Терри Пратчетт - Опочтарение
Мокрист бочком прокрался мимо драчунов и оглядел большую комнату. Важно было не замедлять движения. Это привлекает ненужное внимание.
Он заметил над головами прозрачное облачко синеватого дыма и проложил себе путь в том направлении.
Мисс Добросерд сидела за очень маленьким столиком, и перед ней стоял очень маленький стаканчик с выпивкой. Видимо, она была здесь недолго — единственный стул рядом с ней был еще не занят.
— И часто вы сюда приходите? — спросил Мокрист, поспешно занимая свободное место.
Мисс Добросерд удивленно приподняла брови.
— Да. Почему бы и нет?
— Ну, я… мне показалось, что тут не очень безопасное место для одинокой женщины.
— Да ладно вам, вокруг столько сильных мужчин, готовых защитить меня. Кстати, почему бы вам не сходить за выпивкой?
Мокрист пробился к бару, бросив на пол пригоршню мелочи. Обычно это немного уменьшало давку.
Когда он вернулся к столику, его место было занято Пока Дружелюбным Пьяницей. Мокрист сразу распознал этот тип, ключевым словом тут было «пока». Мисс Добросерд откинулась назад на стуле, чтобы избежать знаков его внимания и, что более вероятно, запаха изо рта.
Мокрист расслышал обычные в таких случаях щедрые излияния.
— Что… э? Что я говорю, э, что я говорю, дык, это, поцелуй меня, э? Что я говорю…
«О боги, похоже, мне надо предпринять что-нибудь, — подумал Мокрист, — он здоровенный, и у него есть меч, как тесак мясника, и в тот момент, когда я скажу хоть что-нибудь, он незамедлительно перейдет в четвертую стадию, „Опасный Размахивающий Мечом Сумасшедший“, а они могут проявлять удивительную точность ударов, пока не рухнут под стол».
Он поставил свою выпивку.
Мисс Добросерд коротко взглянула на него и покачала головой. Под столом что-то резко переместилось, раздался тихий смачный звук и пьяница, внезапно побледнев, наклонился вперед. Вероятно, только он и Мокрист слышали, как мисс Добросерд промурлыкала:
— Сейчас в твою ногу воткнулся четырехдюймовый каблук туфли «Прекрасная Лукреция» от Митци, самой опасной обуви в мире. Если подумать о давлении, в фунтах на квадратный дюйм, то это все равно что попасть под слона с очень маленьким размером ноги. Далее, я знаю, о чем ты думаешь, ты думаешь: «Может ли она проткнуть мне ногу насквозь, до самого пола?» И знаешь что? Я сама точно не знаю. Конечно, подошва твоего ботинка может создать некоторые проблемы, но кроме этого больше ничто. Но это не самое страшное. Самое страшное состоит в том факте, что в детстве меня практически под угрозой оружия заставляли брать уроки балета, а это означает, что я лягаюсь, как мул; ты сидишь прямо передо мной, и у меня есть еще одна туфля. О, хорошо, я вижу, до тебя дошло. Теперь я уберу каблук95.
Из-под стола раздалось тихое «чпок!». Пьяница очень осторожно встал, повернулся, и, не оглядываясь, нетвердой походкой побрел прочь.
— Можно мне вас побеспокоить? — спросил Мокрист. Мисс Добросерд кивнула, и он сел, скрестив ноги под столом, — это был всего лишь пьяница.
— Ага, мужчины всегда так говорят, — заметила мисс Добросерд, — а теперь вы скажите мне, что если бы я сама не справилась, вам не пришлось бы собирать свои зубы в шляпу. Которую вы, кстати, не надели, как я заметила. В ней, наверное, скрыта ваша тайная сущность. Извините, я что-то не так сказала? Вы подавились своей выпивкой.
Мокрист стер пиво с лацкана.
— Нет, это я, — сказал он, — весь, как есть, не приукрашенный.
— Вы меня почти не знаете, но, тем не менее, пригласили на ужин, — заявила мисс Добросерд, — почему?
«Потому что ты назвала меня жуликом, — подумал Мокрист, — ты видишь меня насквозь. Потому что ты не пригвоздила мою голову к двери из арбалета. Потому что ты не болтаешь о пустяках. Потому что я хочу узнать тебя получше, даже если это все равно что целовать пепельницу. Потому что я хочу узнать, можешь ли ты вложить в остаток своей жизни страсть, которую ты вкладываешь в курение сигарет. Потому что вопреки мисс Маккалариат, я хочу завести шуры-муры с тобой, мисс Ангела Красота Добросерд… ну, совершенно точно шуры, и, возможно, муры, когда мы узнаем друг-друга получше. Я хочу узнать твою душу также хорошо, как ты понимаешь мою…»
Он сказал:
— Потому что я почти не знаю вас.
— Ну, если на то пошло, я вас тоже почти не знаю, — заметила мисс Добросерд.
— На это я и делаю ставку, — парировал Мокрист.
Это вызвало улыбку.
— Ловкий ответ. Гладкий. Ну и где мы на самом деле ужинаем сегодня?
— Le Foie Heureux, разумеется.
Она выглядела действительно удивленной.
— Вы сумели заказать столик?
— О, да.
— Значит, у вас там родственник работает? Или вы шантажировали метрдотеля?
— Нет. Но на сегодняшний вечер у нас там зарезервирован столик, — ответил Мокрист.
— Значит, это какой-то трюк, — решила мисс Добросерд, — я впечатлена. Но мне лучше предупредить вас. Насладитесь ужином сполна. Он может оказаться последним.
— Что?
— «Великий Путь» убивает людей, мистер Губвиг. Разными способами. А вы наверняка уже действуете на нервы Взяткеру Позолоту.
— Ох, да ладно вам! Я не более чем муха на их пикнике.
— А что люди делают с мухами, как вы думаете? — возразила мисс Добросерд, — у компании проблемы, мистер Губвиг. Ее используют как машину для производства денег. Они решили, что ремонт обойдется дешевле регулярного технического обслуживания. Они урезали расходы с мясом, — с мясом. И эти люди не любят шутить. Вы полагаете, Взяткер Позолот задумается хоть на секунду, прежде чем прихлопнуть вас?
— Но я был очень… — начал Мокрист.
— Вы думаете, что сможете играть в игры с ними? Звонить в дверь и убегать? Позолот нацелился на место Патриция, все так говорят. И вдруг появляется… идиот в большой золотой шляпе, который напоминает всем, что в семафорной компании царит кавардак, издевается над ней, возрождает Почтамт…
— Погодите, погодите, — умудрился вставить слово Мокрист, — здесь же большой город, а не деревня скотоводов на равнинах! Здесь же не убивают конкурентов вот так запросто, верно?
— В Анк-Морпорке? Вы и правда так думаете? О, он вас не убьет. Он даже не станет беспокоиться о формальностях, обратившись в Гильдию Убийц. Вы просто умрете. Как мой брат. И стоять за этим будет Позолот.
— Ваш брат? — переспросил Мокрист.
В дальнем конце большой пивной с хорошо исполненного «Ты-чего-это-на-меня-уставился?», принесшего зачинщику два очка и выбитый зуб, началась традиционная вечерняя драка.
— Мой брат и его друзья, работавшие в «Пути» прежде чем он был захвачен — по-пиратски захвачен, мистер Губвиг, собирались основать новую семафорную компанию, — сказал мисс Добросерд, наклонившись вперед, — они умудрились наскрести денег на несколько первых демонстрационных башен. Они должны были работать в четыре раза быстрее традиционных башен, потому что их создатели изобрели несколько хитрых трюков с кодированием сообщений, это был многообещающий проект. Многие люди доверили им свои сбережения, те кто раньше работал с моим отцом. Многие талантливые инженеры уволились из «Пути», когда отец потерял над ним контроль, видите ли. Они терпеть не могли Позолота и его банду шакалов. Мой брат собирался снова заработать потерянные нами деньги.
— Я утерял нить ваших рассуждений, — признал Мокрист.
В их столик с размаху вонзился топор и завибрировал.
Мисс Добросерд внимательно посмотрела на Мокриста и выдохнула струю дыма мимо его уха.
— Моего отца звали Роберт Добросерд, — сказала она отстраненно, — он был председателем «Великого Пути». Семафоры были его детищем. Дьявол, да он придумал половину механизмов для башен. А потом объединился с другими инженерами, серьезными людьми с твердыми принципами, и они заняли денег, заложили свои дома и построили локальную семафорную систему, а потом снова вложили заработанные деньги и начали строить «Путь». К ним потекло много денег, все города захотели подключиться к системе, каждый акционер должен был стать богачом. У нас были конюшни. У меня была собственная лошадь. Честно говоря, она не очень-то мне нравилась, но я привыкла кормить ее и смотреть, как она бегает вокруг или что там обычно делают лошади. Все шло прекрасно, но внезапно он получил это письмо, а потом начались встречи, и они сказали, что ему повезет, если он не попадет в тюрьму за, о, я не знаю точно, но за что-то сложное, связанное с законами. Но семафоры продолжали приносить кучу денег. Понимаете? Взяткер Позолот и его банда действовали очень по-дружески, да, но они скупили закладные на дома и контролировали банки, и жонглировали цифрами и, в конце концов, украли у нас «Великий Путь» как воры. Все чего они хотели — делать деньги. Их ничуть не волнует «Путь». Они загонят его до смерти, а потом сделают еще больше денег, продав его. Когда папа за все отвечал, люди гордились своей работой. А поскольку они были инженерами, они заботились, чтобы башни работали как надо, все время. У них были даже «ходячие башни», заранее подготовленные необходимые детали, загруженные на пару фургонов, так что если одна из башен серьезно ломалась, они собирали рядом новую и запускали ее в дело, подхватывали трафик, не потеряв ни единого сообщения. Они гордились своей работой, все они были горды быть частью великого дела!
