Анастасия Завозова - Вальпургиева ночь

Я охнул, запрыгал по комнате, путаясь в балахоне. Тело отскакивать не хотело. Я вскинул на Мэри Джейн умоляющий взгляд:

— Оно прилипло…

Мэри сосредоточенно раскурила новую папиросу. Затянувшись и выдохнув, она подлетела ко мне совсем близко:

— Прости, рыжий, я постараюсь сделать это сразу…

БА-БАХ!Дубина мелькнула прямо перед моим носом…

Ощущение привычной легкости… Голым и невесомым я висел над своим бывшим телом.

Мэри Джейн полировала дубину бархатной тряпочкой.

— Неплохо! — кивнула она мне. — Уложила е первого удара…

— Ты… ты меня убила? — пролепетал я, привычно покрываясь холодным потом.

— А что я еще могла сделать? Времени-то в обрез, а они видишь как хитро все устроили! Давай не жмись там в уголке, одевайся да лети к мисс Полли!

Я велел коленям не дрожать. Очень строго велел, но они все равно были каким-то ватными и негнущимися. Умом я понимал, что Мэри не могла поступить иначе, но попрежнему страх перед ней был сильнее здравого смысла.

— Одевайся! — В воздухе повисла моя привычная, любимая одежда — безрукавка и штаны. — Хотя…— Мэри склонила голову набок, придирчиво оглядывая меня. — Ты и так… очень даже ничего! Совсем ничего…

Отчаянно краснея, я быстро натянул штаны. Не хватало еще, чтобы меня разглядывали… всякие суфражистки с дубинами! В стене засиял коридор.

— Быстро! — скомандовала Мэри Джейн. — Сразу на кладбище попадешь…

Я растерянно затоптался перед Мэри Джейн. Чувствовал, что должен что-то сделать, как-то отблагодарить ее за помощь… Но как? Я быстро перебрал в уме все возможные способы. Этот показался мне наилучшим. Набрав в грудь воздуха, я судорожно выдохнул и неловко ткнулся губами ей в руку:

— Спасибо тебе…

Вспыхнув как помидор, Мэри Джейн вместо ответа ловким пинком отправила меня в коридор…

Полина: испытание ловкостью

Когда на кладбище начала твориться всякая чертовщина, мой проснувшийся внутренний голос быстро велел мнесесть и притвориться оградкой. Я так и сделала — шлепнулась на задницу, прикрыла, голову руками и на всякий случай заорала. Вокруг все равно стоял такой шум, что, наверное, покойники в могилах уши затыкали! Сюнневе ревела и орала что-то по-фински, Дан и Ян изощрялись в переводе русского мата на латынь, Тупик тявкал, Мишка пищала…

Что происходит?!

С Ленькой было что-то не так… Это я поняла, когда Сюня кинулась закрывать разрыв в кругу. Она так жутко и тоненько всхлипывала, что мне даже стало немножко страшно. Поэтому я закрыла глаза, шлепнулась на задницу…

Вдруг все стихло.

Какой-то рассохшийся крест пару раз ненавязчиво скрипнул, и стало совсем тихо.

Я открыла глаз. Расхрабрилась и открыла второй.

Мамашка-чебурашка!!! Куда все подевались?!

Вокруг меня только кресты и ограды, я одна в пустом кругу. Ну конечно, все уже на Канарах, одна я тут балластом валяюсь… Блин, сплошная невезуха!

— УЛА! — заорала я громче взбесившейся кошки.

— Ла-ла-ла! — отозвалось вредное эхо.

Никого. Я огляделась, но нигде не было видно любимых штанишек и рыжих кудрей, нигде не сиял золотистый ореол света, ниоткуда не слышался приятный гнусоватый тенорок. Улы не было, он не поспешил явиться по моему зову!

Так, вот это точно значит, что я влипла. Причем по самые ноздри… Что же делать? Наверное, торчать здесь не имеет смысла. Надо двигать к цивилизации. В какой стороне у нас там деревня-то?

По-моему, я произнесла это вслух, потому что мне ответили:

— Справа, девонька…

Передо мной неоднозначно нарисовался мужик с синей распухшей рожей, илом в волосах и закатившимися белесыми глазами.

Хищная щука схватила крючок…

Вечная память тебе, старичок! —

некстати всплыло в голове детское творчество. Да, мужики, видать, хорошо порыбачили, много водки, селедки… Я улыбнулась трупу, стараясь, чтобы того тоже хорошенько пробрало, Да, Васенька, когда я улыбаюсь, щурится и говорит: «Чего, Поль, опять „В мире животных“ насмотрелась?» Утопленник, однако, не среагировал и потянул ко мне лапы:

— Пойдем с нами…

— Мне мама запретила куда-либо ходить со взрослыми дядями! — отрезала я.

Тем временем послышались чавкающие шаги, и рядом с первым нарисовался второй, не такой красивый, правда, но столь же впечатляющий. И третий, и четвертый, и… двадцать восьмой!..

Толпа мокрых, мерзких упырей топталась вокруг, скаля зубы и сопя простуженными носами. Ну что мне оставалось делать?

Пнув одного в район ширинки, я перепрыгнула через поверженного врага и ломанулась куда глаза глядят. Мужики зашлепали следом…

Перепрыгивая через ограды, я вопила громче моей бывшей математички в добродушном состоянии и крыла упырей на чем свет стоит:

— Лягушки замоченные!! Головастики синюшные!!! Уроды… Господи, вот уроды!!! Кто же так с девушками знакомится… Цветов бы хоть принесли, а то сразу лапы тянуть!!! Ой, Боженька, помоги, пожалуйста, верни мне Улу, а я знаешь какой хорошей буду… как Мишка, даже Шекспира всего прочитаю!! Честно, ну не всего, может, но тома два точно…

Кажется, я сбилась с дороги. Деревни было не видать, я углублялась в лес. Под ногами вдруг зачавкало, резко запахло тиной. Я огляделась — мои мокрята вроде поотстали, поэтому я остановилась. Та-ак, похоже я сама себя загнала в Гиблые Болота…

Гиблые Болота, как их стали называть с легкой руки какого-то увлеченного фэнтези пацана, издавна фигурировали в здешних легендах как место малоприятное и небезопасное. Изощрялись в баечках по-черному! По слухам, народу там потонуло столько, что хватило бы Америку раз десять заселить, при этом топиться бы пришлось с утра до ночи организованными отрядами, человек этак по двадцать в каждом.

Неизвестно, насколько правдивыми были эти слухи, но что-то мистическое с болотами и вправду связано было. Несколько раз их пытались осушить. Практически это было обязательным пунктом предвыборных обещаний каждого кандидата в мэры. «Подниму зарплату дворникам, завезу новые фонари и осушу Гиблые Болота!» Так вот, кто бы ни брался их осушить, дела до конца не доводил. Болот просто не находили… Всякий раз команда специалистов-гидрологов или кого там несколько дней беспомощно ковырялась по всему лесному периметру, сверяясь с пляшущей стрелкой компаса и старой картой. Затем, злые, голодные и поддатые, они выезжали из леса на раздолбанном «козелке» аккурат в том же месте, в каком в этот лес въехали.

Говорят, что в Болотах какая-то ведьма закляла нечисть на веки вечные, поэтому и отыскать их нельзя, чтоб нечисть ненароком не выпустить.

А может, закуска плохая. Кто знает?

Антураж был на уровне. Вот уж не думала, что когда-нибудь мне доведется увидеть Гиблые Болота, да еще образца 1818 года. Во все стороны, куда взгляд ни кинешь, влажно блестела вода и кочки кое-где высовывались лохматыми макушками. Плюс синие клочья тумана, корявые деревья и я посередине всей этой съемочной площадки крутейшего фильма ужасов, лохматая и злая.

Сзади настырно зачавкало. Ну я ждать своих новых друзей не стала, резвой синичкой взлетела на ближайшую ветлу, оседлала узловатую верхушку. Та-ак, теперь проверим мальчишек на легкую атлетику! То, что пловцы из них, как из меня примерная жена, это мы уже убедились.

Страха не было вовсе. Чтоб я трупа испугалась? Да я их в анатомичке нагляделась, да еще и не таких красивых видела. А уж технички и санитары в анатомичке пострашней этих самых трупов будут, позлобнее. «Девушка, не крошите бутерброд на труп, взяли моду — закусочную из морга делать… Вот вчера ординаторы день рождения праздновали, а кремовые розочки от торта с трупа кому отмывать? Мне же, Анисье Павловне!..» Вредные они все-таки, бабы из нашего морга.

Мужики нестройной толпой собрались вокруг ветлы, морды подняли, выкатили белесые глазенки. Лезть не пытались, видать, нетренированные кибальчиши-то.

— Спускайся-а! — вкрадчиво присоветовал главный (тот самый, что путь мне до деревни подсказывал). — С нами лучше…

— Увольте! — припомнила я еще одно вежливое слово. — Я воды боюсь, меня в малолетстве брат утопить пытался… Я только ко дну не пошла, плавала по поверхности, как… Красиво плавала, в общем! А вы чего такие бледные, проблемы какие? Ультрафиолета не хватает, на курорт хоть какой бы смотались…

Ну что же, мужики тоже люди, и им иногда пожаловаться надо, в манишку поплакаться, посетовать на жизнь хреново-огуречную. Вот и мои фанаты «Бедной Лизы», облепив ствол, принялись нескладно жаловаться на судьбу-куропатку.

Оказывается, чуваков реально продинамили, устроили засаду и кинули, как фраеров последних. Когда Зямка отрядил карательный отряд за Минькиной родственницей, мужички прямо воодушевились и потопали за проповедником, как беременная крольчихи за папой-кроликом. Топали-топали и притопали. С дороги сбились, хотя от Хотяевки до Ведьмеева по тракту всего ничего. Вот стоят красавцы мои теперь мокрые посреди леса, в воде по горло, и не врубаются, в чем суть да дело… Зиммиус каким-то образом отвел всем глаза, забрал у ребят нательные крестики да испарился.