Разборки олимпийского уровня - Леженда Валентин
И экран визуальной связи погас.
— Не, вы видали?!! — Аид с усмешкой повернулся к распивавшим амброзию Дионису с Гермесом.
— Дилетанты, — хором ответили боги.
P.S.
— Что же нам теперь делать? — закрыв лицо руками, глухо спросил Алкидий.
— Ну а что тут поделаешь? — проворчал Фемистоклюс, мрачно взирая на вязкую черноту за прозрачной стеной главного зала Олимпа. — Скажи спасибо, что мы еще живы остались, а то знаешь… (Описываемые события происходят в ином пространственно-временном измерении. — Авт.)
— Это все ты виноват, — сердито прошипел Алкидий, — сатиров экспериментатор. Да будь они неладны, эти деньги.
— Чего ты несешь? — вскипел Фемистоклюс. — Мы ради них шкурой рисковали, самого Зевса на место поставили, Диониса завалили…
— Так уж и завалили?
— Ну, в смысле вырубили на время, — поправился рыжебородый. — Вот оно, наше вознаграждение.
И Фемистоклюс достал из-за пазухи длинный, необычной формы блестящий ключ.
— И на что нам теперь все это нужно? — с отчаянием всплеснул руками Алкидий. — Куда ты теперь эти деньги потратишь?
— Ну… — Фемистоклюс задумчиво погладил густую бороду. — Если мыслить логически, Олимп — это летающий остров. В данный момент он куда-то летит, следовательно, в скором времени мы окажемся в точке его… ээ… назначения.
— То есть?
— Но ведь не может же он вечно парить в черноте, куда-нибудь да прибудем.
— Бред. — Алкидий демонстративно отвернулся от друга.
— Но-но, — грозно нахмурился Фемистоклюс, — ты это, братец, брось. Мы должны держаться друг друга. Только в этом случае нам удастся выжить.
— Да зачем теперь жить? — со смертельной тоской в голосе прошептал Алкидий.
— А ну пойдем! — Рыжебородый грубо схватил приятеля за руку. — Если понадобится, я из тебя эту упадническую хандру живо выбью.
— Эй, больно, отпусти…
— Нет уж, ты пойдешь со мной.
Покинутый большей частью богов Олимп выглядел удручающе. Тусклый сумеречный свет, царивший в его коридорах, напоминал друзьям о мрачной пещере Тэнара в подземном царстве мертвых.
Случившееся с ними было настоящей трагедией. Греки оказались навсегда отрезаны от своего привычного мира. Надежды на возвращение в Аттику не было. Они находились в мире богов, враждебном, непонятном и наверняка опасном для чужаков.
— Я есть хочу, — после часа бесцельных блужданий по темным переходам простонал Алкидий.
— Да подожди ты, — огрызнулся Фемистоклюс, настороженно прислушиваясь.
Постоянная легкая вибрация и монотонный убаюкивающий гул поглощали все прочие звуки. Фемистоклюсу очень не хотелось столкнуться за одним из поворотов с самим Зевсом. Второй раз спастись от гнева Громовержца им вряд ли удастся.
— Хочу есть, — снова повторил Алкидий, на этот раз со сварливыми нотками в голосе.
— Да сейчас, сейчас, — отмахнулся от друга Фемистоклюс, чутко принюхиваясь к теплому неподвижному воздуху Олимпа.
Странно, но по пути им ни разу не попалось ни одного амброзийного автомата, лишь мраморные статуи безразлично взирали из темных ниш по обеим сторонам бесконечных коридоров.
— Здесь можно проблуждать всю жизнь, — грустно заметил Алкидий, — и умереть от голода.
— М-да, — согласился с ним Фемистоклюс, — план Диониса с чертежом Олимпа был бы нам сейчас очень кстати, но дощечка осталась там, в Греции.
— Греция… — Алкидий тяжело вздохнул. — Увидим ли мы тебя когда-нибудь еще раз? (Да увидите, увидите, обещаю. — Авт.)
— Не ной! — грубо гаркнул Фемистоклюс. — Ты меня сейчас доведешь до рукоприкладства.
Одна из попавшихся им по пути ниш светилась изнутри мягким желтым светом. Греки в недоумении остановились.
— А это еще что такое? — удивился Фемистоклюс.
В нише стояло нечто напоминавшее собою высеченный из камня диковинный цветок, из центра которого бил янтарного цвета источник. Фемистоклюс наклонился, принюхиваясь.
— Так ведь это же амброзия?!! — удивился он. — Алкидий, ты, кажется, хотел есть?
— Э нет. — Парень отрицательно замотал головой. — Я слишком хорошо помню, что было, когда мы эту самую амброзию в сухом виде продавали. Лучше уж умереть с голоду, чем стать умственно отсталым идиотом.
— А по-моему, лучше стать идиотом. — Фемистоклюс пожал плечами и припал губами к медной трубочке, из которой струился нектар богов.
Алкидий с ужасом смотрел на преображающегося приятеля. Плечи рыжебородого грека стали шире, полнота исчезла, щеки зарумянились, а в глазах забегали озорные огоньки.
— Эх, — Фемистоклюс с удовольствием вытер янтарные губы, — словно лет на десять помолодел.
— Фемистоклюс, — осторожно спросил Алкидий, — ты уже идиот?
— Сам ты идиот, — обиделся рыжебородый, по очереди пробуя мощные бицепсы на руках. — Тебе не кажется, что я стал похож на божественного кузнеца Гефеста?
Алкидий присмотрелся:
— Уж скорее на сатира, только вот копыт и хвоста не хватает.
— Да ну тебя, — добродушно махнул рукой преобразившийся Фемистоклюс.
Пощипав рыжую бороду, грек размашисто подошел к ближайшей статуе, изображавшей Геру, и с легкостью поднял ее над полом.
— Ого?!! — удивленно прошептал Алкидий, а Фемистоклюс, озадаченно хмыкнув, раскрутил тяжелую статую над головой и запустил ее в конец коридора.
Статуя угодила прямехонько в изваяние метающего копье Геракла. Мраморный Геракл накренился и с грохотом упал прямо на бесстыже задравшую ноги каменную Геру. Со стороны сие выглядело крайне неприлично. Друзья смущенно отвернулись.
— Ну что ж, теперь давай ты, — предложил Фемистоклюс.
— Что я? — не понял Алкидий.
— Пробуй эту новую амброзию.
— Зачем?
— Станешь таким, как я.
— А ты не идиот?
Могучий, покрытый мелкими рыжими волосками кулак просвистел у самого носа Алкидия. Если бы парень вовремя не увернулся, то… Страшно подумать.
— Ты что, сдурел? — закричал Алкидий, пятясь от гневно потрясающего кулаками друга.
— Пей, говорю, — приказал Фемистоклюс, сжимая и разжимая мощные кулаки.
Ну что еще оставалось несчастному парню, кроме как подчиниться?
Алкидий осторожно приблизился к божественному источнику, про себя с удивлением отмечая, что необычная жидкая амброзия пахнет медом.
— Смелее, смелее, — подбадривал приятеля Фемистоклюс, у которого так и чесались руки что-нибудь разогнуть либо сломать.
Алкидий опасливо попробовал янтарную жидкость на вкус. Вкус ему понравился, он был каким-то сладкофруктовым. Сделав несколько больших глотков, парень в нерешительности взглянул на товарища.
— Ну что? — с интересом спросил Фемистоклюс. — Ты чувствуешь в себе какие-нибудь перемены?
Алкидий прислушался к своему организму.
— Нет, — ответил он, — никаких перемен, хотя…
— Что, что ты ощущаешь? — встрепенулся Фемистоклюс.
— Да вот по малой нужде захотелось, — несколько растерянно ответил Алкидий.
— Тьфу ты! — Рыжебородый грек с чувством сплюнул на пол Олимпа.
Плевок с шипением испарился.
— Ты чего на божественную твердь плюешь, совсем сдурел? — заорал на друга Алкидий. — Это тебе не Парфенон какой-нибудь.
Вяло переругиваясь, греки двинулись дальше.
— Все, не могу больше. — Алкидий скорчил жалостливую гримасу. — Как хочешь, но мне нужно в туалет.
— Наши походные горшки остались в Греции, — покачал головой Фемистоклюс. — Давай, становись в уголок, я тебя, так уж и быть, прикрою.
— От кого? — изумился парень.
— Ну… — неопределенно протянул рыжебородый, — мало ли…
— Ты хочешь, чтобы я сделал ЭТО на Олимпе?!!
— Ну да, — удивился Фемистоклюс, — и нечего на меня орать. Нам тут теперь жить, причем неизвестно, сколько времени. В принципе ты, конечно, можешь разыскать Зевса и спросить его, где у них тут отхожее место, но боюсь, он сделает тебе что-то очень и очень плохое.
— Ладно, уговорил, отвернись, — зло бросил Ал-кидий, направляясь к ближайшей нише со статуей.
Фемистоклюс деликатно отвернулся.
