А Саша делает, как может (СИ) - Козьякова Наталья Дмитриевна

Наконец принц счел, что коню уже ничего не грозит. Расседлал верного скакуна, спутал ему ноги — чтобы не ушел далеко от стоянки.

Разложил костерок, и принялся варить себе кулеш. Лембас — лембасом, конечно, но под вечер захотелось чего-нибудь горячего.

Костерок горел ровным пламенем, вода в котелке уже закипала, и принц приготовился уже засыпать крупу, когда услышал отдаленный звон колокольцев. Кто-то неспешно катил по дороге в ту же сторону, что и он.

— А ты один, — укорил он сам себя, понимая, что может влипнуть совершенно по-детски. — Надо ж было так опростоволоситься!

Принц прекрасно понимал: не смотря на то, что в королевстве Азалийском царил мир и порядок, случайности никто не отменял. А он никогда не путешествовал в одиночестве.

— Пожалуй, и отбиться, если что, не смогу, — погладил он саднящую руку. — Эх, говорил мне дядюшка — учись фехтовать обеими руками… А, будь что будет! Может быть, все не так уж и плохо складывается. Ну, прирежет меня какой-нибудь бродяга. И поделом мне: нечего было кашу заваривать на свою голову.

И он продолжил свое дело. Засыпал в кипящую воду промытую крупу, добыл из переметной сумы завернутый в промасленную тряпицу шмат копченого сала. Покрошил мелко и высыпал в котелок. Подумал, глядя на булькающий кулеш, и принялся крошить нащипанный у ручья дикий лук, благословляя дядьку Джи. Было дело — вывозил он мальчишек в поля и леса. Учил и следы читать, и по лесам ходить так, чтобы даже травка под ногой не примялась. И травы дикие, но в пищу годные, научил различать. Во всяком случае, дикий лук Энгельберт точно ни с какой другой не спутает.

Он успел подвесить над углями еще один котелок, с водой для отвара, и даже приготовил сбор, когда на полянку выехала одинокая повозка. Игреневый конек бодро рысил по дороге, колокольчик под дугой весело звенел, а правил повозкой громадный мужик.

Энгельберт даже поежился, разглядев, кого занесло к его костру.

— Здрав будь, путник, — пророкотал мужик, останавливая повозку. — Дозволишь ли к твоему костру прибиться на ночь?

— Здрав будь и ты, — склонил голову принц. — Если есть желание — присоединяйся. Кулеш у меня почти готов. Рад буду преломить с тобой лембас.

Мужик спрыгнул с козел, похлопал по шее своего коня.

— Здесь ли собираешься заночевать, путник? — спросил, обернувшись к принцу. Тот неопределенно пожал плечами и взглянул туда, где разливался малиновым цветом закат.

— Ночь вот-вот, — сказал он. — А мне хоть и есть, куда поспешать, да ночь коротать все равно где-то придется. Почему бы и не здесь… А ты далеко ли путь держишь?

— К Огненным горам, — охотно отозвался мужик, принимаясь распрягать коня. — В ту сторону меня долг зовет. Спросить хочу — не по пути ли? Вдвоем путешествовать сподручней.

— Пожалуй, — медленно отозвался Энгельберт, принимаясь добывать из переметной сумы посуду.

Мужик хмыкнул, заметив, что Энгель озадаченно морщит лоб: чашек было две, а ложка только одна.

— У меня есть, чем вкупиться, — сказал негромко. — Вот, держи.

И протянул Энгельберту тихо звякнувшую котомку.

Ужинали неспешно. Беседа пока не складывалась. Энгель, непривычный к походной жизни, ел, обжигаясь, и сдержанно шипя. Мужик, напротив, неторопливо забирал с краев густо посыпанный зеленым луком кулеш и отправлял в рот, прикусывая хлеб.

Потом пришел черед отвара и сластей. Энгельберт таких излишеств в дорогу не взял, а зря, наверное.

— Дочка у меня любит, — кивнул на коробку с пирожными мужик. — И я пристрастился. Угощайся, вьюнош. Как бишь, тебя кличут?

— Эн… э-э… — замялся принц, не зная — стоит ли называть истинное имя, или придумать прозвище. Мужик только понимающе хмыкнул.

— Молодец, парень, — сказал. — Не след каждому встречному имя свое называть. Пусть будет Эн. А меня дочка Сивером зовет. И ты так же называй. Скажешь ли — куда путь держишь?

— Туда — показал он вновь засаднившей рукой в сторону гор. — Куда именно — не ведаю пока. Меня ведет маяк.

— Так может, вместе и поедем? Вдвоем всяко сподручней и безопасней

Энгельберт подумал…. И согласился.

С тех пор, как он принял решение искать сбежавшую жену, тревоги и волнения будто подернулись дымкой, отступили, оставив после себя неясное чувство. Как-будто весь мир уже не имеет никакого значения. Вот доберется до Саши, увидит ее синие — синие глаза. И тогда все решится. А до той поры пусть все идет, как идет.

Они еще долго сидели у костра. Молчали. Подбрасывали время от времени хворост, пили травяной отвар. Доели остававшиеся пирожные. Сивер вопросов зятю-недотепе не задавал, решив, что присмотреть за мальчишкой ему не в тягость. Уж если он и в самом деле истинная пара его обретенной дочери, так надо доставить в целости. Заодно и в деле проверить не мешает. А там по итогам. Или — или. Да еще как доченька на мужа отреагирует — неизвестно. Что-то не похоже, что она так уж по нему скучает и о встрече мечтает. Скорее — прибить, чтоб не мучился, да ей жить не мешал.

Энгель же ни о чем подобном и не думал. Расстелил на траве кошму, мысленно поблагодарив уже в который раз дядюшку Джи. Если б не он — пришлось бы спать ему на голой земле, укрывшись полой дорожного плаща. А так — есть что подстелить, есть, что под ухо положить. И укрыться тоже есть — чем.

Расстелил, сунул под голову твердую подушку и принялся смотреть, как в синеве ночного неба загораются звезды. Смотрел, припоминая опять же дядюшкину науку — отыскивал знакомые созвездия. Смотрел до тех пор, пока они не слились в одно сверкающее облако.

Сивер все еще сидел у костра, когда из ночного тумана медленно выступила женщина, закутанная в струящиеся одежды. Ни шороха, ни шелеста, ни сухого треска сломавшейся хворостины — женщина словно плыла по воздуху, не желая нарушать ночную тишину.

— «Мама? — удивился Сивер, почувствовавший ее присутствие. — Как давно мы не встречались…. Ты здесь зачем?»

Женщина подошла совсем близко. Опустила руку на буйную голову своего старшего сына. Ветер притих под ее легкой ладонью. Совсем как в далеком и уже почти забытом детстве. Когда он был совсем крошечным Ветерком, шаловливым и непослушным.

— «Здрав будь, дитя. Зачем матери приходят к детям своим…. Уж много веков ты не заглядывал в родной дом, Сиверко. Я стала забывать, как ты выглядишь. И дети твои не часто балуют меня вниманием».

Сивер виновато склонил голову.

— «Ты даже не сообщил, что у тебя появилась дочь, — с грустной укоризной продолжила мать, бережно оглаживая растрепавшиеся сизые кудри. — А девочка хороша. Я рада, сын, что она появилась здесь. Теперь за этот мир можно не волноваться».

— «Прости, мама. Замотался, — еще ниже склонил голову Сивер. — Дел — край непочатый. Вот — здешних Покровителей к порядку призвать надобно».

— «Не оправдывайся, сынок, — мягко улыбнулась мать. — Береги сокровище наше. Саша стоит того».

Она присела за спиной сына, позволив ему умостить на своих коленях голову. Вынула из складок одеяния гребень с редкими зубьями, принялась разбирать и расчесывать, укладывать волос к волосу. Сивер не возражал, вспоминая, как в детстве он рвался из материнских рук, не давая ей сплести волосы в косу. Или хотя бы собрать их в хвост. А теперь готов был не дышать — лишь бы она побыла рядом подольше.

— «Хорошая девочка получилась, — вновь повторила мать. — И брат ей под стать. Да не препятствуй им! Невеста у Гриши тоже хороша. Он будет счастлив с ней».

— «Ты встречалась с ними, — даже не удивился Сивер. — Когда?»

Он снизу вверх посмотрел в лицо матери. На мгновение черты лица ее поплыли, и сквозь туманную дымку Сивер увидел старую Азгей, кажется, даже почуял легкий аромат пряных трав и табака.

— «Ты все так же кочуешь со своим избранным народом, — улыбнулся он. — Присматриваешь за нами?»

— «А как же, сынок, — бережно коснулась губами его лба Мать. — Я же мать. Любая мать хочет знать, что с ее детьми все в порядке. И уж если они так заняты, что никак не могут найти минутку для старой Азгей — то она сама навещает своих сыновей».