Дмитрий Казаков - Грязная магия
Впереди показалась собственно портовая часть Порта. Из достопримечательностей тут имелись склады, запах тухлятины и вездесущие чайки, наглые и хищные, похожие на крыс с крыльями.
– А вот и мой корвет! – сказал Фотош Опп. – Он мчится быстрее ветра! Правда красавец?
Возвышающийся у причала корабль выглядел как то судно, которое ставят под кровать. В бортах зияли дыры, а мачта почему-то была кривая. Оставалось непонятным, почему ЭТО до сих пор не затонуло.
– Ну да, – сказал Арс, собрав в кулак всю дипломатичность. – А что там, дальше?
И он показал на парусник у следующего причала, который выглядел ЦЕЛЫМ.
– А это судно капитана Фарша, – злорадно сообщил Пейдж Мейкер. – Но капитан сейчас несколько... не в форме и вряд ли сможет вам помочь...
На трап вышла здоровенная свинья, на которой болталась грязная и изорванная тельняшка. Свысока глянув на двуногих, она выразительно сказала «хрю!».
– Это его шарлатан превратил? – спросил Мешок Пыль.
– Ага.
– Видно остаточное свечение, – констатировал библиотекарь, – свидетельствует о сильном черном воздействии реликтового класса. Ретрансформация объекта представляется затруднительной.
Моряки посмотрели на гроблина с уважением. Он вел себя, как подобает волшебнику – бормотал всякую чушь, но при этом не забывал платить.
– Очень интересно, – голос Арса был кислым, как кефир, – но можем ли посмотреть другие корабли?
– Мой фрегат ждет вас, мой адмирал! – Пейдж Мейкер решил добавить капельку лести.
Фотош Опп кинул на него злобный взгляд.
Фрегат оказался таким крошечным, что его палубу можно было использовать в качестве обеденного стола. На носу зверски храпел матрос, от его храпа колыхалась болтающаяся на окнах рубки бахрома, которую хозяин судна гордо именовал «занавесками».
– Гмм, – сказал Арс и выразительно посмотрел на прочих кораблевладельцев.
В последующие полчаса ему были показаны шлюп, линкор, галера, шнека и драккар.
У Топыряка возникло стойкое ощущение, что он попал в музей, где демонстрируется седая древность мореходного дела. Все корабли переживали глубокую старость и не разваливались только благодаря особой милости кого-то из богов.
– Послушай, – сказал Арс спутнику, когда они отъехали немного в сторону. – Путешествие через пустыню теперь не кажется мне такой уж плохой идеей...
– Но нас захватят в плен эти... ваххоббитлы! – встревожился Мешок Пыль. – Которые осасины...
– С ними, в отличие от моря, можно договориться! Эти же суда, – тут Топыряк понизил голос, – развалятся от моего чиха! Я не рискнул бы переправляться на них и через лужу!
– А мне они кажутся такими... – библиотекарь оглянулся на напряженно улыбающихся обитателей Порта, – живописными...
– Корабли не должны быть живописными! Они должны плавать!
– Ты уверен? – гроблин задумался. – Но через пустыню путь долгий... Давай положимся на Судьбу!
– Это как?
– Кинем жребий! – напыщенно возгласил Мешок Пыль. – И пусть перст Судьбы укажет нам нужный корабль!
– Да? – Арс хотел было много интересного сказать по поводу этого перста, который Судьба то и дело сует в разные неподобающие места, но взглянул в горящие глаза библиотекаря и промолчал.
В конце концов, тот уже настоящий маг, а он всего лишь студент.
Терка Хрен всю не очень долгую жизнь пас коров. Для этой не требующей особого ума работы у него был самый подходящий характер с одной-единственной чертой – ленью.
Деревенские коты казались рядом с Теркой Хреном деятельными тружениками. Другие пастухи хотя бы играли на дудочках, он же не делал и этого. В неподвижности Терка Хрен мог пребывать часами, неделями и даже месяцами. Но увы, должность требовала от него некоторых телодвижений.
А еще у Терки Хрена был внутренний голос. Он время от времени начинал нести всякую ерунду, вроде «Почему бы тебе ни сделать что-нибудь?». Но пастух отбивался от всех поползновений с помощью проверенной фразы: «А нафига?».
И все же он гордился внутренним голосом. Ведь не у каждого есть такой!
Сегодня день задался – погода была спокойной, весеннее солнышко пригревало, коровы благополучно паслись на только что вылезшей из земли траве, и Терка Хрен мог предаваться любимому делу – ничего не делать.
Надо сказать, что он подходил к подобному времяпрепровождению как истинный профессионал. Обычные люди валяют дурака неумело и несерьезно, он же, дорожа репутацией великого лентяя, не мог себе такого позволить.
На склоне одного из холмов Терка Хрен присмотрел удобное место, где, прислонившись к земле, можно было расположиться под углом примерно в сорок пять градусов.
Подобное положение никак не назовешь «стоянием», «сидением» или даже «лежанием». Приняв его, Терка Хрен избавлялся от возможных обвинений в том, что он «валяется» или «посиживает».
Кроме того, пастух не мог позволить себе спать. Ведь сон – тоже вид деятельности. Поэтому глаза его были открыты, но видели ли они что-нибудь – этот вопрос оставался невыясненным. Однажды Терка Хрен не разглядел, как в десяти шагах от него волк жрет корову.
После трепки, полученной от хозяина животины, зрение его улучшилось, но ненамного.
Терка Хрен не-лежал и не-спал, когда ушей его коснулся шорох – неподалеку ползло что-то крупное. С некоторым напряжением включив мозг, пастух подумал, что это может быть змея.
Змеям наплевать на высокие принципы не-деяния, они могут запросто цапнуть за ногу даже величайшего из лентяев, так что пришлось действовать. Терка Хрен сфокусировал взгляд и обнаружил, что на него СМОТРИТ здоровенная книга в черном переплете.
«Беги! Спасайся!» – заорал внутренний голос.
«А нафига?» – ответил ему Терка Хрен.
Поскольку опасности быть укушенным не было, Терка Хрен собрался вновь расслабиться и отдаться лени, но тут что-то твердое уперлось в ногу. Книга подползла ближе и тыкалась в голень, как выклянчивающий подачку кот.
По ясному небу мышления Терки Хрена побежали облака мыслей. Жидкие и редкие.
– Чего тебе? – спросил он, наклоняясь. Книга как-то зашуршала, дернулась, и внутри пастуха кто-то судорожно всхлипнул.
«Опять ты? – подумал он, имея в виду внутренний голос. – А нафига?»
«Встань и иди! – только что придушившая внутренний голос „Черная книга“ принялась отдавать приказы. – Поднимись и шагай! Двигайся и подчиняйся! Шевелись!».
«А нафига?» – был ответ.
«Черная книга» испытала нечто похожее на ошеломление. Первый раз она столкнулась с настолько пустым сознанием. Обычно содержимое головы разумного существа (ну, или того, чем оно думает) напоминает ворох разноцветных светящихся обрывков ткани.
У Терки Хрена все было тихо, как в заброшенном храме.
Обычно «Черная книга» подстраивалась к чужому мышлению, добавляя в его поток свои команды и пожелания, здесь же ей пришлось напрягать мозг самой. Это было похоже на то, как если бы один человек попробовал шевелить конечностями другого.
В принципе возможно, но очень неудобно.
Терка Хрен ощущал, как под сводами его черепа что-то негромко похрустывает и движется. Потом защекотало затылок, и тут же водопадом хлынули мысли: «Как сегодня тепло!», «Правая нога затекла, надо бы пошевелить...», «Ага, у Пеструшки брюхо пучит!», «Поднимись и иди!»...
Собственно пастуху среди них принадлежала одна: «А нафига?».
Через десять минут беспрерывных усилий «Черная книга» ощутила, как с нее льется пот (в метафорическом смысле). Неожиданно остро и сильно захотелось выпить пива.
Одним целым с Вагонеткой она была недолго, но дурные привычки подцепить успела.
Немного передохнув, она решила прибегнуть к страху. Если разумное существо хорошенько припугнуть, то с ним можно сделать все что угодно – этот принцип твердо знал создатель «Черной книги», а значит – и она сама.
Терка Хрен недоуменно захлопал глазами, когда вокруг потемнело, а из мрака, шевеля жвалами, клацая челюстями и пуская с клыков слюну, на него двинулись разнообразные панцирные, хитиновые и шерстистые твари, выглядящие дружелюбно, как топор палача.
«Беги! Они сожрут тебя! – внутренний голос в этот момент был особенно убедителен. – Разорвут на части, распотрошат! Сделают все самое ужасное! Подчиняйся!»
«А нафига?» – решительно подумал Терка Хрен.
Мощь этой мысли, укрепившейся от многократных повторений, была такова, что фантомы отступили, мрак рассеялся, и чудовища начали таять, как туман в лучах солнца.
Никакого эффекта не дали груды золота, соблазнительно изгибающиеся красавицы, забывшие где-то всю одежду, и роскошные яства на фарфоровых блюдах. Пастух смотрел на все это равнодушно.
«Черной книге», которая выступала в роли искусителя, пришлось познать одну очень важную истину – лень, конечно, грех, но в то же самое время – щит против многих других грехов.
Случай попался трудный.
Чтобы найти выход, понадобилось несколько часов, за которые Терка Хрен совершил два действия – посмотрел на солнце, которое клонилось к закату, после чего моргнул. «Черная книга» удовлетворенно хрюкнула, и тут же в голову пастуха вползло подозрение, что находясь на этом холме, он все же что-то делает...
