатль скрылся внутри пещеры, категорически запретив кому бы то ни было подходить ко входу ближе чем на десять метров.
Теперь время, и без того тянувшееся для кинолога, как резиновое, и вовсе остановилось. Рабинович мерил шагами окрестности пещеры, постоянно вопрошая неизвестно кого, что же Кецалькоатль возится так долго. Этими своими метаниями он довел друзей до того, что Жомов предложил стукнуть разок кинолога в лоб, чтобы тот хоть на пару минут успокоился. Рабинович внял мольбам сослуживцев и действительно пару минут простоял на одном месте. А ровно через две минуты из Теотнуакана примчался гонец.
– Ацтеки! Огромное ацтекское войско идет прямо сюда! Без Кецалькоатля мы задержать их не сможем.
– И что теперь будем делать? – полюбопытствовал Попов.
– Без штанов бегать! – рявкнул Сеня. – Задержим ацтеков на столько, сколько Кецалькоатлю понадобится, чтобы открыть врата. Потом уйдем, и всё тут!
– Не выйдет, – встрял в разговор Ачитометль. – Против армии мы и пятнадцати минут не продержимся. У меня есть идея получше.
– Какая? – недоверчиво посмотрел на него кинолог.
– Здесь мы вам больше помочь ничем не сможем, но вот армию от вас увести, думаю, получится, – проговорил военачальник. – Вряд ли ацтеки что-нибудь знают об этой пещере, иначе уже ждали бы нас тут. Вы пока спрячетесь, а мы с гвардейцами и Капелькуалем попробуем увести войска подальше. Оставим за собой такой след, что они с него долго не собьются.
– А потом что с вами будет? – поинтересовался Попов.
– Рассеемся по сельве и уйдем в разные стороны маленькими группками, – ответил Ачитометль. – Затем присоединимся к повстанцам и будем надеяться, что у вас всё получится.
– Ну что же, ни пуха! – пожелал аборигенам Рабинович, и отряд, простившись с ментами, покинул лагерь.
Несколько минут доблестные стражи российского правопорядка смотрели им вслед, а затем поспешили найти себе укрытие. Поначалу Сеня волновался, как бы Кецалькоатль, закончивший настройку врат, не появился бы на поляне перед пещерой в самое неподходящее время, но всё обошлось. Ачитометль столь ловко совершил маневр, что ацтекские солдаты в то место, где рота стояла лагерем, даже не заглянули. Некоторое время менты слышали вопли солдат вдалеке, а затем и они начали стихать, удаляясь на север от пещеры. Ну а когда всё стихло, путешественники рискнули покинуть свое убежище.
– Похоже, в этот раз пронесло, – облегченно вздохнул Попов, пытаясь услышать хоть что-то.
– Хорошо, если не в штаны! – потешил его слух Сеня и раздраженно посмотрел в сторону , пещеры. – Что-то долго телится Кецалькоатль с этим вратами. Как бы не обманул нас.
– Не волнуйся, милый, – проворковала Тлала, притрагиваясь к руке кинолога. – Просто смертным на наши небеса вход запрещен. Чтобы вы не погибли, Пернатый Змей должен соответствующим образом настроить проход. Мы-то с ним могли войти во врата хоть сейчас. Но для того, чтобы они пропустили вас, придется повозиться. Просто запаситесь терпением и ждите! Кецалькоатль вас не подведет.
– Хотелось бы верить, иначе всё насмарку, – хмыкнул Рабинович. – Времени слишком мало, чтобы мы могли придумать какой-нибудь другой выход.
Впрочем, в том, что Кецалькоатль способен выполнить свое обещание, Сеня ничуть не сомневался. Больше его волновало то, что в последний момент из-за какого-нибудь пустяка всё может сорваться. И чем больше проходило времени с начала настройки врат, тем большей казалась кинологу вероятность сбоя. Его нервное напряжение оказалось заразным, и вскоре даже невозмутимый Жомов принялся то и дело коситься в сторону входа в пещеру. Одна Тлала была спокойной, видимо, прекрасно представляя себе, чем именно сейчас занимается Кецалькоатль и зная, сколько времени отнимет эта работа.
Сколько ни таращились на пещеру менты, а первым Кецалькоатля заметил Мурзик. Пес коротко тявкнул, предупреждая людей о появлении тольтекского бога, и те со всех ног бросились к нему навстречу. Пернатый Змей выглядел немного уставшим, но довольным. Он сказал, что всё прошло нормально, и путь в мезоамериканский пантеон людям открыт.
– Вот только проходить вам придется по одному, – под конец заявил Кецалькоатль. – Я стану вас проводить через врата, а вы уж, будьте добры, далеко от того места, где я вас оставлю, не отлучайтесь.
Первым, естественно, попасть в обитель богов возжелал Рабинович. Оспаривать у него пальму первенства никто не пожелал. Попову было всё равно, а омоновец захотел уйти последним, чтобы в случае каких-либо неожиданностей прикрыть переброску друзей. Мурзика Сеня взял с собой, а Горыныч должен был отправиться с Жомовым. Тлала, поскольку к миру смертных не принадлежала, могла пройти врата в любую минуту, и решила пойти вместе с Сеней, дабы кинолог на небесах не заскучал в одиночестве.
Никакими особыми спецэффектами переход в обитель мезоамериканских богов не отличался. Сеня ожидал увидеть хотя бы какую-нибудь дверь или окно на худой конец. Вместо этого Кецалькоатль подвел кинолога к глухой каменной стене, у основания которой неярко мерцала голубая линия и, потащив за собой, шагнул прямо в стену. Рабинович невольно зажмурился, ожидая удара лбом, но ничего подобного не случилось, и в лицо кинологу дохнул свежий ветер, наполненный яркими и необычными ароматами.
Рабинович открыл глаза. Он стоял на просторной равнине, по пояс погруженный в настолько зеленую траву, что от чистоты и яркости этого цвета резало глаза. Горизонт был удивительно близко, и у самого края видимости пасся большой табун самых настоящих коней. Правда, низкорослых и лохматых, но спутать их с коровами, например, было невозможно. Рабинович удивленно хмыкнул.
– А говорили, что в Мезоамерике лошадей нет, – всматриваясь в даль из-под ладони, проговорил он.
– А там их и нет, – ответил Кецалькоатль. – Всех лошадей давно слопали, а мы сюда нескольких забрали для разнообразия. Теперь вот пасутся тут, и каждый житель небес может на них полюбоваться. Ты стой, смотри, но не забывай, что далеко отходить не следует.
И хотя никаких признаков врат за спиной Пернатого Змея Сеня не увидел, Кецалькоатль сделал два уверенных шага назад и исчез. Кинолог осмотрелся, пытаясь найти что-нибудь интересное, но кроме табуна лошадей на горизонте да небольшого леса в противоположной от них стороне не увидел. Несколько секунд Рабинович вертел головой, а потом бросил это бесполезное занятие.
Через минуту к кинологу присоединилась Тлала и начала увлеченно рассказывать о том, что за номер у этого неба, кто здесь обычно проживает и за какие заслуги сюда можно попасть. Сеня слушал рассеянно и, дождавшись паузы в рассказе богини, поинтересовался:
– А где здесь пение кецалей услышать можно?
– Да практически везде, – сделала широкий жест руками Тлала. – Правда, больше всего кецалей на седьмом небе, а мы только на третьем. Все кецали на седьмом и родятся, а затем разлетаются по разным местам.
– Так почему мы сразу на родину кецалей не отправились? – удивился кинолог.
– Всё не так просто, – ответила богиня. – Когда-нибудь я тебе объясню, почему такое перемещение для вас, людей, было невозможно, а пока просто прими это к сведению и приготовься путешествовать внутри пантеона, используя Великое дерево жизни.
– Какое дерево? Это, как у викингов, что ли? – поинтересовался Сеня.
– Я не знаю, кто такие викинги и что у них там за деревья есть, но наше Дерево жизни одно-единственное! – почему-то обиделась богиня. – Своими корнями оно опускается в подземные миры, где питается душами грешников, а кроной поднимается в небеса. Между ними и располагается мир, где живете вы, люди.
– Ну, точно как у викингов, – восхитился Рабинович. – Интересно, как два похожих представления о мироустройстве возникли на разных краях Земли?
– А бытует мнение, что основу и той, и другой цивилизации составили осколки населения утонувшей Атлантиды, – пояснил эксперт-криминалист, несколькими секундами ранее возникший вместе с Кецалькоатлем за спиной Рабиновича. – Правда, лично я с этим не согласен. Влияние культуры Атлантиды приписывают еще и Греции, а уж их представление о мире здорово отличается и от мезоамериканского, и от религии викингов.
– Как-нибудь, если будет время, подробнее мне расскажешь об этом, – попросил Пернатый Змей. – Будет забавно послушать о том, каким бредовым представляют себе мир разные народы.
– Ваш мир они не менее бредовым считают, – пожал плечами Попов. – Впрочем, выпадет свободная минутка, напомни мне об этом. Я тебе много интересного рассказать могу. Заодно, может быть, и от тебя что-нибудь поучительное услышу.
