Смерть и прочие неприятности. Opus 2 (СИ) - Сафонова Евгения

Не в его интересах было показывать, насколько он против. По крайней мере пока.

***

Ева очнулась от того, что чьи-то пальцы застегивали пуговицы у нее на спине. Вроде бы от этого. Во всяком случае, осознание факта, что она лежит лицом вниз на золотистой шелковой обивке вроде бы софы, пока кто-то застегивает на ней платье, вынудило ее сесть столь резво, словно только что она не валялась в обмороке.

Если, конечно, это был обморок.

Ева уставилась на Кейлуса, стоявшего на коленях рядом с софой: как оказалось, приткнувшейся у стены все той же гостиной с роялем.

— Если ты предположила, что я поспешил воспользоваться ситуацией, дабы беспрепятственно сотворить различные мерзости с твоим ледяным безответным телом, то успокойся: меня не настолько прельщает подобная перспектива, — правильно истолковав мучительно-беспомощное выражение ее лица, скучающе произнес мужчина, успокаивающе вскинув руки. — Мне просто нужно было видеть рубин. В твоем текущем состоянии, сама понимаешь, не так просто определить, умерла ты с концами или отключилась временно.

Облегчение, отчетливо читавшееся в его лице за скукой, опровергло догадку, возникшую у Евы за миг до падения в черноту. И принесло осознание, которое Еву изрядно повеселило.

Забавно. На миг она успела испытать ощущение, как будто ее предали.

Было бы кому и что предавать.

— Так это… со мной… сделали не вы?

— Не я, — помедлив, покачал головой Кейлус.

Черт.

— И долго я так?

— Пару минут.

— Но тогда что…

Ее прервали звуки фортепиано. Раздавшиеся одновременно с тем, как окрестности вновь размылись в легком головокружении.

Когда Ева посмотрела на рояль, на банкетке за ним сидела светловолосая девушка в черном бархате. Игравшая — внезапно — до-диез минорную прелюдию Рахманинова. Впрочем, само ее появление невесть откуда было не менее внезапным; как и то, что светлая макушка ее казалась подозрительно знакомой.

Когда, резко оборвав музыкальную фразу на середине, девушка оглянулась через плечо, Ева почти задохнулась от удивления.

— Неплохой инструмент, — весело заметила Динка, крутанувшись на банкетке, повернувшись к ней. — Вообще я люблю, когда клавиши полегче, но даже на такой сыграть после стольких-то лет — кайф.

Стоп, она может дышать?..

— …Ева!

Голос Кейлуса пробился, словно сквозь пелену. Ощущение чужих пальцев на предплечьях пришло вместе с ним: одновременно с тем, как исчезло головокружение, прихватив с собой чувство спершегося от шока дыхания.

Моргнув, Ева уставилась на пустую банкетку. Перевела взгляд на Кейлуса, лишь сейчас прекратившего трясти ее за плечи.

— Что ты видела?

— Неважно, — пробормотала Ева. Осознав, что зачем-то вцепилась в его кисти, растерянно разжала пальцы. — Ее все равно здесь нет. И не могло быть.

— Галлюцинации?

— Видимо, — выдохнула Ева после секундной заминки.

Или же развлечения Мэта. Одно из двух. Хотя нет: Кейлус же рядом, а морочить Еве голову в его присутствии запрещено по договору… значит, и правда галлюцинации.

Что гораздо хуже.

— Скажи, что ты не притворяешься, — не отпуская ее, цепко произнес хозяин дома.

— Хотела б я, чтоб это было притворство.

Ева почти огрызнулась. Огрызаться не хотелось, но в такой ситуации расшалившиеся нервы не особо собирались прислушиваться к доводам сознания, шалившего не меньше.

Кажется, Кейлуса, пытливо всматривавшийся в ее глаза, это убедило лучше чего бы то ни было.

— Хотел бы я тебе не верить. — Наконец отняв ладони от шелковых рукавов, он поднялся на ноги, не сводя взгляда с ее лица. — Уэрти ведь не только энергией тебя поддерживал, верно?

Ева промолчала. Не была уверена, что поведать лиэру Кейлусу про ритуальную ванну — правильное решение.

В конце концов, он тоже некромант, и не самый глупый. А если ему каким-то образом удастся подобрать нужный состав, у Евы исчезал даже тот сомнительный рычаг давления, который появился только что.

— Скажи, — без труда прочитав ее мысли, с мягкой настойчивостью сказал он. Скорее предлагая, чем приказывая. — Ради твоего же блага.

— Я не вправе раскрывать его секреты, — ответила Ева уклончиво.

— Это не только его секреты, но и твои. И тебя они касаются больше, чем его. Хочешь упокоиться навсегда?

— Нет. Не хочу. — Поколебавшись, она все же сощурилась, прямо вглядываясь в темную бронзу его радужек. — А вы хотите?

Пауза, предшествовавшая ответу, была почти незаметной.

— Нет. Это не в моих интересах, — тут же небрежно добавила Кейлус.

— Тогда отпустите меня.

Меньше всего его сузившиеся глаза походили на глаза человека, который способен согласиться на подобное предложение. Но во всех предшествовавших этому реакциях Ева видела достаточно беспокойства за ее персону, чтобы понять — показного пренебрежения к ее судьбе Кейлус выказывает куда больше, чем испытывает на деле. Даже если это и впрямь замешано на чисто деловых интересах.

А, значит, у нее оставался крохотный, но шанс.

— Отпустите, — повторила она. — Если я погибну… окончательно погибну… кому от этого будет лучше?

— Нет. — Он рывком отвернулся, отняв у нее возможность заглядывать ему в глаза: снизу вверх, открыто, непозволительно доверчиво. — Я не упущу такой шанс отомстить.

— Отомстить кому? За что?

Но Кейлус уже отошел к двери, на ходу звоня в колокольчик, который достал из кармана. И слова, явно вырвавшиеся у него спонтанно, бездумно, прояснять не стал.

— Отдыхайте, лиоретта. Юми скоро придет, проводит вас до спальни. На случай новых эксцессов. — Ей поклонились с подчеркнутой, преувеличенной, издевательской любезностью. — Раз вы не склонны к сотрудничеству, я поищу в книгах, что может вам помочь.

Ева молча проследила, как он уходит. Не решаясь последовать его примеру в одиночку (еще упадет где-нибудь в коридоре), покорно дождалась горничную.

К счастью, обошлось без новых приступов.

Когда Юми, препроводив ее до дверей спальни, тихо удалилась, Ева устало опустилась на кровать. Уронила голову на руки, пытаясь понять, что делать в изменившихся обстоятельствах.

Черт. Черт. Черт.

По-другому и не скажешь.

— Так-так, — почти довольно пропел легкий на помине Мэт, проявляясь на подоконнике. — Вот и последствия.

— Твоих рук дело? — подозревая, каким будет ответ, на всякий случай безнадежно спросила девушка.

— Сама ведь знаешь, что нет. — Сидя напротив, демон улыбнулся мрачности в ее лице. — Сестричка рассказывала тебе, что происходит с альпинистами на большой высоте? Считай, ты сейчас тоже начинаешь страдать от гипоксии. И не только от нее.

— Она пыталась. Я не хотела слушать.

— Люблю время от времени посматривать в горы… презабавные там бывают случаи. Кто-то делился кексом с невидимками. Кто-то начинал советоваться с собственными ногами, куда ему идти. Кто-то раздевался, потому что в минус пятьдесят в куртке ему становилось жарковато. Кому-то мерещилось, что добрый незнакомец поит его чаем, и в благодарность отдавал ему свои ботинки. На высоте семи тысяч метров результат, как ты понимаешь, был довольно печальным. — Будто угадав ее мысли по выражению глаз, угрюмо устремленных в пол, Мэт улыбнулся шире. — Не надумала пойти по легкому пути?

— Нет. Не надумала.

— Жаль, жаль. А то наш малыш, видишь ли, вряд ли поспеет к тебе на помощь в ближайшее время.

— Ты видел Герберта?! — Ева вскинула голову, и руки ее, дрогнув, непроизвольно упали на колени. — Что с ним? Только не говори, что Мирк его на дуэли…

— Я-то лишен такой бесценной неудобной мелочи, как материальное тельце. Так что не обязан сидеть в четырех стенах, — бесцеремонно перебив ее, заметил демон колко. — Дуэль не состоялась. Ее прервала королева.

— Хоть это хорошо, — выдохнула Ева, успевшая нарисовать себе в уме всяческих ужасов.

— И она же потом забрала племянничка во дворец, приказав ему безвылазно сидеть в четырех стенах. Клятвой вассала.