Станислав Лем - Кибериада. Повести и рассказы
— Надо же!- воскликнул заслуженный шифровальщик. — Даже и этого не скрыл от монарха? Что за неслыханное коварство! И что за дьявольский шифр, ежели можно болтать о нем с кем угодно!
И приказал своим войскам удвоить усилия. Прошла неделя, а результатов по-прежнему не было, и тогда на помощь призвали крупнейшего специалиста по загадочным текстам,создателя левосторонних,невидимых глазу шифров,профессора Ксивоса.Тот, изучив инкриминируемое письмо и отчеты военных спецов, предложил испытать метод проб и ошибок, а для расчетов взять вычислительные машины астрономического формата.
Это было исполнено, и оказалось, что письмо можно прочесть тремястами восемнадцатью способами.
Первые пять вариантов гласили: «Таракан из Мленкотина добрался благополучно, но выгребная яма погасла», «Тетку паровоза на шницелях прокатить»,"Чепчик заклепан- обручение масла не состоится», «Тот, кто есть, но нет кого,нынче сам казнит его».А также: «Из крыжовника, пыткам подвергнутого, немало вытянуть можно».Последний вариант профессор Ксивос признал ключом к шифру и после трехсот тысяч опытов установил: если сложить все буквы письма,вычесть из итога солнечный параллакс и годовое производство солнечных зонтиков а из остатка извлечь корень третьей степени, то получится слово «Апокалипсус». В адресной книге был найден обыватель по имени Апокаляпсус. Ксивос счел, что ошибка внесена умышленно, для отвода глаз, и Апокаляпсуса арестовали.Будучи подвергнут внушению шестой степени, он показал, что состоит в сговоре с Трурлем, который обещал в скором времени прислать ему ядовитые гвоздики и молоток, дабы насмерть подковать государя. Располагая столь вескими доказательствами измены, Маршал Шифровальных Войск доложил о них королю; Мандрильон, однако ж, настолько еще доверял Советчику, что позволил тому говорить в свое оправдание.
Советчик не отрицал,что письмо можно прочесть разными способами, переставляя буквы;он сам,по его словам, обнаружил еще тысячу сто вариантов, однако из этого ничего не следует, и письмо вообще не шифрованное, поскольку осмысленный (или похожий на таковой) результат можно получить, переставляя буквы абсолютно любого текста,а то,что получается из перестановки,именуется анаграммой, и ведает этим теория пермутаций, или комбинаторика. Трурль, восклицал Советчик,желает оклеветать его и опорочить,создавая видимость шифра там, где шифра нет и в помине; обыватель же Апокаляпсус не виновен ни сном ни духом, а то, что он показал на следствии, втолковали ему Мастера Убеждения из Главного Штаба Полиции, обладающие кое-какой сноровкой в задушевных беседах, а также следственными машинами мощностью до нескольких тысяч трупсов.Выпады против полиции король встретил холодно и потребовал дальнейших объяснений; Советчик повел разговор о шифрах и кодах, сигналах и символах, об анаграммах и пермутациях и общей теории информации, да все мудренее и непонятнее, пока не вскипел король великим гневом и велел бросить его в темницу. Вскоре пришла открытка от Трурля следующего содержания:
«Милый Советчик! В случае чего помни о голубых винтиках.
Искренне Твой Трурль».
Советчик был немедленно пытан,но ни в чем не признался, повторяя упорно, что все это происки Трурля;а на вопрос о голубых винтиках отвечал,что таких нет и он о них ничего не знает.Но дабы исследовать все досконально,надлежало его разобрать; Мандрильон дал на это согласие, и за дело взялись кузнецы. Панцирь лопнул под ударами молотов, и королю предъявили покрытые смазкой винтики, на коих действительно имелись голубые пятнышки. И хотя в процессе добывания доказательств Советчик подвергся полному разрушению, король успокоился, уверившись в своей правоте.
Неделю спустя сам Трурль появился у ворот замка и потребовал аудиенции. Король хотел было казнить его без разговоров,но, поразившись столь беспримерной наглости, велел доставить конструктора пред свои очи.
— Король!- начал тот, едва лишь войдя в тронный зал,где толпились придворные.-Я изготовил тебе Совершенного Советчика; ты же употребил его, чтобы лишить меня обещанной платы,полагая, не без резона, что могущество разума,предоставленного мною к твоим услугам,послужит надежным щитом против всякой угрозы и пресечет любую попытку отмщения. Но разумным я сделал Советчика,а не тебя самого,и в этом-то и был мой расчет; ибо лишь тот, кто сам хоть немного разумен,способен слушаться разумных советов. Премудрым, ученым,утонченным способом я не мог сокрушить Советчика и потому избрал способ грубый до невозможности и до смешного глупый.Письма не были зашифрованы;Советчик был верен тебе до конца; винтиках, погубивших его, он ничего не знал.Просто при монтаже я случайно уронил их в жестянку с краской и случайно- но в самую пору- об этом вспомнил. Так-то вот глупость и подозрительность превозмогли разум и преданность, и ты сам подписал свой приговор.Теперь ты отдашь мне сто мешков золота за работу и столько же — за время,которое я потерял,чтобы взыскать плату. Иначе погибнешь ты и все твои царедворцы, ведь рядом с тобой уже нет Советчика, что мог бы тебя защитить!
Король взревел в ярости, и стража по его знаку бросилась, чтобы на месте зарубить наглеца, но алебарды, со свистом рассекая воздух, прошли сквозь конструктора, как если бы тот был бесплотным. Отпрянули пораженные ужасом палачи, а Трурль, рассмеявшись, сказал:
— Рубите, сколько хотите,- перед вами всего лишь призрак,сотворенный дистанционно; на самом же деле я витаю высоко над планетой в небесной ладье и буду швырять с нее смертоносные фугасы до тех пор, пока не получу своего.
И не успел он докончить, как послышался страшный грохот, и взрыв потряс замок до основания;оробевшие придворные кинулись врассыпную,король же,слабея от бешенства и унижения, велел выплатить Трурлю все его золото.
Клапауций,узнав о таком завершении дела, и притом от самого Трурля, когда тот воротился домой,спросил, почему он прибегнул к столь грубому и — как он сам говорил- глупому способу, если мог отправить письмо с настоящим шифром?
— Потому что легче Советчику было бы объяснить королю присутствие шифра, нежели отсутствие такового,- ответил мудрый конструктор.- Всегда проще признаться в каком-то поступке,чем доказать свою непричастность к нему.Так и здесь: зашифрованное письмо никого бы не удивило, а отсутствие шифра всех озадачило.Ведь перестановками любой текст и вправду легко переделать в совершенно иной,называемый анаграммой, и таких анаграмм может быть великое множество.Чтобы это понять,нужны объяснения- правдивые,но запутанные, которых,я был уверен,ограниченный ум короля не вместит.Некогда было сказано: чтобы перевернуть планету, достаточно вне ее отыскать точку опоры; так и я, желая повергнуть разум, во всем совершенный, нуждался в точке опоры — ею мне послужила глупость.
На этом первая машина окончила свой рассказ,низко поклонилась Гениалону и слушателям и скромно удалилась в угол пещеры.
Король удостоил похвалы историю столь назидательную и спросил Трурля:
— Верно ли,о конструктор, что машина рассказывает лишь то, чему ты ее научил?Или источник ее познаний находится вне тебя?И еще осмелюсь заметить, что хотя история,нами услышанная,поучительна и мила,однако кажется не вполне законченной, ибо мы ничего не узнали о дальнейшей судьбе множественников и глупого их короля.
— Государь,-отвечал Трурль,-машина рассказывает правду, поскольку, прежде чем прибыть сюда,я приставил ее к своей голове и оттуда она почерпнула толику моих воспоминаний.Но сделала она это сама,поэтому я не знаю, что именно из моей памяти она позаимствовала; значит, нельзя сказать, что я намеренно чему-то ее научил,но нельзя и сказать, что источник ее познаний находится вне меня. Что же до множественников, то и впрямь в рассказе умалчивается об их дальнейшей судьбе,ибо рассказать можно все, но не все — упорядочить.Если бы то,что происходит здесь в эту минуту, было бы не реальностью, но лишь рассказом следующей ступени, который включает в себя рассказ машины,то какой-нибудь слушатель мог бы спросить, отчего ты и твои товарищи шаровидны- хотя шаровидность эта ничему в рассказе не служит, а значит, вроде бы совершенно излишня…
Подивились сметливости конструктора королевские сотоварищи, а сам король сказал с широкой улыбкой:
— Слова твои не лишены оснований. Но что касается нашей формы, то ее происхождение я могу объяснить.Давным-давно мы- то есть наши пращуры — выглядели иначе, ибо возникли они по воле тряских существ, именуемых также бледными,что построили их по образу своему и подобию;и были у них руки,ноги, головы,а также корпус, все это связывавший воедино.Но, освободившись от бледных творцов и желая даже в обличье своем уничтожить следы такового происхождения,наши предки поколение за поколением преображали себя, пока не приняли форму шара;и к лучшему ли,к худшему ли,однако случилось именно так.
