Рон Хаббард - Судьба страха

Я поднялся наверх в чердачное пресс-бюро. Как я и подозревал, активность здесь спала. Почти все репортеры убрались. Звонила только полдюжина телефонов одновременно, а половина из пятидесяти телетайпов простаивала.

Мэдисон находился в своем загроможденном офисе: ноги на столе, самодовольная улыбочка на моложавом честном и искреннем лице.

— Смит! — воскликнул он. — Входите. Садитесь. Не видел вас сегодня весь день.

Это задело меня за живое. Неужели никто не замечает, когда я исчезаю на целые недели и даже месяцы? Вдруг я вспомнил, что у меня к нему дело.

— Не очень-то ты умно поступил, отправив Кроуба в психушку, — едко упрекнул я его.

— Эмбриона П. Кроуба? — переспросил он, смеясь.

— Доктора, которого ты убрал.

— Убрал? — удивился он. — Да с чего вы это взяли, Смит?

— Ты же вызвал неотложку.

— А, понимаю. Ваши люди больше не являлись ко мне. Так вот, сразу же после того как его увезли на тележке, я позвонил главному психиатру в Белльвью. У Кроуба, как, впрочем, и у всех психиатров, имелась непреодолимая склонность все резать и кромсать, поэтому ему дали собственную лабораторию и руководящую штатную должность. Не думаете же вы, что я мог прохлопать такое ценное приобретение? Боже упаси. Как средства массовой информации могли бы справиться с ужасами, если бы не психиатры? Но я должен психологически подготовить его, прежде чем смогу им пользоваться. Вам, Смит, следует лучше следить за событиями. И очень бы хотелось, чтобы вы знали об общественных отношениях больше, чем сейчас. Трудно работать с непрофессионалами. Этот ненормальный (…) мог бы меня убить. Вы, очевидно, не очень хорошо представляете себе, что такое психиатры, иначе сразу упекли бы его в больницу, лишив возможности разгуливать на свободе и резать ваших коллег. Психиатрия существует для народа, Смит, а не для людей, которые что-то значат.

Я видел, что нахожусь в опасности — что он сейчас на меня насядет, — и сказал:

— Не дави на меня всеми своими извилинами. У тебя на это не хватит пороху. Уистер становится все опасней, а ты разве что-нибудь делаешь, чтобы его нейтрализовать? Почти ничего. Скандал в Атлантик-Сити поднялся много недель назад и теперь уже утих…

Мэдисон убрал ноги со стола и в изумлении подался вперед:

— Утих? Упаси меня Боже от непрофессионалов! Уже сколько недель он занимает первую полосу. Это непревзойденный рекорд! Я бросил все основные силы в Трентон, Нью-Джерси, чтобы раздувать его снова и снова! — Он схватил большую пачку газетных вырезок. — Смотрите! Губернатор Нью-Джерси все еще пребывает в шоке в связи с захватом Атлантик-Сити! Он продолжает утверждать, что даже теперь этот город является частью штата Нью-Джерси. Но взгляните, на какие протесты мы подбили массы людей: граждане отказываются платить взимаемые штатом налоги. Мы вызвали ужасный скандал в законодательном собрании Нью-Джерси, и полиция штата арестовала Вундеркинда за обворовывание города. А взгляните-ка вот на это: Вундеркинд вызван на законодательное собрание, и все его члены бросают в него бутылки из-под виски, — хотят заставить его дать обещание, что он не продаст Атлантик-Сити штату Невада. — Он схватил еще один лист бумаги. — А посмотрите-ка на завтрашние заголовки!

Я вгляделся в верстку полосы для газеты «Нью-Йоркская грязь». В ней говорилось:

«ВУНДЕРКИНД ОБЪЯВИЛ ИМЯ ПОДЛИННОГО ВЛАДЕЛЬЦА ВСЕГО НЬЮ-ДЖЕРСИ

Сегодня действительность поставила потрясенного губернатора перед жестоким фактом, что не только Атлантик-Сити, но и весь штат Нью-Джерси, возможно, будет принадлежать Д. Т. Уистеру, известному под прозвищем «Вундеркинд», получившему недавно скандальную известность.

Сам профессор Стрингер, ведущий в мире специалист по генеалогии и семейной истории, авторитетно заявил, что Уистер является прямым потомком вождя Ранкокаса, возглавлявшего побочную ветвь ленни-ленапе, племени делаваров, члены которой являлись первыми владельцами Нью-Джерси. Индейское название «ленни-ленапе» означает «исконный народ». Отсюда, по словам доктора Яйцеголова, историка штата, со всей очевидностью следует, что слово «исконный», возникающее в том и другом случае, доказывает обоснованность данного утверждения.

"В картотеках Трентонского суда или в архивах не обнаружено никакого документа о передаче или продаже этих земель вождем Ранкокасом или индейцами племени ленни-ленапе, — заявил государственный регистратор договоров на этом судьбоносном собрании прошлым вечером. — Поэтому нужно сделать вывод, что весь штат Нью-Джерси все еще принадлежит исконным владельцам».

Не успел я закончить чтение, как Мэдисон хлопнул ладонью по столу. Глаза его горели.

— На следующий же день после этой публикации Вундеркинд намерен выдворить из штата первых поселенцев. После этого мы можем установить на его территории Индейское бюро министерства внутренних дели устроить еще одну битву при Вундед-Ни: каждый убитый федеральный военачальник принесет нам крупный заголовок. А на следующей неделе Вундеркинд сбежит, ограбив поезд…

Меня это насторожило.

— Откуда поезд? — спросил я. — Что он тут делает?

Мэдисон откинулся назад с улыбкой превосходства, в которой сквозила жалость.

— Смит, у вас что-то с памятью, вам нужно обратиться к специалисту. Ведь уже давным-давно я совершенно ясно говорил вам, что пытаюсь создать Вундеркинду имидж Джесси Джеймса. Неужели не припоминаете? Лучший бессмертный имидж, имеющийся под рукой. Вы просто не понимаете, как ведется рекламная работа по налаживанию общественных отношений.

Он меня достал, и я сказал ему:

— Послушай, Мэдисон, я пришел сообщить тебе, что за законом о праве женщин не подвергаться термоядерному бомбовому удару стоит Вундеркинд. Закон подан на рассмотрение Советом Безопасности ООН. С помощью шлюх, которые вели за него кулуарную борьбу, он провел его через Генеральную Ассамблею.

— Это что, установленный факт? — небрежно спросил Мэдисон.

— Вот именно, факт! — отвечал я, подпустив в голос побольше резкости. — И лучше тебе поскорее заняться этим!

— Ну нет! — запротестовал он. — Это не сообразуется с имиджем.

— О мои боги! — вскричал я в раздражении. — Но это же правда!

Мэдисон довольно рассмеялся.

— Правда? Что общего у ССО с правдой, Смит? Последние новости — это развлечение. Спросите Эн-Би-Си, Си-Би-Эс и Эй-Би-Си, спросите все ведущие газеты, и они вам скажут. Новости — это то, что больше всего развлекает публику во всем мире. А теперь позвольте вас спросить: как можно развлечь кого-нибудь, говоря ему правду? Чушь собачья! Нет, Смит, вы совсем не понимаете, что такое современные средства массовой информации. Давайте-ка оставим это дело на мое усмотрение, разумно? А там мы увидим написанное аршинными буквами: Мэдисон снова забивает гол — восклицательный знак, кавычки закрываются.

— Ты забыл открыть кавычки, — едко напомнил я.

— Действительно, — согласился он. — Тогда перепишем снова: кавычки открываются, убирайтесь отсюда к черту, Смит, и дайте мне делать свою работу!

Неудивительно, что его прозвали Балаболтером Свихнулсоном. Я ушел, прежде чем на губах у него закипела пена. Даже бешеные собаки кажутся смирными по сравнению с тем, как кусают агенты ССО и средств массовой информации.

Но меня мучило беспокойство: кажется, никто из них не видел опасности в этом законе, проводимом через ООН. Если Совет Безопасности примет его, Роксентер потеряет все свои термоядерные прибыли. Претензии «Спрута» на уран окажутся ничего не стоящими. Ломбар будет в ярости. И что еще хуже, мисс Симмонс распустит нюни перед Хеллером как перед героем-победителем.

Это меня сильно тревожило.

Я прошелся размеренным шагом.

И тут ко мне пришла вдохновенная идея.

Я навещу мисс Симмонс!

Я вскочил в поезд линии АА, и вскоре он уже мчал меня в северном направлении. Моя встреча с судьбой приведет к цепной реакции, которую не остановить даже Хеллеру.

Мерно стучащие колеса безжалостно несли меня вперед над головами бурлящей толпы. Наконец-то я приступил к операции. Моя миссия возмездия будет осуществлена. Кровь, только алая кровь, станет страшной ценой расплаты за то, что я столько всего натерпелся, столько потратил сил и так истерзал свою душу.

На Сто шестнадцатой улице я спрыгнул с поезда и с суровым, безжалостным лицом зашагал к университету.

Я застал мисс Симмонс в ведомственном здании учительского колледжа сидящей за столом в классной комнате. Взгляд у нее был безумным, и мне это не показалось удивительным — ведь как ей, бедняжке, досталось от этого хама Хеллера.