Игорь Подгурский - Они сражались за реальности
В воздухе прошелестела мина. Позади разведчиков грохнул взрыв. Второй ударил уже ближе. Третья мина разорвалась прямо перед разведчиками. Пронзительно взвыли осколки и полетели куски отбитого взрывом гранита. Для обороняющихся они были не опасны: склон отразил их в противоположную сторону, но десантников накрыло взрывной волной, с силой швырнув на камни.
Кузнецов перевернулся на спину и, ощупывая лицо руками, глухо сказал:
– Та-а-ак! Я сломал переносицу.
Рядом с ним на боку лежал Задов. Моргая глазами, Лева рассматривал указательный палец, которым ковырялся в носу.
– Кажется, я достал пальцем до мозга,– трагическим шепотом сообщил Лева.
На правом фланге началась ожесточенная перестрелка. На широком гребне ущелья показалась густая цепь «эдельвейсов». Солдаты поначалу шли во весь рост. Ружейные залпы заставили их залечь. Началась перестрелка, и через некоторое время егеря поднялись и перебежками, от камня к камню, медленно двинулись вперед.
Кузнецов окликнул Леву, потихоньку отходившего от шока. Оказывается, к ним вернулась одна из групп, отправленных на подрыв скал. О второй команде минеров не было ни слуху ни духу.
Кузнецов решил вместе с Левой и вернувшимися подрывниками усилить самый опасный участок – правый фланг.
Наспех сформированная группа шла очень осторожно: немного впереди – четверо желтошапочников, за ними – Кузнецов, а чуть ниже прикрывал Задов.
Ополченцы, шагавшие впереди, начали обходить огромный обломок скалы. Едва они скрылись, раздались выстрелы. Разведчики обогнули гранитный обломок и оказались на пологом склоне, окруженном выступами скал. Желтошапочники лежали за камнями. Пули свистели рядом и плющились о гранит. Николай упал на землю и укрылся за небольшим валуном. Он стал осторожно оглядываться, чтобы хоть немного сориентироваться в обстановке. Ополченцы лежали не отстреливаясь. «Неужели все убиты?» – мелькнула мысль у Кузнецова. Задов успел укрыться за гранитным монолитом. Из-за камня виднелся край ободранной каски с нарисованным лютиком.
Немцы вели огонь по неподвижным желтошапочникам. Надо было немедленно отходить.
– Коля, ты жив? – крикнул Задов.
– Жив, жив. Стреляй! Прикроешь меня! Будем отходить.
Наметив скалу метрах в пятнадцати позади, Кузнецов вскочил и помчался к скале, каждую секунду ожидая пули в спину. Стрелял Задов длинными очередями, стреляли в ответ немцы. Командир группы мчался к скале.
Лева продолжал бить, но короткими очередями, экономно расходуя боеприпасы. Он уже успел опустошить один магазин. Егеря засели метрах в восьмидесяти от них. Четверо ополченцев продолжали лежать без движения. Чтобы дать им возможность отойти, Кузнецов начал обстреливать точки, откуда вели огонь «эдельвейсы». Трое желтошапочников получили передышку и начали отползать к скалам. Один так и остался лежать на склоне. Немного в стороне лежал его карабин с прикладом, расщепленным пулей.
Обстрел почти прекратился. Немцы вяло постреливали. Разведчики были для них в мертвой зоне. Кузнецов подполз к Леве. «Эдельвейсов» заинтересовали люди, одетые в их форму и сражавшиеся против них. К обстрелу с правого фланга добавился снайперский огонь с дальнего хребта. Николай и Задов находились в небольшом углублении за скалой и пули снайперов не доставали до них. Ударяясь, пули откалывали куски гранита и обозначали уровень, выше которого подниматься не стоило.
Лежа в каменной выемке, Лева впервые испытал «моральную силу» снайперского огня: каждая пуля предназначалась ему и Кузнецову. Заодно Лева постиг и одну из особенностей боя в горах. Здесь недостаточно представления о фронте и тыле. Решающую роль начинает играть и то, что происходит над тобой и под тобой.
Из-за скалы, со стороны непроходимого отвесного обрыва появилась рука и стала ощупывать выступы на крутой стенке, обращенной в сторону разведчиков. Потом высунулась по пояс фигура бойца-верхолаза. Он в два удара забил в трещину крюк, нацепил альпинистский карабин, вставил в него веревку и, немного спустившись, полностью вышел на обращенную к разведчикам сторону скалы. Противников разделяло не более ста метров. Из-за камня возник ополченец, прицелился из длинноствольного ружья и выстрелил. Солдат повис, раскачиваясь на веревке.
Так вот что задумали егеря! Они решили взобраться на вершину и ударить сверху. Немцы хотели любой ценой добраться до двух разведчиков. В такой ситуации нельзя было терять ни одной минуты. Кузнецов лихорадочно соображал, что делать, пока их не взяли в «огневой мешок».
Егеря пошли ва-банк. На заснеженной вершине склона показались немецкие лыжники. Ловко лавируя, они скатились к каменной осыпи, сбросили лыжи и залегли. Появилась еще одна группа, за ней – следующая. Егеря мастерски владели лыжами. Расчертив склон узорами лыжных следов, они быстро спустились к товарищам и заняли огневые позиции.
– Отходим! Прикрой! – скомандовал Николай Леве. Командир группы начал спускаться туда, откуда они пришли.
На склоне лежал внушительных размеров обломок гранита. Сверху на нем возвышалась пышная шапка снега. Высота скальной стены, обращенной в сторону десантников, равнялась примерно четырем метрам. Это оценил на глаз Николай. Он умышленно мчался к обломку скалы, оттолкнулся от него, кубарем полетел вниз, в противоположную от немцев сторону, и по пояс погрузился в снег. Быстро выбравшись из сугроба, командир группы поднял сорвавшийся с плеча автомат и прокричал: «Лева, давай!», стреляя по залегшим лыжникам короткими очередями.
И Лева дал. Да так, что досталось всем. Он вытащил последнюю гранату, выдернул чеку и метнул в егерей. Лимонка не долетела до немцев и жахнула среди камней.
На крутых высоких склонах лежали толстые снежные козырьки. Один из козырьков давно уже сползал к краю. Взрывная волна Левиной лимонки стала последней каплей. Снежный вал накрыл егерей, а на излете белый язык поглотил и Кузнецова. Там, где только что отстреливался командир, прикрывая отход Левы, теперь громоздились сугробы. Больше никто не стрелял. Всех, кроме Задова, укутало толстым холодным саваном.
Задов отстегнул от пояса ледоруб, лег на спину и, оттолкнувшись, понесся вниз по склону. Домчавшись до свежего снежного могильника, он резко перевернулся и всадил железный клюв ледоруба в снег. Тренировки не прошли даром, и Лева по-собачьи начал откапывать Кузнецова. Пальцы вязли в ледяном крошеве. Задов снял каску и начал откидывать снег, действуя шлемом вместо совка. Дело пошло быстрее. Неожиданно показалась рука, скрюченными пальцами сжимавшая шмайссер. Лева отбросил каску в сторону и начал осторожно отгребать в стороны снег руками. Наконец показалась голова. Он схватил командира за наплечные ремни амуниции и, поднатужившись, вытащил из снежного плена. У Николая из носа и ушей капала кровь. Красные кляксы быстро испятнали маскхалат и снег рядом с бесчувственным телом.
Лева только-только собрался делать искусственное дыхание, как командир открыл глаза и вяло поинтересовался, поднесся близко к лицу ладонь с горстью снега.
– Товарищ, Новый год уже наступил? Я ничего не пропустил?!
– Нет, самое интересное еще впереди,– обрадовался Лева. Главное, что Коля жив, хотя и не в себе.– Ты в порядке?
– Нет,– мотнул головой Кузнецов.– Что здесь происходит?
– Оккупанты того, гранату бросили, вас и контузило,– на одном дыхании отрапортовал Задов, помогая командиру сесть.
– Интересно, кто пригласил таких идиотов на праздник? – оглядываясь вокруг, проговорил Николай. Он гундосил, но говорил внятно.
– Что вы помните?
Кузнецов закашлялся:
– Последнее, что помню – как иду в первый класс с букетом цветов.
– Вам лучше?
Блуждающий взгляд командира остановился на Левиной руке и стал осмысленным. На указательном пальце одессита темнело кольцо чеки с торчащими усиками. Память возвращалась к Кузнецову быстрее, чем надеялся Лева.
– Мне было намного лучше, пока ты не бросил гранату. Уходим отсюда.
– Извините. Я больше не буду,– потупился Задов.
– А мне больше и не надо!
Они продолжили спуск. Немецкие лыжники им не мешали, погребенные под многометровым слоем снега.
– Эх! Сейчас туман нам бы не помешал,– снайперы не шли у Левы из головы.
Пятый Далай-лама был услышан. Ритмично забухал бубен Латына. Желание Задова исполнялось немедленно и в полном объеме. Облако, похожее на косматую лапу, стало медленно опускаться и вскоре накрыло немецкие позиции густой серой кисеей. Набежало очередное облако, теперь уже снизу. На дне ущелья сгущался туман. Волны тумана, подгоняемые звуками бубна, поднимались вверх и собирались воедино, закрывая хребты, вершины и весь горный массив сплошной пеленой.
И двух разведчиков облака тумана надежно укрыли от чужих глаз.
Из глубины ущелья вдруг заухал сборно-походный бубен черных лам. Он звучал с бо льшими интервалами, чем у Латына, но громче и злее.
