Андрей Белянин - Ржавый меч царя Гороха

- Вот только не могу понять, если ваш Бова-королевич был великаном, который со Змеем Горынычем один на один дрался, а вы потом этим же кладенцом ещё в детстве лопухи рубили, то при предположительных габаритах богатыря у него не меч был, а перочинный ножик...

- Не любо, не слушай, а врать не... - сорвался было на меня царь. - Вот скучный ты человек, Ни­кита Иванович, всегда умеешь добрым людям всю сказку испортить. Да я тебе его покажу!

- А кстати, очень интересно, - охотно привстал я, но едва не упал обратно на лавку, ноги были ещё слабые.

Горох сочувственно похлопал меня по плечу, вышел на минуточку - дать указания по поводу срочного объявления грядущего «турниру» и, вер­нувшись, собственноручно накинул мне на плечи свой парчовый кафтан, нахлобучив на голову стре­лецкую шапку.

- И это, лицо как-нибудь вниз опусти. Не дай бог, кто прознает, что ты живой, ить весь праздник боярской думе на корню испортишь. Пущай уж нынче выпьют « за упокой », а завтра огорчатся на похмельную голову.

Я был слишком слаб, чтобы всерьёз ко всему этому относиться. Если, по его мнению, так будет милосерднее, ради бога, кушайте на здоровье, не обляпайтесь. Раз уж я не помер, то в какой именно момент воскреснуть, возможно, и не так важно. Воскресну завтра, пусть не говорят потом, что ми­лиция к боярам относится без сочувствия.

Под плотным конвоем царских стрельцов разнаряженного меня, весёленького Гороха, прихрамы­вающую бабку и подпрыгивающую, как воробы­шек, царевну торжественно сопроводили вниз, в подземелья. Бывать нам тут уже приходилось, но не на экскурсии, а по делу.

Мы прошли мимо охраняемой казны, потом другим коридором миновали камеры для заклю­чённых и уже оттуда, ещё через две железные двери, вошли под крохотную арку с тяжёлым воздухом и запахом затхлости.

- Вы что же, антикварный предмет в таких жутких условиях храните?

- Не боись, мы тот предмет маслом мажем. - Государь щёлкнул ключом в замке и, распахнув скрипящую дверку, жестом пригласил нас внутрь.

- Чего мажете-то? - первой спросила бабка.

- Меч! - всё ещё не понимая произошедшего, хмыкнул царь.

- А надо бы мозги, чтоб лучше соображали. - Мы трое вышли из помещения, демонстрируя Го­роху пустую витрину. Никакого кладенца в ней не было.

- Украли?   - не поверил царь, опуская че­люсть до колена и протирая глаза.

- Это вы у меня спрашиваете? Так я тут в пер­вый раз, но если действительно уверены, что имеет место быть факт кражи, то вызывайте милицию.

- Ми-ли-ци-я-а!!!

- Никитушка, ты б перестал издеваться над го­сударем-то,   - укоризненно обернулась ко мне Яга, обеими руками прикрывая рот вопящему са­модержцу. - Мы ж милиция и есть.

- Угу, только кое-кто из нас «официально» умер. Вот сейчас я воскресну и сразу...

- Огра-би-ли-и!!!

От резонирующего эха у меня заложило уши. Я попросил стрельцов увести пострадавшего и по­пытался взять ситуацию в свои руки. Получалось не очень хорошо. Если честно, уже минут через пять я вновь чуть не потерял сознание, и бабка, по­требовав оцепить «место преступления», увела меня из подвалов на свежий воздух.

Как возвращались домой, уже не помню, потому что в себя пришёл только к обеду, в стенах родного отделения. Голова гудела, как самогонный аппа­рат, в желудке было тоскливо и какой-то комок ме­тался из угла в угол, время от времени подпрыги­вая до самого горла. Бдительный Митя сидел у моей кровати, кормя меня куриным бульоном с ло­жечки...

Моей заботливой домохозяйки видно не было, но, судя по тому, как внизу громыхала посуда, на­верное, возится у печи. Проглотив пять или шесть ложек, я почувствовал себя немного лучше и даже сумел сесть.

- Докладывай.

- Не-э, вы больной, Никита Иванович, вам вол­новаться нельзя...

- Митя, я не больной, я выздоравливающий. Докладывай обстановку.

- Не могу. Вдруг вы нервничать начнёте, жар опять поднимется, да и отбросите тапки прямо тут, а я отвечай?

- Митя, я тебя уволю, если ты сию же минуту не...

- Аи увольняйте сироту! - Он одним махом выпил весь недоеденный мною суп и рванул на гру­ди красную рубашку. - Всё одно в родном отделе­нии жизни нет! Одна кричит: батюшке-участково­му покой нужен, не дай бог, взволнуется - в коче­рыжку превращу! Или кочерыжку в морковку, чтоб девки смеялись!.. А другой, чуть что, - уво­лю, выгоню, жалованья лишу, без пенсии оставлю! Да почему ж я один вечно крайний-то?!!

Мне пришлось честно ждать добрых минут пят­надцать, прежде чем он утомился и притих. Я по­манил его пальцем:

- Китель подай. Сунь руку в левый карман. Те­перь достань деньги.

- Это зачем это, а? На воровство проверяете, что ли? Дак я вам так скажу: отродясь Митька Ло­бов ничего чужого не брал и у своих же товарищей в крысячестве замечен не был! А за недоверие таковое... прямо аж в сердце кольнуло... я ить от та­кой-то обиды... я и самоубитца могу об стенку! Ежели стена выдержит...

- Отсчитай рубль мелочью и дуй в кабак, - удалось вставить мне, пока он держал театральную паузу.

Митяй замер с раскрытым ртом, полным пате­тики.

 - Куда, батюшка сыскной воевода?!

- В кабак. То есть обойди их все и найди трёх женихов царевны Марьяны. Присмотрись издале­ка, что за люди, как себя ведут, чем занимаются и всё такое прочее...

- Жизни не пожалею, а исполню! Тока...

- Нет. Арестовывать никого не надо.

- Уловил. Так, значится...

- Нет, и в доверие ни к кому втираться не тре­буется. Просто присмотрись...

- Да легко! Ну позвольте хоть...

- Митя, узнаю, что ты на брудершафт с жени­хами пил, я тебя с ними же в поруб суну, как в вы­трезвитель! Только наблюдение и никакой твоей любимой самодеятельности, понял?!

- А то! - торопливо пятясь к выходу с зажа­тым в кулаке рублём, похвалился он. - Небось не тупее печки будем. Вы обо мне ещё услышите!

- Митя, я о тебе каждый день слышу, этим меня уже не запугаешь...

Он быстро уме лея на задание, а я повернулся к окну. Во дворе сотник Еремеев за что-то распекал своих подчинённых, у ворот вежливо толклась очередная делегация с чёрными венками, на этот раз представители персидской диаспоры, а с ними вместе и троица девиц с Лялиной улицы. Местный аналог «ночных бабочек» с Тверской или Рублёвки.

Мы были там пару раз с профилактическими рей­дами, видимо, запомнились, раз пришли помянуть и даже не плюнули ни разу...

Я осторожно дотянулся до табурета и взял план­шетку, вытащил блокнот, освежил в памяти все события сегодняшнего дня, а потом попробовал на­рисовать для себя хотя бы приблизительную схему того, как могла произойти кража в царских подва­лах. Изрисовал стрелками и квадратиками два ли­ста, но так ни до чего и не додумался. Записал в столбик все вопросы, ответов не придумал ни к од­ному. Кто украл меч? Зачем? Когда? Каким обра­зом? Какой вообще смысл в краже раритетного оружия, если в Лукошкине, да и во всём государст­ве, нет даже такого понятия, как подпольный или свободный рынок антиквариата?

Кажется, с этими мыслями я и задремал, пото­му что проснулся от скрипучих шагов моей забот­ливой домохозяйки, которая положила руку мне на лоб и ещё раз заставила выпить какую-то слад­кую настойку...

- Ну вот и ладушки, вот ты и на поправку пошёл, Никитушка. А ту заразу, что тебе яблоко травленое подсунула, я сама сыщу, своим мето­дом, и за всё поквитаются. Дай только срок...

- Срок прокурор даст, - привычно отшутился я, прекрасно зная, что поперёк дороги Бабе-яге становиться не стоит. - Вы там не слишком лич­ной местью увлекайтесь, нам ещё и с царской кра­жей разобраться надо.

- Что ж там разбираться-то? - насмешливо фыркнула она. - И так всё ясно, опять, поди, коз­ни Кощеевы!

- У вас на все виды преступлений один ответ?

- Да он энто, Никитушка, он, больше некому! Покуда тебя стрельцы тайно в телегу нашу укла­дывали, я чуток на месте преступления осмотре­лась. Замки отмычкой вскрыты были, царапины мелкие видны. Гроб хрустальный, где кладенец лежал, камнем алмазом резали. А он немалых де­нег стоит, да и хороший алмаз ещё поискать надоб­но. Внутри все следы тряпицей протёрты. Ни запа­хов странных, ни улик каких ни есть. Всё чисто!

- Идеальная кража?

- Она самая, соколик, - согласилась Яга. - Вот и считай, кто из криминального миру на такое способен? Как ни верти, а окромя злодея Кощеюшки и некому.

- То есть, кроме подозрений, зацепиться не за что?

- Ни сучка ни задоринки.

- Тогда получается, что Горох вчера поторо­пился со своим объявлением турнира. - Я закусил губу. - Отменить, надеюсь, не поздно?

- Дак мы ещё до подвалов не дошли, когда на площади царёв указ прокричали: кто из женихов с мечом-кладенцом управится, тому и прекрасную царевну Марьяну в жёны! Уж весь город гудит, представления ждут, интересно же людям.

- А заменить?

- Меч-то? - невесело усмехнулась бабка. - Да кто ж нам такой обман простит, Никитушка? Ста­рики небось все его помнят, второго такого нет.