Кровавая Ведьма (СИ) - Кувайкова Анна Александровна
И Волк, бросив на меня хитрый взгляд, громко крикнул:
— Вернулся, тетушка. Да не один! Встречай дорогую гостью.
И тут я, наконец, увидела ее… Домовиху!
Крохотная, мне по пояс всего, с двумя толстыми соломенными косами. Рубаха на ней была белая, сарафан красный, поверх прикрытый аккуратным белоснежным передником. А вот платочек, повязанный на волосы, вдруг оказался черным.
На пол я всё ж таки села, не в силах справиться с удивлением, и не веря на сей раз уже собственным глазам. Это была моя домовиха. Моя, деревенская!
— Доминичка! — и мгновения не прошло, как мелкая нечисть оказалась рядышком и крепко сжала меня своими пухлыми ручками. — Неужто взаправду ты? Кузьмар! Кузьмар, пройдоха старый, брось ты того коня, да ступай сюда, живо! Доминичка наша воротилася!
— Тетушка Прусья, — ошалело выдавила из себя, пытаясь осознать происходящее. И Волк, скотиняка такая, мне совсем не помогал! — Да как же это⁈
— Да знамо как, — послышался рядышком тот же ворчливый голос. — Чай, не ножками!
И тут я увидела его — второго домового. На тетушку Прусью он был похож разве что ростом, а в остальном был полной ее противоположностью. Рубаха черная, пыльная, латанные-перелатанные штаны, еще и босой, к тому же. Глазища зеленым горят, как у настоящей нечисти, седые волосы клоками стоят, брови кустистые. Но мне было не страшно.
Его я тоже знала, как себя!
— Поверить не могу, — не понимая, зачем, попыталась встать, но осталась там же, где сидела, переводя шокированный взгляд с одного домового на другую. — Я же вас… отпустила.
— Отпустить-то отпустила, — так же ворчливо, как и девять лет назад, откликнулся недовольный дядюшка Кузьмар, складывая сухие руки на впалой груди. — Да не подумала, ведьма эдакая, куда нам пойти!
— А ты на нее не серчай, — вся такая мягкая и румяная, домовиха грозно сдвинула бровки. — Чай не помнишь, как тяжко девке пришлось? Спасибо скажи, что отпустила, а не оставила в услужении не знамо у кого! Век бы маялись.
Кажется, у меня всерьез закружилась голова. Я ничего не понимала!
— Так, девка, дыши давай, — не смотря на строгий выговор, меня поддержали сухие ручки ворчливого домового. — Чай не барышня кисейная, обмороки устраивать! А ты чего стоишь, юродивый, не видишь, побледнела девка? Свалится нынче же, да разобьет дурную головеху!
Это, кажется, он на Волка рычал.
— Я те дам, дурную, — пригрозила ему домовиха пухлым кулачком. — Аль забыл, с кем разговариваешь?
В обморок я всё же сползла, правда, уже на руках успевшего меня подхватить Волка.
Маленькие явления из моего прошлого, совсем уже не призрачные, стали болезненным откровением, к которому я оказалась совершенно не готова. Я думала, что давно оборвала все связи с собственной деревней, и никогда туда не возвращалась. Ни разу за все девять лет. А тут такое!
В себя приходила уже в кровати, мягкой и совершенно незнакомой. Высоко над головой виднелся балдахин, белый, как свежий выпавший снег. Белыми же были витые столбики, изголовье, постельное белье, подушки, большой пушистый ковер… И даже стены! Только деревянные панели оказались темными, а всё остальное — белое, отделанное мягким серебром.
— Пришлось занять комнату Ирбиса, — едва заметив, что я в сознании, и правильно расшифровав мой непонимающий взгляд, негромко усмехнулся сидящий на краю огромной постели Волк. — Гостевые спальни в наших особняках не предусмотрены.
— А-а-а… — неуверенно протянула, робко оглядываясь по сторонам, чувствуя, как медленно подрагивают собственные пальцы. — Мне… показалось?
— Показалось что, родная? — иронично вскинул бровь этот… этот жулик! Потому что тут же, едва ли не из-под кровати раздалось уже знакомое:
— Ну и кудыть в уличных-то сапогах, да постель чистую⁈ Волк, ну вы-то куда глядите?
— Пойду я, пожалуй, — не знаю, что такого было написано на моем лице, потому как маг поднялся, торопливо скрывая усмешку. — До завтра можем отдохнуть.
— А что будет завтра? — глядя, как сапоги, увлеченные магией домовых, стаскиваются с моих ног, ошеломленно протянула я.
— Встреча в городе, — только и откликнулся Волк, закрывая за собой входную дверь. С той стороны!
И я осталась под непривычной заботой некогда очень дорого мне существа. Которое для начало испуганно охнула, глядя на мои покрытые шрамами ноги, а после решительно погнала в ванную. И возражения не принимались!
Правда, и ванная за соседней стенкой оказалась совсем не ванной, а огромной купелью, больше похожей на прямоугольный мраморный бассейн. Но вода в нем была теплая, прозрачная, и в нее вели широкие, совсем нескользкие ступени. Так что ныряла я весьма охотно, с удовольствием смывая и усталость, и дорожную пыль и лошадиный пот.
А уж после уселась на другом конце бассейна на широкой полке прям в воде, едва доходящей до груди, наблюдая за тем, как суетиться моя домовиха. Или уже не моя?
— Как так получилась, тетушка Прусья, — когда домовушка принялась бережно расплетать своими мягкими ручками мою мокрую косу, тихо спросила я. — Как вы здесь оказались?
— Так это, — сидя на бортике чуть выше меня, свесив пухлые ножки, домовиха пожевала нижнюю губу. — Пришли, знамо дело. Ты когда нам свободу даровала, мы сначала ошалели чутка. Но уж то дело понятое, ты тогда сама не своя была, когда о смерти прабабушки прознала. Да и столица эта, поганая, видать крепко тебя приложила: глаза были, что бешеные, бледная вся, несчастная. Ты уходила, дочка, мы понимали. Но и оставаться в деревне не было никаких сил, тягостно там стало. Проситься в новый дом не решились, вот и пошли вслед за очи, собственного счастья искать. Да только кто ж пришлым домовым рад будет? Искали, искали хозяев радушных, да всё не то и не так. Отчаялись уже, а опосля магию знакомую почуяли — как искорка крохотная, на твой дар похожая. Она нас и вела.
— Неужели ведьма? — предположила я.
— Ведьма, — как-то мрачно и даже ругательно согласилась домовиха. Косу она мою уже расплела, какой-то бутылек на волосы вылила, и ловко принялась вспенивать. Сразу запахло ромашкой и почему-то зелеными яблоками. — О-хо-хо-нюшки! Та еще ведьма старая. Ты уж, девонька, не спрашивай, не моя эта тайна. Да только в доме ейном не было нам жилья. И мы снова с супружником на улице очутились, неприкаянные. Всё, ныряй давай, пока глаза не защипало!
Дослушать рассказ нечисти было страсть, как интересно, но неизвестное средство с головы я все ж предпочла смыть, незамысловато спрыгнув прямо с полки в воду. Проплыла туда-сюда, и обратно вернулась, а домовиха тут же принялась мазать мои волосы чем-то еще, на сей раз густым и не очень приятным. Теперь пахло репейником и горчицей, но спрашивать, что это такое, я не стала — всё перечисленное вреда не несет, а, наоборот, для волос полезно.
Тетушка Прусья явно знала, что делать.
И теперь решительно взялась за жесткую мочалку, душистое мыло и меня.
— А дальше-то что было? — стараясь сидеть спокойно, чтобы домовушка, не приведи боги, с бортика в воду не рухнула, с любопытством поинтересовалась я. — Как вы здесь, у Воплощенных магов оказались?
— Да так и оказались, — осторожно, но с усилием отскребая мне спину, пояснила Прусья. — Магию господина Волка учуяли, и пришли. Чай, не ведьмак, а всё одно: и сильный, и мудрый, и присмотр за ним нужон. Да и нам знакомый, знаем, что подлости за ним отродясь не водилось. На том и порешили. С тех пор в особняке этом и служим. Правда, редко когда хозяин тут бывает и вниманием нас балует. Всё в делах, да разъездах.
Да уж. Знала бы эта милая нечисть, какие у него на самом деле дела… Духу бы ее тут не было! Это я магов смогла и понять, и простить даже. А вот она — вряд ли.
Куда уж мелким домовым, до интриг придворных? Я сама едва понимать начинаю, что вокруг происходит.
Но чудными дорогами нас боги ведут. Никогда не думала, что всё обернется… Вот так вот!
— Дела, — цокнула я языком, чувствуя, как медленно, но верно покрываюсь толстым слоем пушистой, ароматной пены. — А что остальные, тетушка Прусья? Ну, маги? С ними как у вас дела?
