Александр Дон - Полусредний мир
— Точно. Вино у них дрянь. Кислятина и градуса почти никакого!
— А нельзя ли въехать в страну варваров с другой стороны?
— Можно. С юго-запада Зарвария граничит с королевством Ковос — самой богатой и могущественной страной Полусреднего мира. Край этот настолько богат, что знаменитый путешественник Гуродот, посетивший Ковос с намерением оставить для потомков путевые заметки, сошел с ума, так как не смог подобрать подходящих слов для описания богатств этой страны всеобщего благоденствия. Каждого путешественника, прибывающего в Ковос, встречают у ворот как дорогого гостя и препровождают в роскошные апартаменты. Все время, пока чужеземец находится в Ковосе, его кормят, поят, одевают и развлекают бесплатно, а при выезде обязательно дают с собой сувенир на память — какую-нибудь безделушку вроде алмазного брелока или золотых крючков для обуви.
— Так давайте поедем в страну варваров через Ковос! — завопил Нунстрадамус. — Ну что нам стоит сделать небольшой крюк!
Но волшебник был категорически против.
— Нет! — заявил он. — Мы должны смело смотреть в глаза преградам. Надо преодолевать трудности и опасности!
Вован не обращал на их болтовню никакого внимания. Первым делом он направил свои стопы к зеленой будке «Чугунных дорог Семимедья». Но тут его ожидало разочарование. Рейсов в страну варваров не предвиделось. Жители цивилизованного мира не рвались посетить Зарварию, где они могли запросто попасть на обед каннибалам, а у варваров билеты не пользовались спросом по той причине, что они считали паровоз огнедышащим чудищем, и норовили при встрече проткнуть его копьем или поколотить дубиной. Мысль о том, что за возможность столкнуться нос к носу с огнедышащим чудовищем надо еще платить, показалась бы им абсурдной.
Волшебник торжествовал.
— Вот! — говорил он, сияя. — Я же предупреждал! Будут трудности и опасности! Край варваров — это вам не хухры-мухры! Это, я вам доложу, настоящая трудность!
Он так радовался, предстоящим трудностям и опасностям, будто ему сообщили о выигрыше главного приза в лотерее.
После недолгих раздумий Вован решил идти в страну варваров кратчайшим путем, через степи. Второй путь, через королевство всеобщего благоденствия Ковос, хотя и представлялся более приятным и безопасным, требовал почти месяц лишнего времени, а Вован не желал терять ни одного дня.
Путешественникам пришлось закупать транспорт. По настоянию волшебника на местном блошином рынке были приобретены три двугорбых верблюда, как наиболее приспособленные к тяжелым условиям похода. Лукавый верблюжатник заломил за животных баснословную цену, и вдобавок всучил друзьям краденых животных, вследствие чего Вовану пришлось иметь у ворот рынка неприятный разговор с подлинным хозяином, узнавшим своих верблюдов. После короткого объяснения с Вованом хозяина на носилках унесли в местную больничку, а Вован и его друзья продолжили путь.
Они покинули город и направились на восток, туда, где до самого горизонта раскинулись пыльные, выжженные солнцем степи. Верблюды лениво вздымали клубы пыли своими широкими копытами, шагая мерно и неторопливо. Впереди был долгий-долгий путь.
— Главное, когда попадаешь в страну варваров — это избежать встречи с варварами, — рассуждал волшебник, покачиваясь между горбами. — Жители Зарварии славятся своей дикостью. Кроме того, все они — каннибалы. Излюбленное лакомство зарварийцев — путешественники. Кстати, готовят они потрясающе. Вот, например, рецепт путешественника фаршированного с грибами и кардамоном…
Тут Нунстрадамуса стошнило, и друзья были вынуждены сделать небольшую остановку, чтобы он мог привести в порядок себя и, главным образом, верблюда.
После этого раздраженный Вован предложил волшебнику заткнуться, и тот вынужден был замолчать.
Потянулись однообразные дни, похожие один на другой как две однодолларовые купюры. Кругом была голая, выжженная солнцем степь. В дрожащем знойном мареве время от времени мелькали быстрые тени степных сусликов и тушканчиков, да кружил в бледно-синем, будто выгоревшем небе, огромный коршун. Изредка путникам попадались степные колодцы. Вода в них была белой как известь и ее приходилось несколько раз фильтровать через сложенную вчетверо попону.
Но при всем при том путники медленно, но верно двигались к цели. Каждый верблюжий шаг приближал Вована к заветной мечте — возвращению домой. Поглощенный этой благородной мечтой, Вован не чувствовал усталости и зноя. Он поминутно приподнимался между верблюжьими горбами, пытаясь углядеть в дрожащем зноем горизонте очертания страны варваров. Попытки волшебника объяснить, что до Зарварии еще много дней пути Вован оставлял без внимания. Ему хотелось, чтобы долгожданный миг, когда он сможет загадать Флей-фее свое желание, наступил как можно скорее.
Нунстрадамус, тонко чувствовавший настроение начальства, старался во всем поддакивать Вовану. Он также нетерпеливо подскакивал, тревожа флегматичного верблюда, поминутно выкрикивал: «Вижу! Вижу!», и размахивал руками, еще больше увеличивая общую нервозность.
Волшебник же, напротив был насторожен и мрачен, и с каждым днем мрачнел все больше. Его сильно беспокоило отсутствие кочевников. Пересечь журбинецкие пустыни, ни разу не подвергшись нападению кочевников — такое событие можно было смело отнести в разряд чудес. А в чудеса волшебник давно не верил. То есть он, разумеется, верил в общую теорию чудес — например, в превращение свинца в золото посредством магии или предсказание судеб по звездам, но многолетний личный опыт убедил его, что практическая реализация чудес всегда наталкивается на непреодолимое сопротивление немагической реальности.
Нунстрадамус же, которого поначалу сильно беспокоила перспектива встречи с кочевниками, после многих дней похода успокоился, уверовав, что эта встреча не состоится.
Как оказалось, напрасно.
* * *Пученожский хан Куря восседал в ханской юрте на пышных кошмах и неторопливо высасывал мозг из большой бараньей кости. Рядом на конских шкурах были разложены изысканные пученожские яства: вяленые бараньи уши, маринованные турьи хвосты и конская требуха.
Две невольницы обильно умащивали волосы хана маслом, черпая его ладонями из большой глиняной миски.
Послышался робкий шорох и в юрту на коленях вполз визирь.
— О сиятельнейший, всемогущественнейший, предобрейший, премудрейший, грознейший и превосходнейший властитель, о затмевающий дневные и ночные светила владетель мира! — заголосил он.
— Солнцеликого забыл, — оторвавшись от кости, сообщил хан.
— Прости, повелитель? — растерялся визирь.
— Я говорю, ты забыл назвать меня солнцеликим, — доброжелательно пояснил Куря.
Визирь побледнел.
— Я… я… — забормотал он. — Клянусь, о предобрейший, я… я назвал тебя… солнце… солнцеликим.
— Нет. Ты сказал: всемогущественнейший, а потом сразу предобрейший. А надо: всемогущественнейший, солнцеликий, предобрейший и так далее.
Визирь пал ниц так энергично, что звон прошел по юрте.
— О великий повелитель, не гневайся на своего недостойного слугу! — запричитал он.
— Ты постарел, визирь, — задумчиво молвил хан. — Пропускаешь титулы повелителя, забываешь церемониал… Хочешь попробовать новое масло для волос? — неожиданно спросил он.
— О, повелитель, твоя милость безгранична, благодарю тебя! Но я не смею…
— Напрасно. Масло замечательное — теперь на четверть меньше объема. Волосы выглядят гладкими и прилизанными. Кроме того, содержит березовый деготь от перхоти.
— Благодарю тебя, о солнцеликий повелитель, но последние сорок лет я лыс…
Хан оглядел гладкую как бильярдный шар голову визиря.
— Да, пожалуй, масло тебе не поможет, — согласился он.
Визирь почтительно молчал, пока хан не торопясь разглядывал его голову.
— Череп большой, — сказал хан наконец. — Вместительный. Надбровные дуги хорошо выражены — будет устойчивый хват… Из твоей головы, визирь, выйдет отличная чаша для вина! Всё равно больше она ни что не пригодна.
— О предобрейший, пощади!!!
— О чем ты, визирь? — удивился Куря. — Стать чашей для вина в ханских руках — может ли быть судьба почетнее для визиря? И потом, ты ведь знаешь, что в моей коллекции девяносто восемь чаш из черепов. Мой прадед владел коллекцией в сто три черепа, мой дед — в сто два, отец — в сто один. Иметь меньше ста чаш для хана просто унизительно! Ты не находишь?
— О, великий хан! Твоя слава велика как бескрайние степные просторы, а лик блестящ как полуденное солнце! Ты великолепен и с девяносто восемью черепами!
— …И сравнения у тебя какие-то слабые, — задумчиво сказал хан. — Слава как степь, лик как солнце… Да, постарел ты визирь, постарел…
