Дмитрий Казаков - Дорога из трупов
– Э… извините, – сказал жрец, и на него обрушился настоящий водопад разгневанных взглядов.
Окажись под ним человек, не обладающий профессиональной толстошкуростью священнослужителя, ему бы пришлось несладко. А так жрец лишь улыбнулся и сделал вид, что все к вящей славе божьей.
А затем ворота дворца с негромким скрипом приоткрылись.
И из них вышел Мосик Лужа. Причем «вышел» – не совсем верное слово, скорее он вылетел, словно ему дали хорошего пинка под зад. Пробежал несколько шагов и ошалело заморгал.
Впервые за долгое время мэр видел тех, кем вроде бы управлял, и его одолело подозрение, что его тут не сильно любят.
– Э… ой, – сказал Мосик Лужа.
Толпа зачарованно наблюдала за ним, точно парочка удавов за шлепнувшимся прямо им на нос кроликом. Стояла такая тишина, что можно было услышать, как какой-то вор тащит из кармана зеваки кошелек.
– Я не виноват, правда, – пробормотал Мосик Лужа. – Это все гномы, ихнее эхо… и я ничего не обещал…
А потом он побежал в сторону, вдоль стены дворца.
Это оказалось ошибкой. Змея может не напасть, если вы останетесь неподвижны, но она обязательно атакует то, что шевелится. Толпа с гневным рокотом сдвинулась с места, вору в суматохе чуть не вывихнули всунутую в чужой карман руку. Враги забыли о взаимной ненависти, обнаружив, что заветная цель прямо перед глазами…
Толпа сомкнулась, прозвучал хруст, точно ботинок размером с дом раздавил таракана с телегу.
Толпа разомкнулась, и на мостовой осталось мокрое пятно.
Словно кто-то пролил красную краску.
– Тиран убит! – завопил кто-то, и этот крик породил самое мощное в истории эхо.
– Тиран убит! Тиран убит! Убит! Убит… – повторили тысячи глоток, и новость эта вызвала бурю ликования.
Хотя самые дальновидные начали задумываться, а чего, собственно говоря, они радуются? Ну, убили Мосика Лужу, но ведь обратившееся в рыжую пыль золото после этого не вернется. И власть над городом не свалится на макушку, словно переспелое яблоко.
Задумчивость волнами потела над толпой, почти видимая, густая, как сметана. Вопли затихли, им на смену пришла напряженная тишина, заполненная постукиванием мыслительных механизмов.
Главы собравшихся на Коронной площади фракций отчаянно пытались придумать, как обернуть ситуацию себе на пользу. Ну а народ попроще гадал – не пора ли пограбить дворец?
А то когда еще будет такой шанс.
И в этот самый момент каузальной неустойчивости вмешался тот, кто спланировал и гибель мэра, и этот самый момент. Ворота скрипнули, и из них вышел тощий и бледный человек в доспехах стражника.
Его никто не знал, но на голове Торопливого сверкал золоченый шлем МЕНТа.
Этот шлем был известен многим, только вот ассоциировался с другим лицом, много более круглым и красным.
И все это означало, что старый добрый Игг Мухомор тем или иным способом отправился в отставку. А на его место пришел никому не известный выскочка. Кстати, откуда он взялся во дворце?
– Добрый день, – заявил Форн Фекалин, – хотя, честно говоря, можно сказать: добрый вечер. Большинство из вас не знает меня, но так уж получилось, что в данный момент я командую городской стражей. И сейчас, как я понимаю, наступил момент, – он бросил взгляд туда, где на мостовой осталось красное пятно, – избрать нового главу городской власти.
Стоя на виду у толпы, беседуя с ней, как с огромным, фантастически опасным хищником, Форн Фекалин испытывал невероятное, неописуемое наслаждение.
«Самое большое удовольствие, – подумал он, – это не когда ты мучаешь попавшего тебе в руки врага. Не когда ты убиваешь у него на глазах его детей и родичей, а потом его самого. Нет, величайшее удовольствие – когда ты вертишь им как хочешь, дергаешь нити, на которых он подвешен, а сам враг об этом и не подозревает».
Эту сцену он продумал до последнего слова, предугадал действия и реакцию всех ее участников. Осталось несколько изящных шагов, цель будет достигнута, и тогда миру придется смириться с тем, что в нем сохранились змееморфы.
И что они достойны занять в нем видное место.
– Так уж вышло, – сказал Форн Фекалин, – что я хорошо знаю законы Ква-Ква. Согласно Акту Пьяной Улитки от девятнадцать тысяч восемьсот пятьдесят третьего года, ситуация может быть классифицирована как экстремальная…
Толпа пялилась на него тысячами глаз и пыталась сообразить – при чем тут древние законы? И что такое законы вообще? Она удивлялась и понемногу теряла кровожадный настрой.
Момент, когда массы отведали насилия и были готовы хлебать его дальше полной ложкой, прошел.
– В связи с чем, – продолжил Форн Фекалин голосом ровным, как асфальтовая дорога, – необязательно применение стандартной процедуры выборов. Кроме того, ЦИК нельзя активировать произвольно…
Центральный Избирательный Камень, установленный на площади Справедливости, являлся совершенным магическим инструментом, позволяющим раз в четыре года честно (ну, более или менее) избирать главу города. Перед всеми другими способами выборов у него было одно важное преимущество – он не брал взяток и не требовал денег на свое содержание.
Но заставить его работать не в срок не мог никто.
– Поэтому выборы нового главы города ложатся на плечи лучших, достойнейших граждан Ква-Ква. – Форн Фекалин обвел толпу взглядом. – А все эти граждане, как я вижу, уже тут. Тем лучше.
Все, кто в какой-то степени ощущал себя достойным, расправили плечи. Те же, кто не был столь самонадеян, почувствовали жестокое разочарование. Они явились сюда для того, чтобы отомстить власти за все, а не стать свидетелями скучной церемонии, которая принесет выгоду только знатным и богатым.
Но Форн Фекалин не обратил внимания на сердитый шепот, пронесшийся по рядам.
Он знал, что это безвредный выхлоп, что внимание лидеров завоевано, а без лидеров толпа – огромная мускулистая туша без головы.
– Прошу следовать за мной, – сказал Форн Фекалин. – И мы немедленно изберем нового мэра.
Первым шаг сделал Глав Рыбс. Жрецы, испугавшиеся, что их соперники из Магического Университета окажутся впереди, сразу перешли на бег. Тяжело сдвинулась с места туша Толстого Маззи. Вейл Фукотан гордо выпятил аристократический подбородок и направился к воротам.
– Я пошел, – сказал господин Закряхтэль. – Нельзя упускать такой шанс.
– И что, даже из луков не постреляем? – спросил кто-то из эльфов, считавший, что муки от поедания лембас надо компенсировать хоть каким-то развлечением.
– Когда я стану главой города, – пообещал лидер эльфийской общины, – мы будем стрелять каждый день.
– Оооо! – дружно вздохнули эльфы.
Из толпы троллей выбрался самый высокий, на башке которого шлем стражника казался наперстком, и тяжело зашагал к воротам. За ним побежал грязный, какой-то мятый человечек с безумным взглядом, в котором можно было узнать чрезвычайного и полномочного посла Потом Вытека.
Двое гномьих старейшин взяли на руки третьего.
– Еще пива! – заорал он, на мгновение придя в сознание. – Где мой топор? Я вам всем… зарублю…
Никто не захихикал.
В момент, когда неподалеку находится несколько сотен вооруженных гномов, условием выживания часто становится сдержанность.
– Надо идти, – проговорил Серх Локон. – Такой шанс. Когда еще получится взять власть вот так, законно?
Судя по недовольным рожам братьев «Чистого Города», они предпочли бы взять власть с помощью дубинок и ножей. Зря, что ли, столько лет угрохали на подготовку и мелкие подрывные акции?
Но дисциплина в лиге была почти военной, и поэтому никто ничего не сказал.
– Сохраняйте спокойствие и не поддавайтесь на провокации, – приказал генерал и заспешил к воротам.
К собравшейся около них небольшой толпе присоединились еще несколько человек.
– Похоже, все, – сказал Форн Фекалин. – Здесь есть представители всех реальных сил города.
Откуда-то издалека, с того места, где через плотные ряды толпы пробивался отряд альтернативных милиционеров, донесся едва слышный крик:
– Держите его! Хватайте гада змеиного!
Форн Фекалин посмотрел в ту сторону и улыбнулся.
Он прошел в приоткрытые ворота. За ним, пожирая друг друга злыми взглядами, последовали остальные. Створки мгновение оставались неподвижными, а затем с тихим гулом закрылись.
Толпа осталась предоставленной самой себе.
Визг затих, когда из облака розового дыма появилась бряцающая приземистая фигура.
– Ой, – сказала дамочка, являвшаяся источником визга. – Ты кто такой?
– Шпашатель, – ответил Брежен, пытаясь сообразить, где он очутился и кого тут нужно спасать.
Он находился на узкой кривой улочке, каких в Ква-Ква не меньше, чем вшей в тифозном бараке. Впереди располагался тупичок, и в нем стояли два гнома. Торчали бородищи, блестели лезвия топоров и испуганные выпученные глазищи.
Еще тут имелась дамочка неопределенного возраста, в платье, похожем на кучу отходов швейного производства. При виде дамочкиной прически гнездующиеся вороны должны были испытывать немалый интерес.
