Владимир Поселягин - Дитё
Пройдя по переходу в следующее помещение, остановился у большой двери, на которой была табличка с надписью «Служебное помещение, вход только для технического персонала».
Сверившись с планом, который держал в руке, понял, что попал куда надо. Отшвырнув снятую со стены карту с планом технических помещений, открыл дверь ключом и оказался внутри статуи.
«Во, блин, всей моей взрывчатки тут не хватит. Нужно думать!» — профессионально оценил я железные балки статуи.
Но делать было нечего, и, прикинув, как мне действовать, я по специальной лесенке в виде приваренных скоб стал подниматься по одной из балок. Широкие в бедрах штаны напоминали те галифе, что были у солдат Второй мировой войны. Они трепетали на довольно сильном ветру внутри статуи, так и норовя сбросить меня, пока я прикручивал проводом один из килограммовых брусков тротила на одну из главных опорных балок.
Закончив и выведя антенну через щель наружу, я поспешил выйти и, вернувшись обратно в охранные помещения, переоделся вновь в свою одежду, на которой и прибыл на остров.
Смешавшись с экскурсией, когда она возвращалась на катер, сел у левого борта и безразлично уставился в воду, волнами отходящую от быстро идущего катера.
— А вы где были, молодой человек, что-то я вас не заметила? — спросила меня гид.
— В туалете сидел, — пожал я плечами.
Две девочки, примерно моих биологических лет дружно хихикнули в кулачки, но мне было пофиг. Я сделал то, что хотел, осталось последнее. Нажать на красную кнопку.
Посмотрев на встречный катер, который прошел мимо, направляясь к островку, понял, что это смена.
Поглядев на статую, которая все еще возвышалась над нами, я открыл лежащий на коленях рюкзак и достал из него полицейскую рацию, которую, настроив на нужный канал, сжал в руках.
Вспомнив, что я забыл кое-что, быстро залез в боковой карман рюкзака и достал красный маркер. После чего под любопытными взглядами девушек покрасил кнопку вызова в красный цвет.
«Вот, теперь правильно. Все должно быть симметрично», — с улыбкой подумал я, полюбовавшись на радиостанцию.
Когда мы подошли к берегу и пристали к пристани, гид собрала нас в полукруг и сказала:
— И на прощание хочу сказать, что статуя Свободы, является несомненным символом нашей страны…
Мне быстро надоело слушать эту языкастую, и я стал скучающе ковыряться в радиостанции, нажимая кнопки, когда произошло ЭТО.
Заминировать всю статую у меня просто не хватало взрывчатки, поэтому я заложил заряды только с одной стороны, со стороны берега. И сейчас подрубленная с одной стороны здоровенная медная баба с огоньком в руках стала сперва медленно, а потом все быстрее и быстрее падать на спину.
Когда брызги воды скрыли упавшую статую, я услышал тонкий писк. Повернувшись, увидел гидшу, которая, чуть присев, наблюдала за тем, как расходятся волны Гудзона, и тонко пищала, пуча глаза.
«Все, валить надо», — подумал я и, еще раз удовлетворенно посмотрев на торчащие из воды обломки статуи, постарался незаметно уйти в сторону, что среди поднявшегося гвалта и испуганных воплей было не трудно.
До гостиницы мне пришлось добираться чуть ли не пешком, так как город замер в ошеломлении. Этот удар по чувствам американцев был сильнее, чем тараны двух башен-близнецов в моем старом мире.
К вечеру я выбрался из города и на попутке доехал до расположения форта Ангор.
Полусидя у внешней стороны забора, через мелкоячеистую сетку осматривал расположение жилых домиков, принадлежащих офицерам, на территории части. Заметив, что патрульный джип снова появился в прямой видимости, лег на недавно скошенную траву, стараясь не двигаться. Ночью патруль меня не видел и проезжал мимо. Как и прошлый раз из салона доносились пьяные крики солдат, пытавшихся утопить в вине свое горе за потерю национальной реликвии.
Самое удивительное, что многие офицеры, которых я увидел на своем наблюдательном пункте, тоже были подшофе, наверное, из-за этого пьяных солдат и не сняли с патрулирования, все были такими.
«Молодец, Артур. Одним нажатием кнопки отправил половину населения Америки в алкогольную нирвану. Молодец!» — похвалил я сам себя.
Проводив удаляющийся джип взглядом, я снова вернулся к наблюдению.
Наконец, двое офицеров, которые что-то не поделили и сейчас пьяно выражали свое неудовольствие друг другу, угомонились и ушли в сторону, что-то громко обсуждая на ходу.
«Пора!» — решил я, осматриваясь, но ничего кроме ярко горевших звезд на ночном небосклоне не увидел.
Перекинув свое тело через забор и перемещаясь под прикрытием деревьев, стал приближаться к одному из домов, в котором было на удивление тихо и не светились окна.
Подкравшись к задней двери, выходившей в небольшой дворик, я попытался открыть ее, но, к моему удивлению, она была открыта. Тихо проскользнул на кухню, которую хорошо можно было рассмотреть в полумраке, благодаря ярко светившей луне. Выйдя в коридор, тихо ступая, продолжил движение дальше, когда послышался какой-то шум, больше похожий на стоны.
Но не успел я осмыслить это, как на улице с визгом тормозов остановилась машина, и хлопнула дверца. Справа зажегся свет в комнате, и я услышал быстрый шепот и ругань. Ругалась женщина.
Услышав шум приближающихся шагов, спиной отступая, толкнул дверь в какое-то помещение и упал от неожиданности на спину. В полете я успел сгруппироваться, и особого шума не последовало. Быстро прикрыв дверь, в щелку наблюдал за коридором, в который стремительно ворвалась довольно эффектная брюнетка, завязывая на ходу пояс фривольного халатика.
Через несколько секунд оттуда, куда она ушла, послышались ругань и крики:
— Я знаю, что он тут! Где он? — рычал мужской бас.
— Генри, ты ошибаешься. Здесь никого нет, — вторил ему женский голос.
«Ой, врешь, ой кто-то у тебя есть в соседней комнате», — подумал я, продолжая стоять на коленях у двери и прислушиваться.
После криков раздался громкий топот приближающихся шагов и вопль:
— Я знаю, он в спальне.
Быстро оглядевшись, я заметил еще одну дверь, и едва успел заскочить за нее, как в ту комнату, где я был, вошли рогоносец и хозяйка. Единственным местом, где я мог спрятаться, был шкаф.
«Зашибись, если меня тут найдут, даже версии, как я оказался в шкафу, не надо, и так понятно!» — подумал я, закрывая за собой дверцу шкафа.
— Видишь? Видишь? Нет тут никого, — бешено крикнула брюнетка, заходя и широко показывая рукой на спальню, куда меня занесло. В тонкую щелку я с интересом наблюдал за ними.
— Сам смотри, — сказала она, нагнувшись и приподняв покрывало, показывая, что под кроватью никого нет.
— Нет никого? Или ты еще хочешь посмотреть в шкафу?!
— Ну, Мэри, прекрати, похоже, я ошибся, — с легкой виной сказал мужчина в форме капитана с эмблемами технических войск, но женщину уже было не остановить.
Подбежав к шкафу с криком:
— И здесь смотри!.. — так и застыла с открытым ртом, увидев меня, но среагировала она быстро. Захлопнув дверь, она еще и прижалась к ней спиной.
— Видишь? Нет никого, — тоном ниже растерянно сказала она.
— Так он там?! — тут же взревел капитан и, отшвырнув жену в сторону, распахнул дверь.
— Слышь, мужик, я и сам в шоке! — только и смог сказать я, разводя руками.
— Да ты еще и с детьми забавляешься, — проревел мужик и попытался взять меня за грудки, но я не брался.
— Руки! — жестко сказал я, уперев ему в живот ствол глушителя.
Скосив взгляд вниз, капитан осторожно и медленно стал убирать руки от меня.
— Отойти в тот угол, встать на колени, скрестить ноги и сесть на них, — приказывал я по мере выполнения капитаном моих команд.
Повернувшись к женщине, явно пребывавшей в шоке, я скомандовал:
— Сесть на кровать, молчать. — Заметив, как она ведет себя при моих командах, спросил: — Вы понимаете меня?
С замедлением она кивнула.
«Шоковое состояние!» — определил я. В таких состояниях женщины опасны, от них можно ожидать чего угодно, поэтому, скользнув к ней, нанес хлесткий удар по щеке. Тихо взвизгнув, она изумленно уставилась на меня.
Скептически посмотрев на нее, спросил у капитана, который сидел в углу и, пыхтя, злобно смотрел на меня:
— Ты что ее вообще не бьешь?
— Зачем? — не понял он моего вопроса.
— Учить! Если она у тебя ходит и налево и направо, то поможет только вот это, — показал я ему кулак.
— Нет, я не могу, рука не поднимается, — глухо ответил он.
— Идиот. Есть такая народная мудрость «Бьет — значит, любит».
Говорил я это, продолжая держать их в поле зрения, чтобы у них не было повода сделать какую-нибудь глупость. Женщина сидела на кровати и испуганно смотрела то на меня, то на мужа. Кстати, когда я про мудрость говорил, то она оценивающе посмотрела на мужа, и на ее лице появилась задумчивость.
