Герой на подработке. Без царя в голове (СИ) - Тихомирова Елена Владимировна
— Не кричи на меня! Успокойся! — жалобно воскликнула она, заставляя меня и правда несколько остыть.
— Делай то, что считаешь нужным. Ты уже не малышка.
После этих слов я поднял выкатившиеся из сумки на пол пузырьки и отыскал нужные. Элдри стояла, не шевелясь. А затем коротко спросила:
— Что мне делать?
— Я же сказал — решай сама!
— Чем мне помочь тебе?!
Вдвоём стало легче вести борьбу со смертью. Элдри взяла на себя заботы о ребёнке, не давая ему погибнуть. Я старался справиться с увеличивающимся разрывом. Вопреки моим стараниям, разрыв рос, а не затягивался. Кажется, где-то я совершал роковую ошибку, но не видел в чём именно. Кровь продолжала литься. Лиза устала вытирать пол. Кипа окровавленных тряпок дошла до размеров горы. В конце концов, девушка прекратила бессмысленную трату полотна и начала выжимать кровь с тряпок в таз. Но её труды пошли коту под хвост, когда она о таз и споткнулась. Раздался громкий звон и ойканье. Кровь отчего-то брызнула не только во все стороны, но и аж под потолок, основательно марая его, и обширной лужей растеклась по всему полу. Лиза, с её огромными выпученными от страха глазами, стала напоминать жертву заправского мясника. Элдри с неменьшим испугом оглядела комнату, походящую на воплощение разгульной вампирской мечты, и утратила контроль над плацентой.
Ребёнок умер.
— Так, ничего-ничего, — постарался я унять начинающиеся всхлипы девочки. Плечи и руки её затряслись мелкой дрожью.
— Я же так старалась! Так старалась!
Я искоса посмотрел на Герду. Измотанная болью и магическим вмешательством она то приходила в сознание, то снова его теряла, и сейчас как раз находилась в забытьи. Мне пришлось посмотреть на женщину, потому что шум с улиц давным-давно заглушал её стоны, становясь невыносимым. Снаружи разносились плач, крики, рыдания. Отдельные возгласы доносили фразы полностью. По ним я понял, что баллисты разгромили угловые башни и на этом остановились. Город был нужен более-менее целым. Но и без своего элитного вооружения диграстанцы уже вынесли ворота и отвоёвывали позиции возле часовни. Ещё немного, и они будут у Косого переулка.
«Но кому нужен полуразвалившийся дом?» — с облегчением подумалось мне.
Ведь и правда. Через намертво заколоченные окна наружу не пробивался свет моих фонариков-светлячков, чтобы заподозрить наличие кого-либо живого внутри.
— Тихо. Тихо, девочка, — скрепя зубы, мне пришлось оставить свою работу, чтобы прижать к себе Элдри. Мне нужен был маг, а не плакальщица. — Нам ещё есть кого спасать. Верно?
— Верно.
— Вот и давай. Я знаю, у тебя-то получится залатать… Треклятье!
Матка Герды всё же не выдержала и порвалась.
— Приостанови кровотечение, Элдри!
— А дальше-то что?
— Пробуй залатать дыру.
— Оно… оно почему-то не получается. У меня тоже не выходит!
— Можно кое-что попробовать, но… нам ребёнок мешает, — поморщился я, понимая, что мне теперь предстоит сделать.
«Полное отсутствие эстетического удовольствия», — пришла унылая мысль.
Рука моя меж тем проникла в лоно Герды, чтобы вытащить трупик из неё. Сама женщина разродиться бы не смогла. Схватки давно прекратились. Однако узкий таз и боязнь повредить матку ещё больше, заставили меня поступить иначе, чем было в моих первоначальных предположениях. Я вытащил руку и, достав остро наточенный короткий карманный нож, из-под которого выходили мои бесчисленные деревянные и даже каменные фигурки, провёл по всей его длине пальцами, меж которых заискрило электричество. А затем прижал лезвие как можно плотнее к ладони и снова погрузил её в лоно.
…Первой у меня получилось отрезать детскую ручку.
— Не смотри! Не смотри сюда! — приказал я судорожно дышащей Элдри. Та крепко-накрепко зажмурила глаза и сжала губы до посинения. Лиза округлила глаза ещё шире и рухнула на пол в обморок.
Ладони и колени у меня подрагивали, когда я складывал кусочек за кусочком плоть на подготовленное для новорождённого детское одеяльце с криво вышитыми голубыми цветочками.
Видал я мёртвых младенцев и ранее. И сам их убивал. Но от этого факта мне почему-то становилось не легче, а лишь дурнее.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Наконец, мне удалось удачно приплюснуть череп, и я вытянул голову и туловище. Личико вполне сносно сохранилось. Пухленькие чётко очерченные губки и курносый носик говорили о том, что девочка могла бы вырасти в настоящую красотку.
… Могла бы…
… Вырасти…
Я сглотнул подступивший к горлу комок и быстро завернул останки окровавленными руками в одеяльце так, что образовавшийся кулёк стал выглядеть более‑менее прилично. Только личико малышки и выглядывало наружу.
— Я никогда не буду рожать, — уверенно заявила Элдри. Оказывается, она смотрела на меня, и я не знал с какого момента. Но, в любом случае, для её переубеждения у меня сейчас не было ни единого аргумента.
— Теперь ты можешь справиться.
— Нет. Не могу! Всё также плохо! Ничего не получается. Всё бессмысленно!
— Не бессмысленно. Помнишь картинки по анатомии? — она кивнула головой, а я начертил пальцем на животе Герды то, что имел ввиду. — Перетяни здесь и здесь.
— Но кровь перестанет поступать.
— Затягивай!
Она прикрыла глаза и выполнила то, что я велел, ещё и красиво соединяя кровеносную систему.
— Вот и всё, — выдохнул я, начиная извлекать отсечённую от организма матку. — Герда останется жива. Благодаря тебе.
Элдри потёрла рукой нос и грустно кивнула головой.
— Помоги Лизе. Она, кажется, в себя приходит. Дальше я сам.
Заключительный штрих не потребовал много времени, но едва я закончил, как Герда снова очнулась.
— Как? — пролепетала она. — Как моя девочка?
Я растерянно поднялся на ноги. Язык у меня словно отнялся, да и шум на улице уже стих. Однако эту тишину внезапно разрезал чей-то приказ: «Окружить дом! Всем быть наготове. Там опасный маг, етить вас дери!».
Понимая, что оказался в ловушке, я слабо приподнял один уголок рта. Такая вот кривая усмешка. На большее сил, наверное, у меня и не было. Я был истощён и физически, и энергетически, и эмоционально. А потому решил не думать о возникшей проблеме и поглядел на обеспокоенную Герду.
— Ты родила. Но девочка всё-таки умерла.
— Где? Где моя малышка? — скривилось от боли ещё большей, нежели боль тела, лицо женщины. — Дайте мне посмотреть на неё!
Нехотя я наклонился, поднял с пола вымазанный в крови свёрток и бережно поправил уголки одеяльца.
Новорождённые и так выглядят как вывалившийся из живота обрубок кричащего мяса. В них нет ничего красивого. Отвратительного оттенка сморщенная кожа, непропорционально большая голова, круглый выпуклый живот, маленькие неуклюжие конечности и бессмысленно пялящиеся на всё неразумные глаза. Мне сложно понять, почему эволюции легче дать происходить родам именно через сорок недель, а не через пятьдесят. К трём месяцам жизни любой младенец становится хоть как-то похожим на человека и, наверное, уже может умилять… Но мёртвое дитя, не издающее и звука, поверьте мне, в разы ужаснее. И именно такой кошмар наяву я и протянул Герде, внезапно ощущая горечь слёз в своих глазах. А в следующий момент ещё и понял, что в мире людей может существовать нечто намного более омерзительное — это плачущий маг, несущий матери изуродованное им детское тельце.
Женщина с глупой улыбкой приняла свёрток и начала покачивать его на руках, сквозь слёзы напевая колыбельную:
Спи доченька моя — раскрасавица. Утром день придёт — нам понравится. Станем птиц кормить хлебными крошками. Станем щи хлебать полными ложками. Глазки закрывай — сон привидится. И во сне твоём — стану я медведица. Наберу меда сладкого — всё для девочки. Накормлю малиной алою с дикой веточки…
