Кир Булычев - «Твоя Рашель...»
– Девять.
– И вы их распродали?
– Это не совсем так.
– Вы их с выгодой распределили? – уточнил Минц.
– Вот именно.
– А в девушку влюбились?
– Он в мой зад влюбился, – заявила Рашель, вытаскивая зубами пробку. – А я его за муки полюбила, представляете?
Женщина годилась Никите в матери, тем более что такой громадине ничего не стоило поднять его и носить на руках.
– Какие перспективы? – спросил Никита. – Это кончится?
– Это кончится, – сурово заявил Минц, – как кончается любая жизнь. Смертью от старости.
– Когда?
– При таких темпах... через несколько лет. Ускорение постоянно.
– Вы обо мне или о ком еще? – спросила Рашель.
Никита только отмахнулся от нее.
– Ну как я не сообразил! – воскликнул он, скрывая голову в ладонях.
– Я не мог вас предупредить, – заметил Минц. – Вы мне адреса не оставили.
– Но сделайте что-нибудь, профессор! – умолял Никита. – Верните мне любовь.
– И он снова над ней надругается, – сказала Рашель.
Она увидела на книжной полке втиснутого между книг плюшевого медвежонка. Когда-то его подарила Минцу внучка Удалова.
Рашель сняла медвежонка, посадила его на диван, рядом поставила стакан и стала поить медвежонка водкой. Так она играла в куклы.
– Да, – вздохнул Минц. – Процесс с ускорением.
Он принялся подсчитывать, загибая пальцы:
– Вы ее взяли из детского садика, когда ей было...
– Ей было пять лет. Через три года ей стало двадцать.
– Ах ты, мой ребеночек, – ворковала тетя Рашель, гладя медвежонка.
– Дальше процесс пошел еще быстрее, – вздохнул Минц.
– Два с половиной года она набирала лет по десять в год. Ей не так еще много...
– Но мне всего тридцать пять! – рассердился Никита. – К тому же она совершенно не соблюдала диету. А я не могу ее разлюбить... верните нам счастье!
– Это липовое счастье, – заявил Минц. – Это ворованное счастье. Это наказание, а не счастье. Вы вели себя как старый сластолюбец, который в семьдесят лет соблазняет двадцатилетнюю девицу.
– Мне было тридцать! В самом расцвете!
– Ах, не говорите! А ей было семь или восемь. Педофил проклятый!
Последние слова вырвались у Минца нечаянно. Он себе никогда раньше ничего подобного не позволял.
– Но она же не виновата! – вдруг нашел аргумент сластолюбец.
– Вот именно, – сказал Минц.
Он задумался.
Рашель напевала колыбельную мишке, а Никита тем временем принялся излагать иные беды своего преступного семейства. Оказывается, через два года успешных выступлений в команде «Грассхопперс» его сынок-футболист достиг сорокалетнего возраста и потерял скорость бега и умение бить по воротам с лету. Шахматист-вундеркинд перестал быть вундеркиндом, а старший лейтенант по интендантской части, великий пройдоха по части строительства коттеджей для командования, за два года докатился до пенсии, хотя по документам ему было чуть больше двадцати. А в армии с этим строго. Не сдал зачета по физкультуре – уходи в запас.
Что стало с балериной в Пермском театре – страшно подумать!
И все это, захлебываясь скупой слезой, Никита рассказал упрямо молчавшему Минцу.
Ему казалось даже, что за время разговора на лице у Рашели прибавилось морщин. Ужас сковал его внутренности.
– Ложитесь спать, – сказал он. – Я разделяю с вами вину. Недаром я прекратил разработки в этом направлении. Мы с вами чуть не погубили человечество.
– А выпить? – спросила Рашель.
– А выпить не будет, – сказал Минц. – Из-за выпить у вас процесс ускоряется.
– Вы вернете ей молодость? – спросил Никита.
– В какой, простите, возраст? – удивился Минц.
– Желательно, чтобы ей стало лет шестнадцать-семнадцать.
– Таких, как вы, только могила исправит, – заметил Минц. – Я могу лишь вернуть организм в нужное русло. Отныне Раиса будет стареть обычными темпами.
– А вот так дело не пойдет! – рассердился Никита. – Я буду жаловаться.
– Кому и на что?
– Найдем кому и на что, – пригрозил Никита. – У нас тоже не без крыши.
– Эх, дитя порока! – сказал Минц. – Завтра увидимся.
Больше они не увиделись.
Назавтра в номере полулюкс, который Никита Блестящий занимал вместе с девушкой по имени Рашель де Грие, был обнаружен его холодный труп со смертельными следами женских ногтей на свернутой шее.
Самой гражданки де Грие так и не отыскали, хотя дело взял на контроль начальник городской милиции.
Минц тоже не нашел девушку, хотя ему было интересно ее отыскать, чтобы спасти от скорой старости.
Своего друга Сашу Грубина Лев Христофорович отправил в Пермь. В Перми тот отыскал безутешную вдову Жанну Блестящую и вручил ей заветный пузырек, который превращал ее подопечных вундеркиндов в нормальных людей, хотя и с опозданием. Ведь всем им было уже за сорок, и были они старше своей приемной мамы.
Даже в таком виде они отыскали в жизни пристойные уголки, потому что все были людьми талантливыми или способными. Весь день они трудятся, а вечерами порой играют в кубики или куклы и плачут по маме и папе.
Говорят (а это дело будущего), в 2005 году на могиле Никиты Блестящего найдут иссохшее тело высокой старухи без документов. Почему она пришла помирать на забытую могилу, никто не догадается.
На могильной плите, поставленной совестливым Львом Христофоровичем за собственные деньги, под выбитой надписью «Н.Б. Блестящий» кто-то напишет мелом, неровно и крупно:
ТВОЯ РАШЕЛЬ...
