Терри Пратчетт - Правда
– Напечатайте несколько сотен цветных, а остальные можно сделать черно-белыми, – решила Сахарисса и вздохнула. – По крайней мере, мы сможем привлечь внимание людей.
– Стоит им уфидеть цфетную гасету, и ф «Инкфайрере» докадаются, как мы это сделали,– предупредил Отто.
– Ну тогда мы по крайней мере пойдем ко дну с высоко поднятым разноцветным флагом, – сказала Сахарисса.
Когда с потолка посыпалась пыль, она неодобрительно покачала головой.
– Послушайте только, – сказал Боддони. – Чувствуете, как пол дрожит? Это снова заработали их большие прессы.
– Они подкапываются под нас со всех сторон, – сказала Сахарисса. – А ведь мы все так старались. Это нечестно.
– Удивительно, как дрожит пол, – заметил Доброгор, – такое впечатление, что здания стоят не на сплошном грунте.
– Подкапываются под нас, а? – предположил Боддони.
Один или два гнома услышав это, подняли на него взгляды. Боддони сказал что-то на гномьем. Доброгор что-то резко ответил. Еще пара гномов присоединились к дискуссии.
– Извините, – едко напомнила о себе Сахарисса.
– Парни… прикидывают, не стоит ли отправиться взглянуть на конкурентов, – пояснил Доброгор.
– Я пыталась, вчера, – сказала Сахарисса. – Но тролль у дверей был крайне невежлив.
– Гномы… используют другие подходы к проблеме, – сказал Доброгор.
Сахарисса заметила быстрое движение. Боддони вынул из-под стола свой топор. Это был традиционный гномий топор. С одной стороны острая кирка, чтобы выковыривать из грунта интересные минералы, с другой стороны – боевое лезвие, поскольку владельцы богатых минералами территорий частенько ведут себя неразумно.
– Вы ведь не собираетесь напасть на них? – потрясенно спросила она.
– Ну, кто-то сказал, что интересную историю нужно долго раскапывать, – сказал Боддони. – Мы просто собираемся на прогулку.
– В подвале? – удивилась Сахарисса, увидев, что они направились к лестнице.
– Ага, прогулка в темноте, – подтвердил Боддони.
Доброгор вздохнул.
– Остальные продолжат работать над номером, – распорядился он.
Через минуту внизу раздались звуки ударов, потом кто-то выругался по-гномьи, очень громко.
– Пойду посмотрю, что они там делают, – не выдержала Сахарисса и заспешила прочь.
Когда она спустилась в подвал, кирпичи, которыми была заложена старая дверь, уже валялись на полу. Поскольку камни, из которых был построен Анк-Морпорк, постоянно разбирались для новых построек, никто не видел смысла в том, чтобы скреплять их хорошим цементом, особенно если речь шла всего лишь о дверном проеме. Песка, грязи, воды и соплей вполне достаточно – считали строители. В конце концов, до сих пор кладка держалась.
Гномы уставились в темноту за дверью. Каждый из них укрепил на шлеме свечу.
– Твой парень говорил, там погребена старая улица, – сказал Боддони.
– Он не мой парень, – ровным голосом возразила Сахарисса. – Так что там?
Один из гномов шагнул в дверь, подняв фонарь.
– Похоже… на туннели, – сказал он.
– Старые тротуары, – пояснила Сахарисса. – В этом районе везде так, подозреваю. После больших наводнений края проезжей части надстраивали с помощью бревен, а середину засыпали гравием. Но тротуары не трогали, потому что те, кто не успел надстроить свои дома повыше, возражали против этого.
– Что? – удивился Боддони. – Ты хочешь сказать, мостовые были выше тротуаров?
– О да, – подтвердила Сахарисса и прошла вслед за ним сквозь пролом.
– И что же происходило когда лошадь сса… когда лошадь мочилась на мостовую?
– Понятия не имею, – фыркнула Сахарисса.
– А как люди переходили улицу?
– Лестницы.
– Да ладно вам, мисс!
– Нет, они и правда пользовались лестницами. Или туннелями под мостовой. Но так не очень долго продолжалось. В конце концов, чтобы выровнять улицу, проще всего оказалось перекрыть тротуары сверху большими каменными плитами. Так и возникли эти… позабытые туннели.
– Тут крысы, – доложил прошедший вперед Соня.
– Ух ты! – восхитился Боддони. – Кто-нибудь прихватил с собой кухонную посуду? Шучу, мисс. Эй, а это что такое…?
Он прорубился сквозь доски, которые рассыпались в прах под его ударами.
– Кому-то не хотелось лазать по лестницам, – сказал он, уставившись в новый проход.
– Он что, проходит прямо под мостовой? – спросила Сахарисса.
– Похоже. Наверное, у кого-то была аллергия на лошадей.
– И… э… ты можешь ориентироваться здесь?
– Я гном. Мы под землей. Гном. Под землей. Желаете повторить вопрос?
– Вы ведь собираетесь вломиться в подвалы «Инквайрера», правда?
– Кто, мы?
– Вы, вы.
– Ничего подобного не собираемся делать.
– Но ведь делаете.
– Это что, эквивалент взлома, по-вашему?
– Да, и вы как раз это и планировали, верно?
Боддони улыбнулся.
– Ну… немного. Просто чтобы осмотреться. Понимаете ли.
– Хорошо.
– Что? Вас это не беспокоит?
– Вы ведь не будете никого убивать?
– Мисс, мы не такие!
Сахарисса выглядела слегка разочарованной. Она долгое время была респектабельной молодой женщиной. Для некоторых людей это означает, что в них просто накапливаются большие запасы нереспектабельности, только и ждущие повода вырваться наружу.
– Ну… тогда просто доставите им кое-какие неприятности?
– Да, вероятно.
Гномы уже пробирались по туннелю на другую сторону погребенной улицы. В свете их факелов она могла разглядеть старые фасады, заложенные двери и окна.
– Вот, мы должно быть, на нужном месте, – решил Боддони, указывая на нечеткий прямоугольник, образованный кирпичами худшего качества.
– Вы что, вот так просто вломитесь туда?
– Если что, скажем что заблудились, – успокоил ее Боддони.
– Заблудились под землей? Гномы?
– Ну хорошо, тогда скажем, что мы пьяные. В это люди поверят. О'кей, парни…
Старые кирпичи раскрошились под ударами. Из пролома пролился свет. Открылся проход в подвал. Сидевший за письменным столом человек уставился на них, разинув рот.
– О, это вы, мисс, – сказал Режу-Себя-Без-Ножа Достабль. – Привет, парни. Рад вас видеть….
Команда уже собралась уходить, когда под мост галопом примчался Гаспод. Он бросил беглый взгляд на других собак, толпившихся у огня, а потом нырнул под полы ужасного пальто Старого Вонючки Рона и тихонько заскулил.
Пока вся команда разобралась, что происходит, прошло некоторое время. В конце концов, бродяги были способны битых три часа препираться, кашлять и творчески не понимать друг друга всего лишь из-за того, что кто-то сказал «Доброе утро».
Первым разобрался во всем Человек-Утка.
– Эти люди охотятся за терьерами? – спросил он.
– Да! Это все из-за проклятой газеты! Нельзя, черт их возьми, доверять газетчикам!
– И те же люди бросили вон тех собачек в реку?
– Да! – тявкнул Гаспод. – Дело пахнет керосином!
– Ну, мы тебя защитим, если что.
– Ага, но мне нужно все время быть то тут, то там! Я важная фигура в городе! Я не могу залечь на дно! Мне нужна маскировка! Послушайте, вы на этом дельце сможете наварить полсотни долларов! Но чтобы их получить, вам нужен я!
Команда была впечатлена этой речью. При их безденежной экономике 50 долларов казались целым состоянием.
– Иметьих! – сказал Старый Вонючка Рон.
– Собака есть собака, – изрек Арнольд Бочком, – потому она и зовется собакой.
– Гаарк! – харкнул Генри Гроб.
– Верно, – согласился Человек-Утка, – фальшивая борода тут вряд ли поможет.
– Ну, пусть тогда ваши мощные мозги что-нибудь другое придумают! Иначе я отсюда ни на шаг не сдвинусь, – заявил Гаспод. – Я видел тех людей. Не очень-то приятные ребята.
Эндрюс Всевместе заурчал. На его лице сменяли друг друга различные выражения, принадлежащие различным личностям. Наконец, они остановились на восковой пухлости леди Гермионы.
– Мы можем замаскировать его, – объявила она.
– Ну и во что можно превратить собаку? – засомневался Человек-Утка. – В кошку?
– Собака, это не просто собака, – начала леди Гермиона, – кажется, у меня есть идея….
Когда Вильям вернулся в редакцию, гномы стояли, собравшись в кучку. Эпицентром этого собрания, кучкообразующей сердцевиной, оказался мистер Достабль, который выглядел так, как выглядел бы на его месте любой, кого преизрядно унасекомили. Вильям никогда не видел человека, которому слово «унасекомленный» подходило бы больше. Это слово означало личность, на которую Сахарисса изливала свое возмущение двадцать минут подряд.
