Котт в сапогах - Сергей Юрьевич Ковалев
Надеюсь, он остался крайне разочарованным — когда Иголка была оседлана и выведена во двор, я молча запрыгнул в седло и ускакал, не одарив его ни единой монеткой. С одной стороны, у меня их просто больше не было. А с другой, если подумать, воры как-то вошли и как-то вышли через дверь, перед которой он якобы спал, так что за «работу» пусть требует с подельников.
— Что-то случилось, капитан? — осторожно поинтересовалась Иголка, уловив мое мрачное настроение.
— Меня обокрали, — признался я. — Точнее, ограбили, и это особенно унизительно. В человеческом теле я бы расправился с ворами, даже не вспотев. Но это, в общем, ерунда. Хуже то, что мы снова остались без денег.
— Не хочу показаться излишне ехидной, но в этом нет ничего нового.
— Так-то оно так… Ну да ладно, что толку предаваться унынию? Поехали, Иголка, дорога впереди длинная, а время не ждет.
— Вперед, труба зовет, ландскнехты храбрые — в поход!
— Выпустите меня немедленно!
— Кто здесь?! — невольно повторил я любимую фразу Андрэ.
— Я! Здесь я! — затрепыхалась одна из седельных сумок. — Выпустите меня!
Скрежещущий голос показался мне знакомым. Распутав ремень, я заглянул в сумку. Оттуда на меня хмуро смотрел давешний петух.
— Иезус Мария!‥ Ты как здесь оказался? Я думал, что тебя зажарили…
— Не надейся! — сварливо ответила птица, выбираясь из сумки и устраиваясь на луке седла. — Я увидел, как воры потрошили твою поклажу и оставили сумки развязанными. Упускать такой случай было бы глупо.
— Замечательная идея, — кисло похвалил я петуха. — Ну а почему же ты не сбежал раньше?
— Ты лишний раз убеждаешь меня, что люди — отсталые существа. Ку-ку-куда бы я пошел? В лес? Я там не выживу. Залезть в багаж других путников? О, да — они очень обрадовались бы этому и съели бы меня по дороге.
— А что помешает тебя съесть мне? — с интересом спросил я петуха.
— Ты не сможешь, — уверенно заявила наглая птица. — Тебе совесть не позволит зажарить и съесть собеседника. И выкинуть меня на произвол судьбы ты тоже не сможешь.
— Иезус Мария! — беспомощно повторил я, — Ладно… Поехали, Иголка… И не смей ржать над капитаном!
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ,
в которой повествуется о том, как благородный Конрад фон Котт нашел выход из тяжелой ситуации и какая неожиданность поджидала жителей Думмкопфа
На восьмой день пути мы выехали на окраину Думмкопфа — городка чуть больше Либерхоффе, но гораздо более цивилизованного. Во всяком случае, ворота у него были на месте. Это обстоятельство вкупе с моими бескомпромиссно пустыми карманами побуждало выбрать объездной путь. Не менее пустое брюхо, напротив, требовало обязательно город посетить и осмотреть местные достопримечательности. В первую очередь — харчевни.
Припасы, что собрала в дорогу Мэрион, давно упокоились в желудках проклятых воров. Время от времени мне удавалось украсть что-то съестное в селах, которые мы проезжали, но везло мне нечасто, так что большую часть дороги я проделал под аккомпанемент жалобно бурчащего желудка.
Иголке тоже приходилось несладко. Трава уже порядком увяла, и есть ее — по собственному выражению лошади — было все равно что жевать старую метлу. Овса купить было не на что, когда мы оказывались вблизи сел, я воровал на сеновалах для Иголки сено, естественно, этого было мало. Лучше всех чувствовал себя петух — насекомые, пока еще не впавшие в спячку, но уже порядком оглушенные ночным холодом, были для него легкой добычей, да и на убранных полях всегда можно было найти достаточно пропущенных колосков. Но дальше так продолжаться не могло — и лошадь, и я нуждались в нормальном отдыхе и нормальной еде. Остановка в городе хотя бы на одну ночь была нам просто необходима.
Единственным препятствием было отсутствие денег. Ни в один постоялый двор нас, разумеется, бесплатно не пустят, да и за въезд в город требовалось заплатить пошлину. И если в Либерхоффе я проник даром за счет представительной внешности, шикарного снаряжения и самоуверенного вида, то теперь ни представительной внешности, ни вообще какого-либо снаряжения у меня не было, да и самоуверенности здорово поубавилось.
— Давай-ка съедем с дороги… ну хотя бы вон к тем кустам. Мне надо обдумать ситуацию.
— Как прикажете, капитан. — В голосе Иголки уже не было той бравады, к которой я привык.
Под прикрытием кустарника я стащил сапоги и с блаженным стоном вытянул лапы. Петух немедленно отправился искать на стерне пропущенные косарями колоски ячменя.
— Разрешите отлучиться. — Лошадка моя здорово исхудала на подножном корму, да и постоянные ночевки под открытым небом не прибавляли ей оптимизма, но речь ее до сих пор оставалась речью дисциплинированного солдата. — С целью самостоятельного решения вопроса с довольствием.
— Разрешаю… — Я посмотрел вслед бредущей по скошенному полю лошади и вздохнул. — Как бы мне решить вопрос с довольствием? На сырой ячмень пока как-то не тянет.
— А чего решать-то? Вон же у тебя под носом обед бродит.
Я вздрогнул — для внутреннего голоса этот был слишком реальный. Впрочем, хозяин голоса немедленно объявился и сам. Из кустов выбрался смутно знакомый пес. Странно, что я его не учуял…
— Ха! Так я в навозе вымазался! — гордо пояснил пес, заметив мое удивление. — Вот — понюхай!
— Спасибо, как-то не хочется. — Я неделикатно отодвинулся от «благоухающего» бродяги.
— Дурень! Ничего вы, кошки, в благородном искусстве охоты не понимаете! — нравоучительно заявил пес. — Чтобы дичь тебя не учуяла и подкрасться позволила, надо свой запах заглушить. Тут лучше навоза ничего нет!
— И много ты дичи подстерег? — с сомнением оглядел я тощую, облезлую тушку собеседника.
— Э-э-э… Ну пока нисколько, — вздохнул пес. — Да и какая тут дичь? Город же рядом. Вот когда я жил в селе…
— Стой! Я тебя вспомнил! — воскликнул я. — Это ты меня из огорода хотел
