Терри Пратчетт - Правда
Протрусив по грязи, собачка быстро скрылась в темном переулке.
Уже в следующее мгновение из-за угла снова появилась ее морда.
— Тяв? У-у-у?
— Да, конечно, — смутился Вильям. — Извини.
Душка повел его по скользким ступенькам вдоль берега реки. Мостовая была засыпана всяким мусором, а то, что оставалось валяться на анк-морпоркских улицах, действительно было мусором. Солнце редко заглядывало сюда даже в погожий день. Теням удавалось выглядеть ледяными и сочащимися водой одновременно.
Тем не менее между темными балками моста горел костер. Когда ноздри автоматически закрылись, Вильям наконец понял, куда попал — в гости к Нищей Братии.
Старая дорожка вдоль берега была безлюдной, и оставалась она такой лишь благодаря присутствию Старикашки Рона и его друзей. У них нечего было воровать. У них нечего было даже хранить. Периодически Гильдия Нищих предпринимала попытки выгнать обитателей подмостовья из города, но без особого энтузиазма. Даже нищим хочется смотреть на кого-то сверху вниз, а братия обитала так далеко внизу, что при определенном освещении могло создаться впечатление, что она находится на самой вершине. Кроме того, Гильдия не могла не признавать мастерство обитателей подмостовья. Никто не умел так убедительно плеваться и сморкаться, как Генри-Гроб, никто не был таким безногим, как Арнольд Косой, и ничто в мире не могло вонять так противно, как Старикашка Рон, Он мог использовать скаллатиновое масло в качестве дезодоранта.
Вдруг, споткнувшись о некую мыслишку, Вильям понял, где прячется Ваффлз.
Нелепый хвост Душки скрылся в груде старых ящиков и коробок, которые члены братии называли «Чо?», «Клятье!», «Ха-арк!» или Домом.
У Вильяма начали слезиться глаза. Здесь почти не было ветра. Но он храбро шагнул в освещенный костром круг.
— О… Добрый вечер, господа, — вымолвил он, кивнув фигурам, которые сидели вокруг отливающего зеленью пламени.
— Что ж, давай-ка посмотрим, какого цвета твой клочок бумаги, — раздался из темноты повелительный голос Вгорлекости.
— Э… Не сказал бы, что совсем белого, — отозвался Вильям, разворачивая чек.
Он передал его Человеку-Утке, который внимательно рассмотрел бумажку, сделав ее еще более небелой.
— Кажется, все в порядке. Написано «пятьдесят долларов» и подпись, — сообщил Человек-Утка. — Я объяснил своим товарищам общую концепцию. Уверяю, господин де Словв, сделать это было совсем не просто.
— Да! И если мы не получим денежки, то заявимся к тебе домой! — воскликнул Генри-Гроб.
— Э… И что?
— И будем стоять у него! И стоять, и стоять! — пообещал Арнольд Косой.
— И провожать людей странными взглядами, — пригрозил Человек-Утка.
— Плевать на их башмаки! — добавил Генри-Гроб. Вильям постарался не думать о госпоже Эликсир.
— Хорошо, — согласился он. — А теперь я могу увидеть собаку?
Тяжелое пальто Рона распахнулось, и Вильям узрел прищурившегося от яркого света Ваффлза.
— Так ты его с собой носил? — изумился Вильям. — Вот так запросто?
— Клятье!
— Кому придет в голову обыскивать Старикашку Рона? — фыркнул Вгорлекость.
— Верно подмечено, — согласился Вильям. — Очень верно. Или вынюхивать его.
— Только не забывай, он очень стар, — сказал Вгорлекость. — Да и в молодости его вряд ли можно было назвать воплощением мозговой косточки. Это я тебе как пес…симист говорю. В общем, на философские рассуждения можешь даже не рассчитывать.
Ваффлз, заметив, что Вильям смотрит на него, поднял дрожащую старческую лапку.
— А как он у вас оказался? — спросил Вильям, когда Ваффлз принялся обнюхивать его руку.
— Он выбежал из дворца и спрятался под пальто у Рона, — объяснил Вгорлекость.
— То есть искали его повсюду, а заглянуть туда так и не догадались, — сказал Вильям.
— Знаешь, туда лучше не заглядывать. Уж можешь мне поверить.
— Даже вервольф не смог бы его там найти. — Вильям достал свой блокнот, открыл на чистой странице и написал: «Ваффлз». — Сколько ему лет?
Ваффлз залаял.
— Шестнадцать, — перевел Вгорлекость. — А это имеет значение?
— Это нужно для новостного листка, — пояснил Вильям и написал: «Ваффлз (16 л.), ранее проживавший: дворец, Анк-Морпорк».
«Я беру интервью у пса, — подумал он. — Человек Берет Интервью у Собаки! Отличный заголовок».
— Итак… э… Ваффлз, что произошло непосредственно перед тем, как ты сбежал из дворца?
Вгорлекость завыл и зарычал из своего укрытия. Ваффлз навострил уши, а потом прорычал что-то в ответ.
— Проснувшись, он неожиданно испытал ужасную философскую неопределенность, — сказал Вгорлекость.
— Ты, кажется, говорил…
— Я просто перевожу, попятно? И эта его «неопределенность» объяснялась тем, что в комнате находились сразу два Бога. То есть два лорда Витинари. Ваффлз придерживается старых традиций и считает хозяина Богом. Но он понял, что один из них — не Бог, потому что от него пахло иначе. А также в кабинете было еще двое. А потом…
Вильям едва успевал записывать. Секунд через двадцать Ваффлз больно цапнул его за ногу.
Секретарь господина Кривса, сидевший за высоким письменным столом, посмотрел на вошедших сверху вниз, презрительно фыркнул и снова склонился над своими очень важными записями. У него не было ни времени, ни желания обслуживать каких-то там посетителей. Закон не следует торопить…
Но уже мгновение спустя он ткнулся лицом в столешницу. Некая огромная тяжесть давила на его затылок.
Затем в его весьма ограниченном поле зрения появилось лицо господина Кнопа.
— Я сказал, — повторил господин Кноп, — что господин Кривс хочет нас видеть…
— Снгх, — ответил секретарь.
Господин Кноп кивнул, и давление на затылок немного ослабло.
— Прости? Что-что ты сказал? — спросил господин Кноп, краем глаза следя за тем, как рука секретаря крадется вдоль кромки стола.
— Он… никого… не… принима-а-а-а!..
Фраза закончилась приглушенным воплем. Господин Кноп наклонился чуть ниже.
— Извини, что пальцы тебе придавили, — сказал он. — Но мы же не могли допустить, чтобы эти маленькие проказники добрались вон до того аккуратненького рычажка. Кто знает, что могло бы случиться, если бы ты случайно дернул за него? Итак… где находится кабинет господина Кривса?
— Вторая… дверь… налево, — простонал секретарь.
— Вот видишь? Вежливость сильно упрощает нам жизнь. Через неделю, максимум две, ты снова сможешь держать ручку.
Господин Кноп кивнул господину Тюльпану. Господин Тюльпан отпустил секретаря, и тот мгновенно осел на пол.
— Может, ять, шею ему свернуть?
— Оставь его, — махнул рукой господин Кноп. — Сегодня мне хочется поступать с людьми ласково.
Следует отдать должное господину Кривсу: когда Новая Контора вошла в кабинет, ни один мускул не дрогнул на его лице.
— Господа? — склонил он голову.
— Только, ять, пальцем шевельни! — предупредил господин Тюльпан.
— Нам показалось, ты захочешь это услышать, — сказал господин Кноп, доставая из кармана какую-то коробочку.
— Что именно? — спросил господин Кривс. Господин Кноп щелкнул маленьким замочком.
— Давай-ка послушаем, допустим, вчерашний день, — произнес он.
Бесенок часто-часто заморгал.
— …Ньип… ньяпньипп… ньяпдит… ньип… — произнес он.
— Отматывает немного назад, — объяснил господин Кноп.
— Что это такое? — нахмурился законник.
— …Ньяпньип… сипньяп… нип……стоит очень дорого, господин Кноп, поэтому я не буду тратить его попусту. Что вы сделали с собакой? — Палец господина Кнопа коснулся другого рычажка. — …Уидлуидл… уии… У моих… клиентов хорошая память и глубокие карманы. Можно ведь и других убийц нанять. Вы меня понимаете?
Бесенок едва слышно ойкнул, когда рычажок, отключающий бес-органайзер, ударил его по голове.
Господин Кривс встал из-за стола и подошел к старинному буфету.
— Что-нибудь выпить, господин Кноп? Боюсь, правда, что могу предложить лишь бальзамирующий состав…
— Спасибо, не стоит, господин Кривс…
— …Но, кажется, где-то тут завалялся банан… Раздался громкий шлепок — это господин Кноп перехватил кулак господина Тюльпана.
— Не, я ж говорил, я, ять, убью его на…
— Как это ни печально, ты немного опоздал, — сказал законник, возвращаясь за стол. На губах его играла блаженная улыбочка. — Итак, господин Кноп… Вы ведь пришли за деньгами?
— Мы хотим забрать долг. Плюс пятьдесят тысяч.
— Однако пса вы так и не нашли.
— Как и Стража. А у них есть вервольф. Все кому не лень ищут эту псину. Она как сквозь землю провалилась. Но это и неважно. Эта моя коробочка — вот что важно.
— Честно говоря, так себе улика…
