Terry Pratchett - К оружию! К оружию!
— Поблагодари и отошли его домой, сержант.
Колон посмотрел на Ангву.
— Есть, сэр, — несколько неохотно отрапортовал он. — Но проблем с ним не будет. Просто ему нужны эти, как их, дополнительные гомогоблины в кро…
— Нет!
— Хорошо. Отлично. Я скажу ему, чтобы проваливал.
Колон закрыл дверь. Даже петли заскрипели с каким-то вожделением.
— Они называют тебя сэром, — улыбнулась Ангва. — Ты заметил?
— Знаю. Но это неправильно. Человек должен думать своей головой. Так говорит капитан Ваймс. Проблема в том, что люди начинают думать, только когда им прикажут. Как пишется «непредвиденное обстоятельство»?
— Я таких слов не пишу.
— Ладно… — Моркоу по-прежнему не оборачивался. — Думаю, до утра нам удастся сохранить порядок в городе. Люди несколько пришли в себя.
«Все абсолютно не так, — подумала Ангва. — Это ты привел их в себя. Как будто загипнотизировал.
Люди живут твоей мечтой. Ты мечтаешь, точно так же, как Большой Фидо, но он мечтает о кошмаре, а ты мечтаешь за всех. Ты действительно считаешь, что в душе все люди — добрые и хорошие. И все, кто оказывается рядом с тобой, верят тебе — пусть даже на краткий миг…»
Откуда-то с улицы донесся стук костяшек по мостовой. Войско Детрита завершало очередной обход.
Что ж, рано или поздно он все равно узнает…
— Моркоу?
— Гм-м?
— Ты… Когда Дуббинс, тролль и я записались в Стражу, у тебя никаких вопросов не возникло?
— Нет. Все вы — представители меньшинств. Один тролль, один гном, одна женщина.
— А-а…
Ангва замялась. На улице все еще сияла луна. Сейчас она ему признается, быстро спустится по лестнице, Превратится и к рассвету будет уже далеко от города. Опять ей приходится уходить. Она поднаторела в бегстве из городов.
— Все не совсем так, — возразила она. — Понимаешь, в городе много умертвиев, и патриций настоял на том, чтобы…
— Поцелуй ее, — подсказал Гаспод из-под кровати.
Ангва замерла. Лицо Моркоу озадаченно вытянулось — так обычно выглядит человек, чьи уши услышали то, что, по мнению мозга, никак не должны были слышать. Он покраснел.
— Гаспод! — рявкнула Ангва, перейдя на собачий язык.
— Я знаю что делаю. Мужчина, женщина. Это Судьба, — отозвался Гаспод.
Ангва встала, Моркоу — тоже, причем так резко, что уронил стул.
— Мне пора, — пробормотала она.
— Гм. Не уходи…
— А теперь протяни руки, — не унимался Гаспод.
«Ничего не получится, — сказала себе Ангва. — Никогда ведь не получалось. Вервольфы должны общаться с вервольфами, с теми, кто понимает…»
Но…
С другой стороны… если ей все равно убегать…
Она подняла палец.
— Одну минуту, — весело произнесла она и одним движением вытащила за шкирку из-под кровати Гаспода.
— Я тебе нужен! — заскулил пес, когда его понесли к двери. — Что он знает? Лопух, он думает, что экскурсия к Колоссу Морпоркскому — это приятное времяпрепровождение! Отпусти же, отпусти…
Дверь захлопнулась. Ангва прислонилась к ней спиной.
Все закончится так же, как в Псевдополисе и Щеботане, и…
— Ангва? — окликнул ее Моркоу.
— Только ничего не говори, — приказала она. — Тогда, может, все получится.
Через некоторое время заскрипели пружины.
А еще через некоторое время Плоский мир исчез для капрала Моркоу. И даже не помахал на прощание ручкой.
Капрал Моркоу проснулся около четырех часов утра. В этот тайный час просыпаются все ночные люди, такие как преступники, стражники, полицейские и прочие неудачники. Он лежал на своей половине узкой кровати и смотрел на стену.
Ночь определенно выдалась интересной.
Он был слегка простоват, но не глуп, а потому прекрасно знал о так называемой, э-э, механике. Он знавал нескольких молодых дам, совершал с ними оздоровительные прогулки по городу, вместе они любовались всякой замысловатой ковкой на решетках и разглядывали интересные достопримечательности, пока дамы совершенно необъяснимым образом не теряли к нему интерес. Кроме того, Моркоу достаточно часто патрулировал Шлюшьи Ямы, которые пока так и назывались, несмотря на отчаянные попытки госпожи Лады и Гильдии Швей убедить патриция переименовать район в улицу Взаимного Удовлетворения. Но он никогда не рассматривал эту сторону жизни применительно к себе, никогда не был уверен, какое место он в ней занимает.
Вероятно, об этом не стоит писать родителям. Они и так все поймут.
Моркоу встал с кровати. Шторы были задернуты, и в комнате стояла удушающая жара.
Он услышал, как Ангва перекатилась на бок, заняв освобожденное им место.
Обеими руками Моркоу взялся за шторы и решительно раздвинул их, впустив в комнату белый свет полной луны.
Ему показалось, что Ангва вздохнула во сне.
Над равниной бушевала гроза. Моркоу видел, как молнии прошивают горизонт, чувствовал запах дождя. Но воздух города оставался абсолютно неподвижным, даже более горячим, чем обычно.
Прямо перед окнами Моркоу возвышалась Башня Искусства Незримого Университета. Он видел ее каждый день. Она господствовала над доброй половиной города.
За его спиной заскрипели пружины.
— Кажется, вот-вот качнется… — начал было он и обернулся.
А потому не заметил, как лунный свет отразился от какого-то металлического стержня, выросшего на самом верху башни.
Сержант Колон сидел на скамейке у штаб-квартиры. Внутри было совсем душно.
Из караулки доносился стук молотка. Минут десять назад явился Дуббинс с сумкой инструментов, двумя шлемами и решительным выражением на лице. Колон понятия не имел, что замыслил этот дьяволенок.
Он тщательно проверил подсчеты, отмечая на листе каждое имя.
Никаких сомнений быть не могло. Ночная Стража насчитывала теперь почти двадцать членов. А может, и больше. Детрит несколько утратил чувство меры и привел к присяге еще двух человек, одного тролля и деревянный манекен, стоящий на улице рядом с «Легантной Одежой Носкодыра»[26]. Если так будет продолжаться и дальше, можно открыть старые караульные будки у главных ворот… В общем, все станет, как в старые добрые времена.
Он даже не помнил, когда в Ночной Страже было больше двадцати человек.
На первый взгляд шаг с добровольцами был верным. Обстановка в некотором роде находилась под контролем. Но утром патриций обо всем узнает, вызовет к себе старшего офицера, и тогда…
Сержант Колон сам не понимал до конца, кто же в данный момент является старшим офицером. Какое-то шестое чувство подсказывало ему, что таким офицером должен быть капитан Ваймс или (почему — этого он сам объяснить не мог) капрал Моркоу. Но капитан отсутствовал, а капрал Моркоу был всего лишь капралом, и Фред Колон не мог избавиться от навязчивого ощущения, что, когда лорд Витинари вызовет кого-нибудь, дабы выразить свою иронию и спросить что-нибудь вроде: «А кто будет платить им жалованье, скажи на милость?», — этим «кем-то» окажется он, Фред Колон, по уши засевший в Анке.
Кроме того, начинала сказываться нехватка званий. Существовало только четыре звания ниже сержанта. Шнобби был бы крайнее недоволен, если бы кого-нибудь еще произвели в капралы, потому что из-за этого образовался бы своего рода затор в карьерном росте. К тому же некоторые стражники вбили в свои головы, что для скорейшего продвижения по службе нужно лишь привести с полдюжины новобранцев. Если Детрит продолжит набирать добровольцев прежними темпами, к концу месяца он станет верховным генерал-майором.
А самым странным было то, что Моркоу по-прежнему всего лишь ка…
Услышав звон стекла, Колон поднял голову. Что-то золотистое, размытых очертаний, выпрыгнуло из окна верхнего этажа, приземлилось в тени и умчалось, прежде чем он успел понять, что это было.
С треском распахнулась дверь, и на улицу выскочил Моркоу с мечом в руке.
— Где?… Куда?…
— Не знаю. А что это такое было?
Моркоу перестал оглядываться.
— Гм… Сам не знаю, — ответил он.
— Моркоу?
— Сержант?
— Ты бы оделся, а?
Моркоу стоял и смотрел в предрассветный мрак.
— Я обернулся, — пробормотал он, — и увидел, увидел…
Наконец он опустил взгляд на меч, словно только сейчас понял, что именно держит в своей руке.
— Вот проклятье!
Он бегом кинулся обратно в комнату, схватил бриджи с кровати и, прыгая на одной ноге, начал одеваться, как вдруг в голове его возникла очень ясная и четкая мысль:
«Ты полный идиот. Вот ты кто. Чуть что, сразу за меч хватаешься, да? Ты все испортил! Теперь она убежала, и ты ее никогда больше не увидишь!»
Он обернулся. С порога за ним очень внимательно наблюдала маленькая мышастого цвета дворняга.
«После такого потрясения она, может, никогда больше не превратится в человека. Хотя кого волнует, что она — вервольф? Тебя ведь это не волновало, пока ты не узнал. Кстати, все печенье, которое у тебя есть с собой, следовало бы отдать этому славному песику, впрочем, если задуматься, откуда у тебя сейчас печенье, так что забудь. Дьявол, надо же было все так испортить!»
