Вера Чиркова - Женись на мне, дурачок!
— Грег… — безнадежно тянет Хенрик с лицом Тахара, что-то такое разглядев на моем лице. — Извини, пожалуйста. Это я виноват. Но она же пообещала… Не мог даже представить, что сразу помчится к Зие… Ну конечно, я должен был молчать…
Да все понятно. От домашнего сыщика трудно что-либо скрыть. Особенно если его имя Марита Чануа и он обладает голубыми глазками, действующими на Хенрика как запрещенный порошок «тысяча снов». И просто неудержимым энтузиазмом и пронырливостью, когда дело касается людей или вещей, которые она считает нужным оберегать от всего на свете.
Но почему за его болтливость должен расплачиваться я? И не просто расплачиваться, а еще и поступаться собственными принципами? И почему, интересно, так притихли на другом конце скамьи эти двое интриганов? Снова на что-то поспорили?
Веселая у них семейная жизнь, как я погляжу! Ну так я сейчас сделаю ее еще немножко веселее.
— Знаешь, Хен, — произношу задумчиво, — вообще-то я не выношу, когда на меня давят, и всегда в таких случаях делаю все наоборот. И Кларисса это прекрасно знала, потому и подловила меня как мальчика. Но с тобой у меня особые отношения, и я хорошо знаю, как обидно, когда ты готовишься к заданию, а тебя вдруг не берут. Поэтому я тебя все же возьму, но… — Я смолкаю и, дождавшись, пока маги уставятся мне в лицо ожидающими взглядами, выдаю приговор: — …Но Кларисса, как проштрафившаяся, прямиком отсюда пойдет в Монтаеззи и именно сегодня все честно объяснит Ортензии.
— А если… она не согласится? — На Хенрика жалко смотреть.
— Мне будет очень жаль… обращаться в цитадель с настоятельной просьбой сменить мне куратора.
Теперь побледнела и магиня, я это отлично вижу краем глаза, хотя специально не гляжу в ее сторону.
Некоторое время маги озабоченно сопят, видимо переговариваясь мысленно, потом Леон поднимается и молча начинает открывать портал. Я тоже не говорю ни слова, все мы отлично знаем, что такие угрозы не произносятся впустую. И его действия означают только одно: хотя они и возмущены моим ультиматумом, но условия его готовы выполнить. Вот и ладненько, а я и не сомневался в обратном.
Так же молча взяв нас с Хеном под руки, Кларисса шагает в облако переноса, и через миг мы выходим из него в густо заросшем дикой алычой углу незнакомого сада. Клара немедля ломает луч переноса и исчезает, а я, выглянув из кустов и присмотревшись к виднеющимся за ними башенкам, запоздало понимаю, что магиня телепортировала нас в сад нанятого мною дома. И светлая читэру Лайли, мелькнувшая на открытой террасе, лучшее тому подтверждение.
— Там Лайли, твоя сестра, — тихо шепчу Хену. — Хочешь сейчас попробовать пообщаться?
— Может… завтра? — нервно терзая в пальцах сорванный листок, неуверенно бормочет он. — Скажешь, что я еще… плохо себя чувствую.
— Ладно, — великодушно иду я навстречу другу, тем более что у меня есть для него небольшое известие, которого нельзя найти в моих донесениях. — Главное, не забудь, у вас с Лайли слегка натянутые отношения из-за Рудо. Она собирается выйти за него замуж.
— Ты об этом не писал… — растерялся маг.
— Счел несущественным. — Я махнул рукой. Вовсе не обязательно выкладывать магу, даже если он мне друг и родственник, все свои и чужие секреты.
Хорошо, что над Дильшаром начинают сгущаться сумерки, иначе мы бы точно попались служанке Лайли. А так просто отсиделись в кустах, пока она нарезала букет в комнату своей хозяйки. Однако все плохое когда-нибудь кончается, закончилось и наше скитание по кустам.
Очень неожиданно закончилось.
— Быстро встали лицом к стене и подняли руки! Иначе не досчитаетесь конечностей! — Когда мы уже почти добрались до калитки, тихо, но решительно скомандовал за нашими спинами голос Алима.
— А за то, что хозяина не узнал, по башке не хочешь? — обозлился я, поворачиваясь к охраннику лицом.
Да что ж это за день такой! Куда ни приду, везде за мной собственные слуги с оружием гоняться начинают!
Хенрик, уже начавший было нерешительно поднимать руки, повернулся следом, и мы оказались перед взведенным арбалетом.
— А чем ты докажешь, что ты мой хозяин? — продолжает упорствовать Алим, хотя твердости в голосе заметно поубавилось.
— Встань к тому дереву, и если мой дротик заденет хоть волос на твоей голове, значит, я — не я, и тебе положена премия за бдительность.
— Ага, посмертно! — не обрадовался этому способу проверки охранник. — Я уже и так верю. А зачем вы по кустам лазите?
— Твою работу проверяем, — едко фыркнул я. Где это видано, чтобы хозяева отчитывались перед сторожами в своих действиях?
Правильно, где угодно, только не в Дильшаре.
Алим верно понял мою язвительность, опустил арбалет и отступил на пару шагов, пропуская нас к калитке. Вот только в глазах у него мелькнуло что-то, в сумерках не разглядишь. То ли обида, то ли разочарование.
— Извини, парень, — немедленно накатило жгучей волной раскаяние, и я, шагнув к нему, примирительно касаюсь ладонью плеча. — Мы просто хотели посмотреть, везде ли надежен дувал, сам понимаешь, врагов у меня прибавилось.
Он согласно кивнул, оттаивая, и мы, уже не скрываясь, прошли в калитку, ведущую во двор. И когда уже шли к дому, мне показалось, что вслед донеслись тихие слова:
— И друзей…
Глава 16
Следующие три дня слились в моей памяти в один огромный нескончаемый клубок проблем и вопросов, требующих немедленного решения и моего обязательного присутствия. И я бы ни за что не разобрался с ними, если бы, как по волшебству, не начали вдруг открываться запертые для прочих просителей двери, появляться из ниоткуда нужные материалы и становиться покладистыми несговорчивые мастера.
У меня не было времени задумываться над источниками такого везения и желания высчитывать, чьи люди — цитадели или советника — незаметно помогают моим планам, но окружающие дильшарцы делали свои выводы. И далеко не все из них были в мою пользу. Но больше всего меня настораживало все более холодное отношение ко мне Бижана. Старый боец вел себя с каждым днем все суше и официальнее и старался лишний раз не попадаться мне на глаза.
Началось все в тот вечер, когда мы с Хенриком вошли на закате в дом. Встревоженный моим долгим отсутствием домоправитель с приветственным возгласом заторопился навстречу, и сразу же на голоса из кухни выглянул старший охранник. Окинул нас внимательным взглядом, чуть заметно сощурил глаза, заметив, что на лице лже-Тахара не видно ни шрамов, ни синяков. И равнодушно буркнув приветствие, скрылся за кухонной дверью.
В тот момент еще можно было шагнуть следом за ним, попробовать поговорить, пошутить, бросить прозрачный намек. И попытаться спасти зарождающуюся дружбу. Но я этого не сделал, торопясь показать Хену его комнату и объяснить пару-тройку важных бытовых тонкостей. Тем более к этому времени я уже отчетливо сознавал, что без особой надобности на кухню, которую здешние слуги традиционно считали своей территорией, лучше не вторгаться.
С тех пор калечный воин ловко избегал встреч со мною, стараясь как можно больше времени проводить в дежурствах и проверках своих подчиненных, возвращаясь в дом только перекусить да поспать несколько часов.
Это обстоятельство меня очень беспокоило, но для того, чтобы вызвать его на более-менее откровенный разговор, не было ни времени, ни сил. А самое главное, у меня не было видимой причины для такого шага. Поведение охранника было безукоризненным, работу свою он знал превосходно. Потому я и надеялся, что успею с ним разобраться после того, как вернется ханша и я проверну свою затею с демонстрацией зверушек.
Но я не успел. Все произошло неожиданно и абсолютно не так, как я планировал. В то самое утро, когда мы ожидали прибытия Саялат и нанятые специально для этого работники с превеликими предосторожностями всю ночь расставляли вдоль аллей ханского парка ажурные медные клетки, выкрашенные под золото, в мою спальню спозаранку постучали.
— Входи! — думая, что это Хен, крикнул я, занятый облачением в приготовленную с вечера парадную одежду.
Однако вошел вовсе не Хенрик, который должен быть на сегодняшнем приеме моим сопровождающим, а Бижан.
— Чего тебе? — мельком обернувшись от зеркала, спросил я и снова занялся непослушным узлом на поясном платке, углы которого никак не желали свисать ровными концами, а торчали в разные стороны.
— Я пришел предупредить, что больше здесь не работаю, — прямиком заявил старший охранник и развернулся, чтобы уйти.
— Подожди, — едва придя в себя от внезапности его решения, оставляю в покое проклятый узел и бросаюсь за охранником. — Объясни, что случилось?
— Ничего, — неохотно буркнул он. — Мне сделали более выгодное предложение.
— Сколько тебе обещали? Я буду платить на треть больше, — немедленно предложил я, прекрасно понимая, что воин врет.
