Жорж - иномирец 3 - Сергей Анатольевич Панченко
Мы зашли в дом к главе поселения. Его дом был полон детворы, такой же колесоногой, как и он. Я рассказал мужикам про устройство громоотвода, надеясь, что мой похититель не слышит об этом. У них случился когнитивный диссонанс.
— Так ведь это же ты вседержитель управляешь погодой?
— Конечно, я, но за каждой молнией не наглядишься. Бац и она сама ударила, куда ей вздумается. А железо для нее, любимая вещь для притяжения. Когда-нибудь я расскажу, вам о природе магнетизма, о полярности и прочих вещах, полистаю на досуге учебник, а то подзабылось немного.
Не знаю, какими там суперспособностями обладало разумное облако, но я желал, чтобы громоотводы усложнили ему жизнь. Мы снова вышли на улицу. Первым делом я посмотрел на небо. Облако висело на своем месте, но уже ниже. Кажется, он нахмурилось.
Ух повел меня на поля, на которых росли тыква, размером с яблоки, какие-то корнеплоды, похожие на репу или брюкву, поле пшеницы, размером со стадион. На полях работали женщины. Сейчас они были заняты прополкой сорняков.
— Про селекцию слышали? — Спросил я делегацию, ходившую за мной по пятам.
— Нет, не слышали.
— Селекция — это отбор лучших представителей, для создания сорта, удовлетворяющего вашим потребностям. Вот в моем мире тыква размером, — я завертел головой, чтобы найти подходящий для сравнения предмет и наткнулся на прогал между ног Уха. — Вот в этот промежуток не влазит.
— В каком мире? — Смущенно спросил Ух и посмотрел себе между ног.
Облако потемнело. Я понял, что допустил серьезную оплошность.
— Ой, простите, понесло не в ту степь. Бывает. Так, о чем я говорил, ага, выбираете самые крупные тыквы, собираете семена из них, и на следующее лето, когда они зацветут, собираете пыльцу из растения с крупными плодами и наносите ее на рыльца всех цветков, оплодотворяя их наилучшим производителем. Понятно?
— Вроде бы? — Согласился Ух.
— Ничего сложного. Вы сами быстро во всем разберетесь. Мы не можем ждать милостей от природы; взять их у нее — наша задача.
— А корову подлечить как? — Снова спросил тот самый мужик.
— Тут я вам не советчик. Медицина не мой профиль. Не держите заболевшую скотину вместе со здоровой, организовывайте для нее карантин, пока не выздоровеет или не сдохнет. Важно знать, что зараза переносится через контакты слизистой, с грязных предметов и даже через дыхание. Гигиена и карантин избавят вас от большинства проблем. Кстати, а где же та красавица, которую я попросил принести еды?
Среди людей, внимающих мне, началась легкая паника. Один из них покинул нас и меньше чем через минуту вернулся с девушкой, с двумя плетеными корзинками в руках. Глаза у нее были заплаканными.
— Не решалась, балда, подойти, боялась вас. — Мужчина, который ее привел, замахнулся на нее.
— Прекрати! — Осадил я его. — Обидеть слабого может только трус.
Я сам подошел к ней и положил ей руку на волосы.
— Ты умница, и красавица, я не злюсь на тебя и не накажу. Что у тебя в корзинках.
— М-м-молоко, — Произнесла она трясущимися губами, еле сдерживаясь, чтобы снова не зареветь. — И-и-и-и плюшки.
— Спасибо тебе, принцесса. Дай бог тебе жениха хорошего, такого, как я.
Она уставилась на меня удивленным взглядом.
— Что? А, не в этом смысле, — попытался я исправить ситуацию, — хотя, почему бы и нет. Поживу тут пару лет и как знать, может, и глянешься мне.
Я посмотрел на небо. Проступок мой казался серьезным. Как на него могло отреагировать разумное облако, устроившее себе самую реалистичную «Цивилизацию» в этом мире? Странно, но с ним происходило что-то непонятное. Оно клубилось, как ненормальное, будто попало в струю смерча. Я попытался прощупать мир за пределами и не наткнулся на искусственные границы, которые были прежде. Такой шанс я не мог упустить.
— Друзья. — Я взял корзинки из рук девушки и неожиданно для нее чмокнул ее в щечку. — Был рад нашей встрече, какой бы нелепой она не казалась мне с самого начала. Обещаю навестить вас еще раз, а пока должен откланяться. Всего хорошего.
Мое воображение вернуло меня в Транзабар без всяких помех. Я стоял перед домом. Смеркалось. На душе стало волнительно. Ляля, наверное, очень переживала мое отсутствие и теперь могла выплеснуть на меня накопившееся волнение, а то и начать строить из себя ревнивую «обиженку». Я тихо зашел в дом, и прошел на кухню, не зажигая свет.
— Ты где был? — Раздался в спину требовательный голос Ляли.
Зажегся свет. Щурясь на него, повернулся к кошке лицом и потряс корзинками.
— Я же тебе сказал, я за молочком пошел.
Глава 14
«Вий»
— Тебе ли переживать, Вий? — Усмехнулся Глеб. — Ты хоть с зубом, хоть без него не красавец. Будь, как Овечкин.
— Я не хочу быть еще и беззубым. Меня бесит свистящее произношение. Мне стыдно улыбаться и разговаривать с Эрлой. — Потеря зуба в драке с великаном сказалась на моем настроении очень серьезно.
Я уже привык к набору черт, которые меня не красили, но появление еще одной, казалось мне перебором.
— Осталось два испытания. — Напомнил Борис. — И ты будешь красавчик.
— Не уверен, что это так.
— Не уверен в чем? — Полюбопытствовал Глеб. — Что осилишь оставшиеся два круга? Или в том, что Эрла сдержит слово?
— Не уверен, что после испытаний мне захочется себе другое лицо. Я же вроде, тот, кто я есть, с тем лицом, с которым родился. Всего, чего мне не хватало, это общественного мнения, убеждающего меня в том, что я не урод. А если мне станет наплевать на их мнение, то получается, я и не урод.
— Не, Вий, ты не прав. — Глеб потянулся, лежа на спальном мешке и задрал майку, чтобы загорал живот. — Например, все вдруг перестанут замечать, что я жирный. Перестанут и всё, но весы-то мне не соврут и одышка напомнит о том, что я не в норме. Если есть шанс измениться в лучшую сторону, не стоит его упускать. Я отношусь к этим испытаниям, которыми нас Эрла пообещала превратить в нормальных, как к шансу прекратить ныть и жалеть себя. Хотя, по окончании их надеюсь на какую-нибудь не хирургическую липосакцию.
Я задумался над словами Глеба. Каким я себе нравился больше, с той же внешностью, но закаленный испытаниями, или же закаленный, но с другой, более симпатичной. Определенная часть меня, привыкшая к трудностям, голосовала за первый вариант, нашептывая про аскетизм и разумные ограничения. Вторая, с
