Татьяна Коростышевская - Мать четырех ветров
На Дракона стало страшно смотреть. Под скулами заходили желваки, глаза зажглись злым огнем. Он подхватил на руки бесчувственную девушку и побежал к выходу из залы. Агнешка неслась следом изо всех сил, но Цай ее все равно опережал. Гости паляссо дель Акватико на мечущихся иностранцев особого внимания не обратили. Хорошенькая ветреница свое дело сделала, грандессой вскорости станет. Завидная доля, если, конечно, девчонка выживет. Но какой же неземной красоты Источник ей удалось разбудить! В центре бальной залы теперь возвышалась огромная сосна. От обычных земных товарок громадина отличалась тем, что ветви ее украшали вовсе не шишки, а золотистые яблоки. Плоды были такой невероятной прозрачности, что на свету можно было рассмотреть семечки, скрываемые золотистой мякотью.
Восторженный шепот «молодильные яблоки!» распространился по зале, как лесной пожар. Но первого же гостя, попытавшегося дотянуться до волшебных плодов, цапнула белка. Вскорости уже несколько десятков гостей украсились следами беличьих резцов.
— Прикажите выставить стражу! — Его величество Карлос Первый не отрываясь смотрел на новый Источник, молитвенно сложив руки перед грудью. — Чуду надо позволить произойти, пообвыкнуть в нашем мире. Скоро Источник распространится по острову, заглянет в каждый храм и оставит там свою частицу.
Одна из длиннохвостых белок вскарабкалась по горностаевой мантии и спокойно села на королевское плечо. Король нежно почесал за рыжим ушком. Курию надо собрать сегодня, и теперь участие в ней примет уже пять адептов. Лутеция Ягг оправдала с лихвой надежды, на нее возложенные, и Карлос Первый собирался наградить ее по-королевски. Кстати, как там она?
Его величество оглянулся как раз вовремя, чтобы рассмотреть скрывающегося в дверном проеме Дракона. Что ж, король может быть спокоен. Муж юной ветреницы позаботится о ней лучше всех прочих. И король опять погладил белку, сидящую на его плече.
Я ничего не видела. То есть совсем. Изо всех сил вцепившись в камзол того, кто пах моим мужем, я прислушивалась к окружающим звукам, цепляясь за них, чтобы не провалиться опять в беспамятство.
— Пропустите нас, ректор! — раздалось над ухом.
— Я должен осмотреть княгиню. Мои обязанности…
Бахнуло, на мгновение заложило уши.
— Вы использовали ветер, князь? — Испуганный голосок Агнешки.
— Скорее это моя супруга притворяется, что еще не пришла в себя. Лутоня, ты меня слышишь?
Я кивнула и уткнулась во вкусно пахнущую грудь. Навек бы здесь осталась!
— Ты можешь говорить?
Я пожала плечами.
— А открыть глаза?
Я фыркнула, спиной почувствовав какую-то поверхность.
— Мы сейчас уложим тебя на кровать, я плотно задерну шторы, и ты… Выйдите все, заприте дверь снаружи. Донья Брошкешевич, ключ пусть будет у вас. Не открывайте ни при каких условиях. Вы поняли меня, Агнешка?
— Да пошел ты! — Истеричный голос принадлежал вовсе не мне, но доносился он явно из моего искривленного рта. — Ты, ты, мерзавец, во всем виноват! Бессердечный ублюдок! Я все для тебя делала, душу тебе отдала, сердце. Я открыла для тебя такие грани магии, о которых ты, грязный дикарь, даже не подозревал! Я открыла глаза. Фиолетовая полутьма. Комната была мне незнакома. Я лежала на покрытой коричневым покрывалом кровати. Рядом вполоборота ко мне сидел Дракон. Он успел снять камзол, оставшись в белой, тонкого шелка сорочке.
— А как я любила тебя! И так и эдак… и еще вот так…
И тут я выдала несколько абсолютно неприличных пассажей, не имевших ничего общего с действительностью.
Влад задумчиво кивнул и потянулся к изголовью.
— Лутоня, если ты слышишь меня… Я делаю это для твоей безопасности. Я не хочу, чтобы тварь, захватившая твое тело, причинила тебе вред. Ты слышишь меня, девочка?
Я кусалась и царапалась, но Дракон плотно привязал мои запястья к изголовью.
Переждав попытки дотянуться до его ненавистного лица ногами, он присел рядышком, положил ладонь на мой живот и серьезно спросил:
— Кто ты? Судя по упрекам, мы встречались с тобой раньше.
Из моего горла исторгся совиный хохот.
— Встречались, любовничек, еще как встречались!
Мои бедра елозили по кровати, чтоб Владова ладонь спустилась ниже, еще ниже, туда, где было горячо…
— Вспомни охотничий домик, маленький принц. Вспомни, что мы там с тобой вытворяли. Неужели тебе не хочется повторить?
Дракон убрал руку.
— Стефания? Но это невозможно!
— Тебе тогда лучше было бы убить меня. Дурацкое благородство, отпустить женщину, которая пытками склоняла тебя принять магию крови.
Князь растерянно потер лоб и будто с усилием произнес:
— Тебя сопроводили на корабль, который отходил в…
— Надо было лучше выбирать сопровождающих! Бедненький, обиженный Дракончик! Все эти годы в каждой женщине ты искал меня. Сколько от меня ты нашел в этой малютке? У нее такая же белая кожа, такие же полные груди?
Влад пожал плечами.
— Извини, но я не помню, была ли у тебя даже одна грудь. Странно…
Я завизжала, визг длился и длился; потом, истончившись, перешел в перхающий кашель. — Раньше ты был хитрее, любовничек. Ты обязательно сделал бы вид, что твои чувства не угасли, усыпил мою бдительность и нанес удар. И момент ты выбрал бы идеально — когда я, расслабленная и утомленная любовью, лежала бы на атласных простынях…
Влад задумчиво кивал, будто слова его интересовали мало. Он как будто к чему-то прислушивался, но это что-то происходило за пределами комнаты.
А я слышала каждое слово, исторгавшееся из моего рта. И сердце мое кровоточило.
— Ты поглупел? Из-за этой малышки? Ей удалось привить тебе толику сострадания и благородства? Я видела, какими глазами ты смотришь на свою Лутецию. Пожалуй, такими взглядами ты не одаривал меня даже в расцвете нашей страсти. Знаешь что? Я тебе отомщу! Я убью твою горлицу, твою влашскую ведьму.
— Правильно говорить — валашскую, — поморщился Дракон. — И к чему такие крайние меры? Зачем убивать? Неужели юные тела попадаются тебе на каждом шагу?
— А ты любишь ее тело?
— Тебе не понять, Стефания. Когда любишь, не задумываешься — душу, тело, добрый нрав или большое сердце. Ты просто любишь. И знаешь, дама из прошлого, если когда-нибудь через много-много лет у меня мой внук спросит, как выглядела его бабушка в тот день, когда пробудила Элорийский Источник, я смогу без труда описать внешность своей птицы-синицы. До самой крошечной черточки. Ее образ запечатлен в моем сердце и…
Осторожный стук в дверь прервал страстный монолог Дракона.
— И что? — Это спрашивала не Стафания, а я, вынырнувшая на мгновение из болезненной вязкой пустоты.
— Я люблю тебя, Лутоня.
Открылась и быстро закрылась дверь. Стефания заорала, когда рассмотрела того, кто появился за плечом Дракона.
Из моих глаз брызнули слезы, и я прошептала:
— Как я рада тебя видеть, братец Волчек!
Михай Димитру, предводитель Драконьей своры, элитного отряда Владовых вовкудлаков, принюхался.
— И я рад. Тебя, девчонка, рад… а кое-кого, так не очень… Он зашебаршил чем-то у пояса, затем поднес к моему лицу ладонь. На указательном пальце набухала рубиновая капелька крови. Я дернула головой, но Михай просто мазнул пальцем по моим губам. Во рту стало солоно и очень свежо.
— Это же надо, как вы нашу кровь не любите!
Меня не просто колотило, а подбрасывало на кровати, будто при землетрясении. Влад прижимал меня всем телом, но плечевые суставы все равно выворачивались, как у сломанной игрушки.
— Потерпи, моя хорошая, потерпи еще немножко…
А потом все кончилось.
Я лежала на кровати изможденная и мокрая, как мышь.
— Диадема у тебя красивая, — светски сообщил мне Михай, присаживаясь рядышком.
Недорослик вертел головой по сторонам, осматривая обстановку. Русые волосы топорщились хохолком, значит, перекидывался недавно — примета верная.
— Может, ты б ее отвязал уже, а, Влад? А то очень уж на непотребства всякие похоже.
— Ты помечтай, помечтай, — ласково ответил мой супруг. — От жены своей давно поварешкой не получал?
И братчики в голос заржали, похлопывая друг друга по плечам и всячески по-мужски демонстрируя радость от встречи.
Потом Дракон стал раздавать указания, Михай куда-то убежал, а в комнату ворвалась Агнешка и донельзя разозленный дон Акватико.
Гранд воды с порога начал сыпать обвинениями, жаловаться на все прибывающих романских ратников, на белок, погрызших бесценные гобелены, на его величество, который запретил отлов грызунов.
— Ты как? — шепотом спросила Агнешка, распутывая узлы на моих запястьях.
— Лучше всех, — разревелась я. — Влад сказал, что любит меня.
— Это и так всем понятно было, — погладила меня по волосам водяница. — Сейчас мужчин выгоним — ванну тебе подготовлю, грязь с тебя смоем, кудри твои буйные расчешем…
