Бережной Александр - Палач, демон и принцесса
– А-ахренеть, просто мы пахали, я и трактор! – возмутился хриплый бас, – она же по мою шкуру мага тащит!
– Причем, сынки, она как пить дать это с самого начала планировала, – снова вступил в беседу голос старика, – А та встреча в Лазурном была неожиданностью…
– Да хрен с ней, со встречей с Лазурном! Гораздо интереснее, что как только я перестал двигаться, они тоже сбавили темп, и теперь потихоньку приближаются, экономя силы!
– Думаешь, меня пасут?
– Разумеется. Пока печать в таком состоянии, достаточно иметь хоть какой-то предмет, контактировавший с моей истинной аурой…
– А такие вещи разве были?
– Конечно. Всего двадцать семь предметов, – тихое шипение волной прокатилось по толпе, и в окнах возникли вращающиеся трехмерные изображения различных предметов – от светильников в Изумрудной гавани до замшевых мешочков для жемчуга.
Удивительно высокий голос спросил, странно растягивая гласные – ученики демона никогда не слышали такого акцента:
– Итак, он меня ведет. Кто он вообще такой?
– Какая к хаосу разница? – бас переместился к другому концу площади и возобновил спор об астрологии.
– Он – добыча! – от рыка у Айшари заложило уши.
– Он – выгода, которую важно не упустить, – вкрадчивый, приглушенный шепот раздался у Шиду почти над самым плечом, – Сесть мне на хвост так чисто, что я его засек только благодаря направленной ненависти раджи – это либо опыт, либо талант…
– Лучше бы талант – задумчиво отозвался тенор, – с опытным противником придется долго возиться, и прикуп может не стоить потраченных сил…
– А не рано ли делить мощи нераспятого мессии? – резко выплевывая слова поинтересовался кто-то.
В наступившем молчании слышалось лишь несколько бубнящих голосов у дальних окон с какими-то непонятными картинками. У ученицы демона от одного взгляда на них плыли перед глазами цветные пятна и кружилась голова. Еще от дальнего окна, все еще показывающего вращающуюся вокруг светила планету, раздавался ор:
– Какие, к эдиповой маме, законы астрономии?! Тут [цензура] впору астрологию [цензура] алхимией применять надо! Это ж не просто сраный желтый карлик, каких в любой галактике как грязи, это растреклятый Озаряющий! Светило Дня и Господин полудня, мать его разэтак!!! О каких законах тут можно говорить, если нет-нет, да и выглядывает из светила его подозрительная бородатая харя, особенно в полдень?!
– Разумов на плазменной основе во вселенных тоже как конских яблок в степи! И каждый первый из них – сам себе бог, а каждый второй – еще и чей-то бог в придачу! Просто некоторые вещи даже им удобнее делать по уже готовым шаблонам, чем изгаляться, делая орбиту ромашкой!
К спору присоединились новые участники, между тем как большая часть вернулась к основной теме дискуссии:
– Так все же, что будем делать с этим магом?
– Что делать, что делать… Прыгать надо…
– Причем не абы как, а из засады на спину.
– Боюсь, не выйдет. Неизвестно, насколько точно он сможет отслеживать мои передвижения.
– Тогда предлагаю выйти в лоб. Раз он все равно узнает, что я двигаюсь.
– Проблема в том, что одновременно он узнает, что я знаю, что он знает о моих перемещениях.
– Да ну? Мало ли, какая вожжа мне под хвост попала?
– Но он все равно должен учесть вариант своего обнаружения, если не дурак.
– А с какого гнома ему быть слишком умным?
– С вежливого, мать твою! – снова взрыв хохота. В окнах замелькали отрывки из поединка с Кибаром Даорут.
– … Тогда тем более не имеет смысла заморачиваться с засадами!
– Согласен, настроение совершенно не то. Проснуться, пойти навстречу и повырывать им всем сердца!
– Стоп, – снова вклинился в разговор шепот, – этого как раз делать не стоит. Предлагаю взять их живыми.
Тут бас снова вернулся к основной беседе:
– Это еще ради какого хрена?
Вместо ответа окна вспыхнули, отобразив множество схем, в которых ни Шиду ни Айшари ничего не поняли. Зато по толпе пронесся одобрительный гул:
– А ведь и правда, так даже лучше, – с энтузиазмом поддержал предложение тенор.
– Не спорю, но тогда [цензура] этого [цензура] лобовой атакой может не получиться. А засада бесполезна… Да и не охота с этим дерьмом вожгаться…
– Ну почему же. Вы, сынки, забываете, что необязательно все делать самостоятельно.
Некоторое время разговор продолжался, но звучащие слова были абсолютно незнакомы. Временами проскакивали понятные фразы:
– … игры в благородство – чушь!
– … но полагаться на кого-то кроме себя тоже не очень разумно.
– … лишние сложности! Убить!
– …работать надо с тем что есть!
– А ведь и правда… – второй раз пронеслось по площади на разные лады. Потом кто-то деловито осведомился – И кого лучше запрячь? Ушастую-пушистую или подпалачика??
Ученики демона дернулись, но сдержались – разговор в голове Омеги стал слишком интересным, чтоб выдавать свое присутствие.
– Я думаю лучше всего Шиду.
– Да ну? Если что-то пойдет не так…
– А все всегда идет не так, – вздохнул тенор.
– Угу. Как угодно, но не так как хочется. Шиду слишком нестабилен. Надо было и на него печать ставить.
– Невозможно. Печать выжгла бы ему разум. Сознание мальчика было почти полностью сформировано.
– Причем тут сознание?! Речь о том, что его тело нестабильно! Он использовал слишком много сил, слишком изменился за последние дни! Если дело дойдет до драки, он может и не оправиться! А печать дала бы шанс.
– Его сознание меняется вместе с телом. Можно сказать, что происходящее с ним сейчас – эволюция. А печать была бы революцией. А Шиду уже совершеннолетний, он не Айшари. Ты забыл, что случилось с его разумом, когда бедолагу подключило к Камертону? А печать перевернула бы его мир с ног на голову еще более быстро и еще более радикально.
– А почему ж тогда Айшари в порядке?
– Потому что ей пятнадцать. Нестабильность – норма для этого возраста, по крайней мере, у большинства гуманоидов. Но даже она испытывает стресс… Просто излишки этого напряжения скидываются через связь между печатями на меня. Иначе откуда это ощущение потерянности?
– Да, точно… Да и самоуничижительных мыслей больше. Кстати, что за херня с каналом связи?
Повисла тишина. Айшари и Шиду почувствовали, как в них впиваются сотни взглядов, словно стараясь проткнуть кожу. Айшари помянула темную сторону – таки попалась. Площадь взорвалась криками. Изображения в окнах сменяли одно другое в безумно ярком хороводе. Девушка задохнулась – на долю мгновения она увидела себя во время ритуала – обнаженную, среди пляшущих изгибов теней и желтого света. От волны эмоций, что пронеслась по площади вместе с этим кусочком памяти демона, у нее запылали уши и заледенела шея. Она не могла разобраться в нахлынувших ощущениях – картины сменялись, сливаясь в смазанные полосы, а бьющие от них водопады чувств, связанных с изображаемыми событиями, были слишком запутанны, слишком чужды.
Девушка беспомощно оглянулась в попытке найти хоть какую-то поддержку. Она упала на колени, зажмурившись и закрыв уши руками. И уткнулась лицом в чью-то короткую, но удивительно мягкую шерсть. Одновременно ей на плечи ласково опустилось ощущение тяжести и тепла. Эльфийка открыла глаза и обнаружила, что уткнулась в загривок своей звериной формы. Зверь слегка повернул похожую на волчью голову, кося на Айшари золотым глазом с двумя зрачками. Во взгляде читалась легкая насмешка и спокойное обещание защиты. И где-то там же, на дне, безумная радость погони за бабочкой среди пробивающихся сквозь ветви лучей. Серебристый хвост, покрытый золотистыми искрами узоров и с кисточкой огня на конце, обвивал ученицу демона за плечи. Вокруг обеих сущностей оборотня тихо переливалась сфера танующих в воздухе желтых пылинок, не пропускающих царящее на площади среди мечущихся теней и истерично мерцающих окон безумие. Большинство голосов отсеялось, осталось лишь несколько старых знакомых:
– Мать моя колба! Эта длинноухая [цензура]опять тут! Да еще и [цензура] этого, палача недоделанного, с собой притащила!
Эльфийка обняла себя-зверя за плечи, сильнее прижимаясь к успокаивающему теплу, оттесняющем ощущения тела Омеги. Взглянула на Шиду. Ученик демона стоял неподвижно, словно не закончив выполнять завершающие движения одного из Танцев – ноги на ширине плеч, обращенные к земле ладони с оставленными большими пальцами на уровне поясницы, соприкасаются лишь кончиками указательных. Глаза закрыты, дыхание ровное, почти неощутимое. Молодого человека от сумятицы ощущений наставника ограждало почти неразличимое марево, похожее на дымку над раскаленным, только из горна, но еще не опущенным в воду клинком.
– А я-то думал, чего это я даже во сне так активно о насущном пекусь!
