Сергей Панарин - У реки Смородины
Бойцы собирались хвастать друг перед другом особо удивительными маленькими подвигами, из которых и сложился главный, всеобщий. Хлопки по спинам, споры, кто положил большее количество четырехруких, поцелуи случайных горожанок, огоньки в старушечьих глазах, длительные запои, восстановление порушенных домов, висячих садов, стен, – все это только предстояло. Пока что стихли первые крики «ура».
– Слава Тридевятке! Слава великому князю Хоробрию! Слава княгине Василисушке! Рарожич с нами! Карачун супостату!
Вот таковые мощные возгласы сотрясли многострадальный Торчок-на-Дыму. Народ вдохнул для нового крика, но в мире вдруг наступила полная тишина.
Иван как раз кричал на ухо брату, колотя его ладонью по спине:
– Я ведь так и не поблагодарил!..
– Что? – не расслышал Егор.
– Спасибо за то, что закрыл меня от Перехлюзда! – проорал Старшой и вдруг понял, что все остальные замолчали.
– Да, ладно, чего уж, – стушевался ефрейтор. – С тебя пузырь.
Тут запоздало удивился и он. И не столько тому, что вернулась нормальная речь.
Все вокруг замерло. Князь, победно вскинувший кулак, дружинники и ополченцы, раскрывающие рты и выкатывающие глаза. Счастливо улыбающиеся, устало опустившие плечи… Рарожич, пойманный вселенским стоп-кадром на взлете. Мышь Гамаюн, стоящая на задних лапках и поднявшая бесструнные гусельцы над ушастой головой. «Любая морская фигура, замри», – пришло на ум Ивану. Егор припомнил, как иной раз останавливал кино, тыкая клавишу «Pause». Чья могучая рука держала сейчас пульт этого мира?
Близнецы разомкнули объятья, отступили друг от друга.
Между людьми, превратившимися в статуи, топал Карачун. Спекшаяся и размазанная по одежде и лицу кровь, порванная хламида, всклокоченная борода, – краше в гроб кладут, а жив, курилка. Близнецы сначала услышали шарканье ног и стук посоха по земле, а потом узрели и самого старца.
– Пойдем, побеседуем, – буркнул колдун и двинулся с площади.
Устало топая в застывшем мире, братья наконец-то полностью почувствовали себя в сказке. Говорить не хотелось.
Увидели разрумянившуюся княгиню Василису, стоящую возле белого красавца-коня. Иван подошел и запечатлел поцелуй на ее устах, застывших в радостной улыбке. Вопреки ожиданиям дембеля девушка не отмерла.
– Неча, – буркнул колдун.
Через пять минут Карачун и дембеля ступили на один из ярусов висячих садов. Здесь хозяйничала осень. Деревья почти облетели, трава пожухла. Несколько падающих листьев застыли, не закончив скорбного пути. Тишина сада еще больше усиливала ощущение нереальности. Где шум ветра в ветвях? Где потрескивание и шуршание ветвей? Где чирикающие птицы? Тишь.
И еле переносимый зной.
Старец, кряхтя, сел на скамью. Емельяновы опустились на стоящую напротив.
– Эх, что за негодник некромантий Хулио! Устроил в городе Колеи эти… И как я в нем черного мага не распознал?.. – как бы для себя проворчал колдун, потом опомнился: – Ну, спрашивайте, чего хотели.
– Нам бы Световита найти, – промолвил Иван.
– Зачем?
– Бояндекс говорит, он может нас домой отправить.
Карачун погладил торчащую ершом бороду, усмехнулся:
– Бояндекс и живой-то был глуповат…
Парни облились холодным потом: неужели загадочный маг не способен соединить миры?
В небе возникло движение – к беседующим людям летела птица. Вскоре близнецы узнали ворона. Он сделал полукруг и ловко уселся на кольцо, венчающее посох старца.
– Мой помощник, – отрекомендовал колдун.
Ворон подмигнул Егору, а Иван быстренько сопоставил факты и чуть не вскочил со скамьи.
– Так ты знал, что мы появимся в вашем мире?
– Не без этого, – чинно ответил Карачун. – Не знаю, как у вас, но здесь принято важные события предсказывать. Вот с Перехлюздом говорил Злодий Худич. Скипидарье помогают светлые богини жребия.
– А тебе? – Старшой прищурился.
– Световит. Да я и сам кое-чего умею. – Волшебник неожиданно сменил тему и сурово спросил: – Любите ли вы мудрость?
– Любим мы девок, а мудрость уважаем, – не спасовал Иван.
Ему не нравилась открывшаяся правда. Тут мучаешься, тычешься, словно слепой котенок, опасностям подвергаешься, а тебя, оказывается, ждали, за тобой приглядывали… Да что там приглядывали – вели!
Егор тоже почувствовал себя обманутым, но в силу невеликой сообразительности не особо разобрался, в чем соль аферы.
Дед явно читал мысли дембелей. Он язвительно хмыкнул, но заговорил об ином:
– Вот на Восходе многознатцы полагают, что жизнь по кругу ходит. Лучшие умы Заката считают, что она по прямой струится. На самом же деле жизнь движется по спирали. – Колдун оценил улыбочку на лице Старшого. – И избавь меня от стародавних шуточек, дескать, и правда все посперали.
Иван прикусил язык.
– О чем я? Ах, да. На каждом новом витке случается то, чего никогда не было, и то, что уже много раз было. Это очень важно понимать. Теперь представьте. Время бежит, а событий становится меньше. Будто кто-то стирает часть жизни. Тут наша спираль начинает сужаться. Соколы мои ясные, а ведь в конце концов она остановится, коли ничего не предпринять.
– И что же нужно предпринять? – спросил Емельянов-старший.
– Ишь, предприниматель, – усмехнулся Карачун. – Представляешь ли, сколько веков я о том думу думаю?
– Нет.
– То-то же. Я и сам уже не сочту.
Егор заерзал и высказался:
– А мы тут с какого бока?
– Чудак-человек! – Волшебник всплеснул руками, аж чуть посох не уронил. Ворон недовольно каркнул, но удержался.
– Что, спираль твою расширяли, что ли? – предположил Иван.
– Понял, Егорий? Учись у брата, – произнес дед.
– А за работу полагается плата, – зарифмовал практичный Старшой.
– Ушлый не по годам, – вздохнул Карачун. – Плохая черта. Но награда действительно полагается. Хочешь, бессмертными вас сделаю? Смерть в яйце, вечность на лице.
– Ну ее на фиг, такую вечность, – отшатнулся ефрейтор.
– У нас есть цель. Где Световит? – вернулся к практике Иван.
– Дался вам Световит. Я это. С одной стороны, Световит, с другой – Карачун.
– Как такое может быть?!
– Не знаю, известно ли сие в вашем мире, но мы давно постигли, что единство вселенское соткано из непрерывной борьбы противоположностей. Каждое рождение есть первый шаг к кончине, а всякая смерть – начало пути к жизни. Спираль, язви ее!
– Почему же ты, дедушка, от красивого имени отказался? – не смолчал Егор.
Колдун лукаво улыбнулся:
– Карачун звучит грозно. И отводит вражье внимание. Вы же видели, как слуги Злодия пытались извести проводников Света в Посюсторони. Я же почти уберегся от ударов. Зло хитро, да добро хитрее.
Общефилософские вопросы мало интересовали соскучившихся по родителям братьев.
– Отправь нас обратно, – попросил Иван.
– Верну вас домой, как не вернуть. Мост мировой дело нехитрое, – отмахнулся колдун.
Вот это была замечательная новость! Дембеля расцвели, Старшой потер руки, а Егор от избытка чувств тюкнул кулаком по лавке и разбил ее в щепки.
Поднялись, смеясь и не замечая неодобрительного взора Карачуна. Тот кашлянул, дескать, слушать сюда, и продолжил:
– Только для обряда постройки моста нужно несколько заповедных вещиц. Раздобудете – отправлю вас восвояси.
Близнецы раскрыли рты, и в этот миг Иван смотрелся куда глупее Егора. Колдун усмехнулся:
– Чего нишкнули? Дельце-то не самое сложное. Это вам не врата Пекла запирать. А понадобится нам всего ничего…
Апрель-июнь, 2007 г.
Примечания
1
Группа «Високосный год», «Лучшая песня о любви».
