А Саша делает, как может (СИ) - Козьякова Наталья Дмитриевна

Не успел.

Кто-то с силой потянул Душу по той же дороге, возвращая в тело, требовательно тормошит, заставляя открыть глаза, вернуться в реальность.

— Ну-с, Высочество, будем поговорить, — хищно улыбнулся ему лорд Стрегойский, потирая ладони. Звук вышел — будто кто-то с силой провел по стеклу куском серебра. Длинный, резкий и мозгодробительный. — Что вы лично имеете против драконов в общем, и моей любимой племянницы в частности?

Принц тяжко вздыхает и закрывает глаза.

— Я ничего не имею против, — глухо отвечает он. — Я просто свалял дурака.

— Это да. Причем многажды, — согласно кивает лорд Стрегойский. — Что думаешь делать дальше? Сейчас ты полностью здоров, снова холост, делами и проблемами не озабочен.

— Буду искать ответ на вопрос, — отстраненно говорит Энгельберт, припоминая кучку черных камушков возле пещеры дракона. Очень уж те камушки были похожи на таинственный минерал, найденный по слухам, на его земле. — Вдруг это и в самом деле что-то важное, а мы и не знаем….

Он подумал немного и добавил, хмуро глядя куда-то мимо Стрегойского:

— А еще я хочу разобраться — что не так с Истинной парой. Ведь если мы истинные — то нас никто не сможет разлучить, даже боги. А если не истинные — то почему меня так корежит, как только я пытаюсь убедить себя, что Саша может поступать по своему разумению. Да мне выть хочется, как только я представлю, что какой-то…. мужик…. ее обнимает. Или хотя бы смотрит на нее.

Лорд Стрегойский смотрит на него с жалостью — как на сумасшедшего, пусть и не буйного.

— Дурень, — говорит ласково, как маленькому ребенку. — Быть истинными не значит не работать над собой. Истина проявляется в каждодневном труде. Быть вместе не потому что вас кто-то свел — боги, магия, Стихии, или метель посреди лета. А потому что тебе дышать невозможно без твоей пары. Потому что вам и самый яркий день — бесцветен друг без друга. Даже самая чистая родниковая вода — будто из грязной лужи взята. Самый чистый воздух миазмами отравлен. Да что там! Со временем все приедается, становится обыденным и скучным. А вы оба друг другу праздники устраиваете. Просто так, безо всякого повода. Подарки дарите…. Куда это ты рванулся?

— Подарок хочу…. Саше…. Колье с изумрудами….

— Дурень! Она тебе праздники дарила…. Новогоднюю ночь вспомни. Пусть не только ты там был…. Фигурки из снега во дворе твоего дома, фонтан снежный….. Он, кстати, все еще стоит. Саша его увековечила. С моей помощью, конечно, но ведь для тебя делала-старалась. А ты в благодарность ее чудовищем обозвал. Да еще и изменил едва ли не прилюдно. Ты не дергайся. Я тебя даже в чем-то понимаю, сам грешен. Мы ж мужики, у нас это изначально — семя свое рассеять, чтобы потомков было много, чтобы род не выродился, не угас. Так это процесс управляемый. Голова-то тебе на что дана? Вот и думай. Лично тебе что важнее — всех самок в округе покрыть, и в закат красиво испариться. Или для одной стать опорой и защитой. С одной всю жизнь прожить, детей — не сотню или тысячу, а двух — трех вырастить сильными и здоровыми. Ума дать, на ноги поставить. Себя в потомках продлить. Да чтобы эти потомки тобой гордились. Вот это и есть — истинность пары. По крайней мере — одна ее часть. До остального сам додумаешься, если мозги включишь.

Энгельберт не ответил, только низко склонил голову, завесив лицо спутанными волосами. Понимание еще его не настигло. Слишком уж крепко держатся установки, впитанные едва ли не с молоком — пусть не матери. Его выкормила Илланель, воспитывали гувернеры и королевский двор, в котором мало было истинно любящих людей. В основном — этикет, нормы поведения и прочие способы выживания. Любовь — это для слабых. Выгода, и еще раз выгода — вот Царь и Бог любого общества, и от этого никуда не деться. Либо ты — либо тебя….

— Я понял…. Может быть, не все…. Но…. можно мне в Огненные горы? — медленно сказал Энгельберт. — Когда-то давно нянюшка рассказывала мне легенду о сломанных крыльях…. Вдруг я сумею….

Лорд Стрегойский долго смотрел куда-то внутрь принца — не то ауру его рассматривал, не то мысли считывал. А может, и просто изучал строение эльфийского тела изнутри.

— Что ж, — сказал он. — Попробуй. Один браслет у Саши. Второй — вот он. Держи. Когда — то этот артефакт называли Крыльями. Сказать — почему?

— Нянюшка говорила, что соединялись браслеты фигуркой в виде крыльев, — задумчиво ответил Энгельберт. — Вот здесь и обломок в виде кончика крыла…. Так это их сломал когда-то нетерпеливый юнец?

— Не знаю, о ком ты, — но да. Артефакт был сломан. Сумеешь починить — честь и хвала тебе. А в горы — можно. Только не к Саше. Поверь, она пока не хочет тебя видеть. А вот старый Ргрыж — да. Уж он-то не откажется тебе поведать подлинную историю жизни. И своей, и расы Симбионтов…. Там узнаешь — кто это.

Энгельберт больше не успел ничего ни спросить, ни сказать — могучим порывом ветра его выдуло из серого тумана, чтобы бережно опустить прямо перед мордой громадного старого дракона.

— Здравствуйте, — вежливо склонился в придворном поклоне Энгельберт. — Меня к вам лорд Стрегойский в ученики отправил. Не будете ли вы так любезны поведать мне историю о том, как драконы появились?

Громадный глаз — желто-зеленый, будто слегка выцветший, медленно моргнул. Из громадной ноздри вылетела струйка горячего воздуха, мгновенно согревшая продрогшего принца.

— А чего ж не поведать, — загрохотал в его мозгу раскатистый бас. — Можно и поведать. Пока Сашка Гаю свитки читает — мы с тобой делом займемся. Для начала — сбегай к озеру, ученичок, налови мне рыбешки на ужин. Давненько я ушицы не хлебал. С пряными травками, с перцем и горячительными напитками. Ты как — самогон гномий пить обучен?

Принц только плечами пожал.

— Так чего стоишь? Озеро рядышком — дуй, не стой!

И Энгельберт «дунул». Все равно ему заняться нечем. Будет в учениках у дракона ходить. Глядишь, мудрости какой зачерпнет. Хотя бы с краешку. А там и Саша…. Может быть, хотя бы выслушает его. Уж он постарается в этот раз не сплоховать. Может, и поймет, как это — быть драконом.

Он ходил по берегу небольшого горного озера, пытаясь сообразить — как без магических ухищрений наловить рыбы, когда из рыжих кустов высунул голову золотой дракон.

— А, зятек, — оглядев его с головы до ног, сказал ящер. — Чем занимаешься?

— Думаю — как рыбу ловят, — честно сознался Энгельберт. — Никогда раньше не доводилось….

— Тю, нашел проблему — рассмеялась симпатичная девчонка, сидящая на шее дракона. — Гриш, поможем мальчику?

— А то ж!

Золотой ящер встряхнулся, и из кустов вышел высокий худощавый парень, одетый в такие же странные синие штаны, какие были у Саши в тот зимний вечер. Кажется, она называла их «Джинсы»….

— Будем знакомы, — сказал парень. — Я Григорий, брат Александры. Это — моя жена, Алена.

— Энгельберт, — кивнул принц, пожимая протянутую руку. — Был мужем Саши. Сейчас…. Надеюсь, что сумею вернуть ее. А пока пошел в ученики к старому Ргрыжу.

— Ага. Ясно. Удачи тебе, бывший муж моей сестры, — хмыкнул Григорий. — Учитель рыбки захотел?

Энгельберт согласно мотнул головой.

— Это делается так…

Григорий щелкнул пальцами, и на берег упала странная конструкция — две палки, к которым было привязано длинное полотнище с карманом посредине.

— Конструкция называется бредень обыкновенный. Раздевайся, зятек, будем рыбку ловить…. Аленка, зови мужиков. Пусть очажок растапливают, воду ставят в котле. Пока мы рыбы наловим — как раз и вода вскипит. Дракона одной миской не накормишь, а нас тут семеро. Может, на запах еще кто приманится…

Удобно быть Всемогущим.

Нет, не так.

Удобно быть Всемогущим в теплом и уютном мире, где никто не лезет тебе под руку, не диктует свои правила и не пытается перекроить мир под себя. Даже ради самых высоких и искренних убеждений. Которые, как правило — всего лишь заблуждения. Потому что «благими намерениями»…. Истина, известная во всех мирах.

Истина, которую регулярно кто-то берется оспаривать, проигрывает спор, попадает в Чистилище и все же упорствует, потрясая скованными руками и едва шевеля иссохшими губами: «Мы еще поборемся»…