Андрей Черноморченко - Интерферотрон Густава Эшера

— Только если не очень больно.

— Хорошо, заметано. Я вас, в точности как гадалка, предупреждаю о грозящей опасности. Вы уезжаете. И тогда, Филомела, если я обращусь к интерферотрону повторно, этого явления уже не будет.

— Почему? — удивилась Венис. — Ведь незадолго до этого вы могли его видеть на экране.

— Да, но отсутствовала одна важная взаимосвязь: Морис тогда не знал о грозящей опасности. Как только он получил от меня эти сведения, в его трассу вмешались другие событийные пики, траектория изменилась, и камень упал на пустое место, если вообще появился.

— Тогда теоретически существует возможность, что мы, регулярно поглядывая на экран интерферотрона, сможем отсюда менять свое будущее, словно вращая калейдоскоп?

— Конечно.

— А как это согласуется с вашим тезисом о практической неизменности траекторий?

— Не вижу здесь противоречия. Вы упускаете один важный момент, Филомела.

— Какой же?

— Наличие интерферотрона, этого зеркала времени. Могли бы вы менять свою траекторию или даже видеть ее, не имея под рукой такого аппарата? Нет. Точно как древние люди, не имевшие зеркал, не могли видеть своих ушей. Вплоть до сегодняшнего дня вы даже ничего не знали о траекториях, событийном клише и всем остальном, связанном с интерферотроном. Приходило ли вам тогда в голову, что вы можете каким-либо образом влиять на свое будущее или прошлое? И не только на свое, но и, выбрав на свое усмотрение любую траекторию, изменять судьбу другого человека? Или, уничтожив его траекторию, абсолютно безнаказанно его убить? Ведь человек, убитый таким образом, исчезает совершенно бесследно, его попросту никогда не было! О нем не помнит даже убийца! Теперь вы понимаете, почему я считаю свое изобретение исключительно опасным? Представьте, что существует два аппарата и что два человека, сидя за ними, пытаются стереть траектории друг у друга или еще у кого-нибудь. А если бы интерферотронов были сотни? Тысячи? — Густав окинул всех взглядом. — Ну как, я сумел снять опасения относительно парадоксов?

— Вроде бы да, — отозвался Стив. — Что скажете, Филомела?

— Мне почти все ясно, — Филомела пребывала в состоянии глубокой задумчивости. — Спасибо, Густав, что потратили свое драгоценное время на общение с нами, профанами. С одной стороны, мне хочется пожелать вам удачи. С другой, мне будет очень жаль, что в случае успеха мы так никогда и не встретились. Ну а с третьей, вам пора спать.

— Как? Ведь еще так рано! — удивился Эшер.

— Вы по-прежнему находитесь под медицинским наблюдением, любезный изобретатель. Завтра, если не ошибаюсь, подъем в половину седьмого?

— Даже лучше в четверть седьмого, — предложил Стив. — Наверное, не стоило нам пить шампанское. Могли бы на трезвую голову приступить к делам немедленно.

— Пустое, Стив, — поморщился Густав. — Сам знаешь, хорошие напитки попадаются так редко. Ради них иногда стоит пожертвовать временем и энергией.

— Авы — мистификатор, Густав, — тихо проронила Венис.

— Что вы имеете в виду? — удивился Эшер, а вместе с ним — остальные мужчины.

— Ваш ответ на мой вопрос относительно будущего.

— Может, вы проясните, в чем подвох? — Густав, слегка улыбаясь, внимательно смотрел на Филомел.

— Вы сами прекрасно знаете. Скажите мне, ваши теории относительно пространства и времени неизменны или же колеблются в зависимости от состава аудитории?

— Я всегда стараюсь быть доступным, — учтиво ответил Эшер, и Венис больше его ни о чем не спрашивала.

Вскоре все разошлись: Густав отправился спать под надзором фантома, Стив и Филомела остались беседовать в гостиной, Морис пошел к себе домой. Уже выключив свет в спальне, он вспомнил, что забыл подбросить компании философскую загадку Эшера.

В семь утра Эшер и Макналти стояли у входа в дом Вейвановского. Дверь им открыл бодрый хозяин, после приветствий сразу же спросивший:

— Ну как, голова не болит?

— Все отлично! — за двоих ответил Густав. — А у вас?

— Никаких последствий! А где Филомела? Она, насколько я помню, собиралась присутствовать при испытаниях?

— У нее как раз самочувствие весьма неважное. Мы ее великодушно отправили спать, хотя она порывалась прийти к вам в гости. Пусть отдохнет, за эту неделю она и так устала больше всех, — объяснил Стив. — Где аппарат?

— Я его перенес обратно в пристройку. Идемте, — Вейвановский вышел во двор и направился к ангару, гости последовали за ним.

Интерферотрон был разбросан по всему пространству рабочего стола. Густав придирчивым взглядом впился в составные части, затем принялся забрасывать Мориса разнообразными техническими вопросами, из которых Стив уразумел в лучшем случае не более одной десятой. Когда допрос закончился, Эшер потребовал дудочку и музыкальный бокс. Макналти удивился:

— Что, уже начинаем?

— А зачем откладывать в долгий ящик? Морис потрудился на славу, никаких претензий к сборке у меня нет.

— Холовизионные подойдут? — с надеждой в голосе спросил Вейвановский.

— Для испытаний — да.

Через две минуты хозяин дома вернулся в ангар, неся усыпанную бриллиантами продольную флейту из чистого золота и титаново-платиновый музыкальный ящичек.

— Неужели ничего попроще не нашлось? — Эшер с сомнением повертел в руках железки.

— Взял первые попавшиеся. Если не подойдут, сбегаю за другими, — объяснил запыхавшийся Морис.

Густав приложил флейту к губам, выдул несколько нот и обратился к Макналти:

— Что скажешь, Стив? Тембр подходящий?

— Да вроде ничего, — пожал тот плечами. — Хотя серебро лучше.

Репертуар музыкального бокса был признан обоими приятелями хотя и куцым, но для конкретных целей и с учетом высокой напряженности психического поля вполне приемлемым. Густав взял со стола панель экрана и поставил в вертикальном положении, подперев для устойчивости несколькими блоками интерферотрона.

— Ткань с датчиками далеко? — спросил он Мориса. Тот, спохватившись, нырнул под стол, достал чемоданчик, предназначавшийся под корпус, и вытряхнул из него на стол два куска полотна.

— Оба рабочие? — поинтересовался Эшер. Вейвановский кивнул.

— Отлично. Начинаем, джентльмены. Прошу вас отойти в сторону ярдов на десять-пятнадцать.

Стив и Морис на цыпочках удалились в угол ангара, откуда, затаив дыхание, принялись следить за изобретателем. Густав, повертев музыкальный кубик, нажал на него, и пристройку залили жалобные оперные стенания. «Не иначе отчет Тангейзера о своих похождениях», — подумал Макналти. Вейвановский был очень слабо знаком с мировым оперным наследием и не подумал ничего. На второй минуте песнопений Эшер невысоко подпрыгнул, отвел в сторону правую, а потом левую руку. Экран интерферотрона неярко засветился, и Густав метнул полотно с датчиками под потолок. Полотно, раскрывшись, в медленном вращении опустилось до высоты десяти футов. Густав начертил на управляющей панели несколько крестов: на экране возникла картина внутренностей ангара. Кинув взгляд через плечо, Эшер заметил, что за ним внимательно наблюдают из угла, и сделал шаг в сторону, загородив монитор. Стив с Морисом ощутили легкую досаду.

Для начала Густав решил проверить аппарат на местности, выбрав ангар в качестве испытательной площадки. Он навел курсор на вход в пристройку и зафиксировал его там. После очередного касания панели управления изображение разделилось на две части: в левой половине образовался клубок линий разной толщины, правая же часть продолжала показывать ворота ангара. Эшер разделил правую половину по горизонтали: теперь у него было две идентичных картинки вверху и внизу. Он активизировал курсор в левой части и начал им водить по центральной части клубка, пытаясь нащупать нить, соответствующую траектории ворот пристройки. В то время как верхняя картинка оставалась неизменной, нижняя непрерывно менялась, показывая какие-то посторонние фрагменты. Наконец, после десяти минут поисков Эшер смог зацепить требуемую траекторию: оба изображения в правой части более-менее совпали. Густав поставил метку на трассе. Индикаторы времени показали, что расхождение между двумя картинками ворот минимально — всего лишь десять дней со смещением в прошлое. Увеличив вид клубка, Эшер медленно передвинул курсор по траектории, добившись совпадения дат на картинках, а затем дал команду окончательно синхронизировать оба вида. Теперь изображения оказались идентичными, с той лишь разницей, что нижнее было неподвижным, тогда как верхнее показывало ворота в реальном времени. Густав потер панель: нижняя картинка в ускоренном темпе начала отматывать события назад, до того момента, когда в ангаре должен был кто-нибудь появиться. Таким человеком, как и ожидал Эшер, оказался Морис, за полчаса до прихода гостей перенесший в пристройку макет. На траектории Мориса была поставлена метка; интерферотрон, автоматически перешедший в режим показа на нормальной скорости, вновь был переведен в поиск. Вейвановский появился еще несколько раз, один из них — в сопровождении Макналти; но, к удивлению Густава, уже собиравшегося переключиться на другую задачу, в воротах неожиданно возник Франц Богенбрум.