James Bibby - Месть Ронана (пер. М.Кондратьев)
– Ах ты, горюшко наше горькое! – закудахтала старая ведьма. – Никакушки загрипповал, болезный?
Так и не повернув головы, Фециант против воли кивнул. В данный момент любое сочувствие было ему желанно, хотя его несколько обеспокоила вдруг обретенная способность понимать ее неразборчивое кудахтанье.
– Вотаньки славное зельице выпей… глядь, и полегчает голубчику нашему, – забормотала старуха, после чего костлявая длань потянулась над плечом председателя, вручая ему стакан мутной горячей жидкости желтоватого цвета.
«Горячий лимонный отвар, – подумал Фециант. – Надо же, все-таки у паршивой идиотки капля разума еще осталась!» Буркнув глухие слова благодарности, он взял стакан и поднес его к губам.
– Вотаньки треснули мы стакашечку сцаки свежанькой! – прошипела ему Картленда, когда он залпом опорожнил стакан, и ее слова дошли до него одновременно с тошнотворно-мерзостным вкусом солоноватой жидкости. Желудок его судорожно сократился, после чего председатель подался вперед и принялся бешено тошниться, пока не выдавил из себя последнюю каплю всей этой гадости.
– Ты, сука драная! – завопил Фециант, как только последний спазм улегся. – Каким клятом ты думаешь, когда больному человеку свежую мочу подаешь?
Он разгневанно повернулся, но при виде старой ведьмы его лицевые мышцы тут же застыли в маске ужаса, а челюсть отпала так низко, что он чуть пятку себе не укусил.
На физиономии у Картленды выражалась такая откровенная похоть, что председатель до смерти перепугался. Она была густо и крайне беспорядочно накрашена, а одета всего-навсего в длинный пеньюар из тонкой, полупрозрачной материи. Видя, как он на нее пялится, Картленда радостно закудахтала и изобразила какую-то пародию на пируэт, от которой у Фецианта в пустом желудке опять невесть что взбурлило. Он ошалело сглотнул. Чуть выше колен Картленды под материей что-то колыхалось, и у него было тошнотворное ощущение, что это ее груди. Если не груди, тогда живот…
– А какушки премиленько нам потрахацца? – спросила старуха, любовно к нему клонясь. В следующую секунду Фециант вдруг понял, что стоит по другую сторону стола от Картленды. Как он туда попал, он понятия не имел. Должно быть, сработал инстинкт раненого зверя, бессознательно спасающегося в своей норе.
– Нет! – завопил он. – Прочь отсюда, Картленда! На клят пошла! Если ты сию секунду из этой комнаты не уберешься, я тебя… я…
Но все было тщетно. Картленда кралась вокруг стола, и на ее жуткой роже застыла кривая ухмылка голодного ленката, который только что себе чудненького кроличка на завтрак заприметил. Взвыв от ужаса, Фециант бросился к приоткрытой двери. Но тут за спиной у него прозвучало глухое заклинание, и дверь, громко захлопнувшись у него перед носом, наотрез отказалась откликаться на любые его рывки. Он огляделся, лихорадочно ища хоть какой-то выход, но его попросту не было. Пуская слюни от похоти, Картленда неотвратимо на него наступала. А затем, в самый последний момент, в голове у председателя вдруг возникла блестящая мысль…
* * *Азалептин с растущим нетерпением наблюдал за тем, как две бригады потных от натуги орков силятся извлечь пару заплывших жиром туш из двух оставшихся в работе кабинок. Но тут к нему подбежал инженер из Отдела Машин и Механизмов.
– Мы третий передатчик наладили, – сообщил он. – Там просто контакт нарушился. Теперь он работает, и им можно воспользоваться, если вы, конечно, хотите, чтобы последний человек тоже там застрял.
– Этот не застрянет, – отозвался Азалептин. – Он не такой жирный. Давайте его доставим.
Он последовал за инженером к исправленному передатчику и стал наблюдать, как тот нажимает кнопки и дергает рычаги. Лампочки вспыхнули, и машина загудела. Затем на самом верху кабинки замигал зеленый огонек.
– Все, мы его забрали, – сказал инженер.
Азалептин приклеил куда надо дружелюбную улыбку и распахнул дверцу кабинки, но слова радушного приветствия застыли у него на губах, стоило ему только увидеть переправленного председателя.
Фециант стоял к ним лицом со свободно наброшенным на плечи одеялом. Глаза его были плотно зажмурены, а лицо перекошено от страха и напряжения.
В одной руке он сжимал нож и явно намеревался всадить его в большой кочан капусты, который он держал в другой руке.
– Я не шучу! – завопил он, не открывая глаз. – Учти, вонючая карга, еще шаг – и Джон Капуста свое получит! И кончай трендеть мне про то, что его родственники все глазки выплачут! Это у картошки глазки, а у капусты их нет! Прочь, мегера! Клятуй отсюда!
Тут Фециант открыл глаза и обнаружил, что на него пялятся множество не на шутку озадаченных гномов. Человек менее значительный наверняка застыдился бы своего более чем странного поведения, но Фециант, председатель совета директоров корпорации «Оркоубойные мечи», лишь испытал сильнейшее облегчение.
– Клятски вовремя! – прорычал он Азалептину, всаживая нож в кочан и вытряхиваясь из кабинки. – Так это и есть тот самый стремительный и надежный транспорт, про который вы мне рассказывали? Просто замечательно! Как же мы раньше без него обходились?
Председатель волком глянул на капусту, затем замахнулся ножом и рассек кочан ровно на две половинки.
– Вот так! – рявкнул он, бросая обе половинки Азалептину. – Пошлите это туда, откуда я прибыл, ага?
С этими словами Фециант прошел к ближайшей скамье, сел там, надернул себе на плечи одеяло и принялся оглушительно чихать.
* * *Когда две половинки кочана вновь материализовались на прекрасно отполированном дубовом столе в зале заседаний совета директоров корпорации «Оркоубойные мечи», Картленда по-прежнему тупо таращилась на то место, где совсем недавно стоял Фециант. Однако теперь на ее морщинистой роже застыла расстроенная гримаса голодного ленката, который только-только собрался броситься на беззащитного кроличка – а тот вдруг исчез в безопасном укрытии норы. Затем старуха перевела недоверчивый взор на куски кочана и несколько секунд на них смотрела, после чего ее физиономия совсем скомкалась. Она протянула руку, тронула одну из половинок и стала нежно гладить капустные листы.
Но затем скорбь Картленды вытеснил стремительно вскипающий гнев. Она отвела немигающий взор от капусты и уперла его в дубовую столешницу. Через несколько секунд оттуда потянулась струйка дыма. Еще через минуту столешницу уже вовсю лизали языки пламени. Не отводя глаз от стола, Картленда попятилась к двери, и голос ее стал подниматься в исполненном горечи и злобы кудахтанье. Языки пламени набирали мощь вместе с кудахтаньем старой ведьмы, пока не собрались в огненный столп, что вздымался до самого потолка. Затем они, точно пальцы, потянулись в стороны, жадно щупая портьеры.
Картленда пятилась дальше по устланному роскошными коврами коридору, и только когда мощная струя пламени выплеснулась из зала заседаний, на физиономии ее появилась довольная улыбка от славно проделанной работенки. Этот надменный председатель мог превратить ее любовь в кучу пепла, но когда он вернется оттуда, куда он невесть как перенесся, он увидит, что она то же самое со всем его административным зданием провернула. Да, это могло показаться слишком острой реакцией на случившееся, но, в конце концов, она была в скверном настроении, и артрит опять ее мучил. К тому же, как она любила говаривать, в адском пламени меньше ярости, чем у женщины в мозолях…
* * *У Ронана, Тусоны, Гебрали и Котика дела шли вполне успешно. Понаблюдав за тем, как Тарл с Марвудом отбывают, они рано разбрелись по койкам и проспали аж семь часов. Затем, глухой ночью поднявшись, они быстро покинули Гутенморг. Ночь была ясная, и полная луна очень облегчала путешествие. К рассвету они выбрались из Долины Пряшки и теперь пробирались по горным подножиям к просторным равнинам западного Калидора.
Погода была чудесная, но холодная. Здесь, на дальнем севере, солнце высоко не всходило, и скудный солнечный свет давал мало тепла, зато энергичная ходьба прекрасно их согревала. Они позавтракали на ходу, поддерживая постоянный темп, и к полудню, оставив позади горы, уже направлялись на восток по слегка холмистой равнине.
Ближе к вечеру путники опять увидели далекую гору, но теперь уже впереди. Добрую милю они поднимались по пологому склону, а когда дошли до вершины, Ронан первым заметил дальше на востоке оранжевое свечение. Сперва он подумал, что там висит низкое облако, но затем разобрал, что это закатное солнце сияет на снежном пике горы Тор-Тарарам. Они уже одолели половину дороги, и время никак их не поджимало.
Впереди находилась небольшая долина, по дну которой на север бежал широкий ручей. По берегам этого ручья росло немало мелких кустарников и чахлых елей. Здесь путники решили заночевать и принялись сооружать грубое убежище, благо под рукой была масса древесины. Из города они захватили связку хорошей растопки, и вскоре у них уже вовсю пылал роскошный костер. Удобно вокруг него рассевшись, они с аппетитом принялись уминать ужин из сушеного мяса, хлеба, сыра и фруктов.
