Владимир Поселягин - Дитё
Спрятавшись в кустах, я приготовился, но в это время появилась полицейская машина, в открытом кузове которой сидели двое служителей закона, причем тот, что не за рулем, сжимал в руках винтовку.
Сердито проводив их машину глазами, снова вернулся к наблюдению за джипом работников аэродрома, заметив, что он, высадив одного пассажира, удаляется дальше. А сам высадившийся, помахивая подобранной веткой, стал подниматься куда-то в горы по едва заметной тропинке.
Догнал я его достаточно быстро и, слегка оглушив, утащил в кусты, сперва проверив их на наличие змей.
Рядом раздавались крики детей и лай собаки. Недоуменно приподняв брови, я сбегал по тропинке наверх и увидел на большой полянке довольно красивый коттедж, где на лужайке играли трое детей, рядом с ними возилась собака, что-то раскапывая.
«Блин, придется этого папашу живым отпускать. Блин! Не люблю свидетелей оставлять!»
Развернувшись, я бросился обратно и несколькими хлопками по щекам привел его в сознание.
— Дую спик инглиш?
— Да, говорю, — осторожно кивнул он, опасливо покосившись наверх склона, где находился его дом.
— Да я знаю о твоей семье, — сказал я, чтобы надавить на него.
— Что вам нужно? — Парень был на удивление спокойным. Или не отошел от удара, или такой характер.
— Меня интересует тот самолет, который заправлен под пробку, и чтобы с дальностью у него было все в порядке.
Парень кочевряжиться не стал. А сразу выдал мне три самолета, которые были готовы к полетам. И один из них, Cessna-404 миллиардера Билла Сойера, был еще и комфортабельным самолетом, хотя и являлся турбовинтовым, а не реактивным, как у другого богатея.
Выяснив, где какой стоит, я снова вырубил его и, связав, оставил на месте, после чего рванул обратно.
— А, вот эта «Сессна», значит, принадлежит однофамильцу Тома Сойера. Отлично, ее-то мы и возьмем, тем более и стоит удобно, подобраться легко, и рулить не надо, а сразу взлетай.
Протиснувшись через проделанную мной дыру в заборе, я по-пластунски, пользуясь тем, что трава была достаточно высокой, чтобы укрыться, волоча за собой одну из сумок, подполз к хвосту окрашенного в серебристый цвет самолета. Сползав за второй, я подкрался к боковой двери в фюзеляже и попытался ее открыть.
«Хм, заперто. Они что, думают, его кто-то захочет угнать? Ну, правильно думают. Я хочу!» — подумал я, ковыряясь отверткой в замке. По-видимому, хозяин аэроплана частенько забывал ключи или терял их, поэтому замок был рассверлен так, что его можно было открыть и пальцем.
Тихо щелкнув, дверца отворилась.
Втиснувшись в салон и осмотревшись, на коленях прополз к креслу пилота.
«Норма, это не на реактивных летать, как на спецкурсах, выдержу», — решил я, бегло осмотрев приборную доску. Что мне нравилось в этом самолете так это дальность, в три тысячи километров с копейками. Вернувшись обратно тем же макаром, чтобы меня не увидели в иллюминаторы, я втащил в салон сумки и пристроил их в середине салона, чтобы вес был распределен по центру. После чего взобрался на место пилота и стал с интересом разбираться с приборной доской. Вспомнив о держателях под колесами и клипсах на крыльях, снова выполз наружу и, стараясь прикрываться корпусом самолета, быстро освободил колеса от стопоров, так же как и крылья. После чего, вернувшись в салон, снова принялся изучать приборную доску.
С полчаса повозившись с ней, заметил приближающихся к моему самолету двух парней, которые на ходу что-то активно обсуждали.
Стараясь делать это незаметно, я сполз с сиденья, оставив над приборной доской только верхнюю часть головы, и стал внимательно наблюдать за спорщиками, которые подходили все ближе и ближе.
«Заметили? Но почему тогда идут открыто, да еще и смеются?» — не совсем понял я их поведение. Но когда они прошли мимо моей «Сессны» и подошли к другому аппарату, который стоял через один самолет от меня, понял, что это просто хозяева аэроплана, и я пока не замечен.
«Вот уроды, шастают где ни попадя, честных людей пугают! — подумал я сердито, продолжая наблюдать за ними. — А ведь это шанс, если они заведут мотор, то это даст маскирующий меня шум и позволит, пока меня не заметили, прогреть двигатели», — понял я.
И как только мотор одномоторной «Сессны» взревел, я тоже, щелкая переключателями, запустил сперва один, потом уже и второй моторы.
В отличие от смотровой башни, где служба текла своим чередом и никакой суеты заметно не было, то оба парня на соседнем самолете меня заметили и приветливо помахали рукой.
«Да хрен с вами!» — подумал я и помахал в ответ, отслеживая датчики температуры двигателей.
Вот соседи вывели свой моноплан на стартовую площадку и, получив разрешение диспетчера, взревев двигателями, стали разбегаться.
И тут заметили меня. Даже не меня, а то, что вращаются винты. Увидев, что из административного здания выбегают люди и бегут к джипу, я отпустил тормоза и дал газу.
«Фух, успел!» — подумал я, когда колеса оторвались от бетонной полосы и охрана аэродрома осталась внизу.
Стараясь держаться пониже, экономичным ходом, повернул в сторону Австралии. Заметив, что оба двигателя прогрелись, стал подниматься выше и, перелетев через гору, вылетел на открытое пространство, где была видна вода и суда.
— Блин, суда! Долбаный эсминец! — заорал я, вспомнив об американцах.
Быстро завертев головой, заметил эсминец, который на полном ходу выруливал из-за мыса и шел в мою сторону. В наушниках были слышны панические вопли диспетчера об угнанном самолете.
«Уроды, не могли несколько минут подождать, я бы свалить успел!»
Заметив, что на эсминце стартовала зенитная ракета, я внимательно наблюдал за ней, но она, к моему удивлению, полетела не в меня, а в маленький одномоторный самолет, который взлетел раньше и сейчас бело-синей искоркой поднимался ввысь.
— Уроды! — только и сказал я, заметив вспышку от попадания. Резко повернув штурвал, со снижением пошел обратно, пытаясь укрыться за горой.
Пиндосы, похоже, сообразили что сбили не того, и с эсминца стартовали еще две ракеты, но я уже ушел за гору.
Я понимал, что шансов у меня нет, и решил: погибать — так с музыкой, поэтому, облетев гору, вылетел из-за нее прямо на идущий полным ходом корабль. Я просто задом чувствовал, как меня догоняют ракеты, поэтому, увернувшись от огня зенитной спарки, направил свою «Сессну» прямо на эсминец, крепко сжимая ягодицы.
Эсминец шел метрах в четырехстах от берега, так что достиг я его за пару секунд, идя на высоте пары метров.
«Блин, ну почему тут нет зеркал заднего обзора?» — сердито подумал я, не имея представления, где находятся ракеты. А вот на эсминце, похоже, прекрасно видели, и поняли мой замысел, так как там поднялась паника и спарка ударила по мне на расплав стволов, но все время опаздывая на доли секунды, и снаряды бессильно врезались в морскую воду позади меня. В очередной раз дернувшись в сторону, чтобы пропустить раскаленные шары снарядов, вернулся на боевой курс.
Когда до борта эсминца оставались практически метры, я изо всех сил потянул штурвал на себя и почти немедленно от себя, укрываясь от ракет за корпусом корабля. Едва не черпнув носом волну и лопастью винта все-таки задев, отчего на лобовое стекло полетели брызги воды, я, жаря на полной скорости, рванул дальше.
«Блин, зашибись, судя по удару, я у них крылом еще и часть антенны снес», — понял я и, чуть приподняв нос, с беспокойством осмотрел крылья, но кроме белого следа на одном из них, ничего существенного не заметил.
— А как там эсминец? — вслух поинтересовался я и, повернув штурвал, всмотрелся через боковое окно в удаляющийся корабль пиндосов.
Но ничего кроме двух черных столбов дыма на нем не заметил. Не рискуя возвращаться, я демонстративно направил «Сессну» в сторону Австралии, на всякий случай снова укрываясь за горой и самим островом, если пиндосы не дураки, то снова выпустят по мне ракеты, но, похоже, им было не до этого, и никаких ракет я не дождался.
Держа высоту метров десять от поверхности океана, я летел все дальше и дальше, уходя от Таити, перейдя на экономичный режим полета.
Поднявшись на высоту километра, включил автопилот и стал осматривать, что у меня с самолетом, переходя от одного иллюминатора к другому.
Через пару часов, пролетая над островом Ниуэ, я снова снизился до десяти метров, чтобы уйти от радаров, и направил «Сессну» к Фиджи, до которого, по моим подсчетам, горючего с натяжкой должно было хватить.
Когда до Фиджи осталось меньше двадцати километров, у меня стал с перебоями работать левый мотор. Постучав пальцем по стеклу датчика топлива, который уже давно был на отметке ноль, вздохнул и посмотрел на правый, который пока работал нормально.
Всмотревшись в берега острова, который заметно приблизился, я осмотрел прибрежную воду на предмет аварийной посадки. Наконец, полностью заглох левый мотор. Выключив его, я стал медленно снижаться, летя на высоте пяти метров. До пляжа осталось около пяти километров, и по моим прикидкам, я должен был долететь до него.
