Надежда Первухина - Вежливость королев
— А… — протянул герцог Рено и слегка побледнел. Но только слегка. — П-пожалуй, все, Кириена. Вот дочь взбесившегося гламура!
Последний эпитет относился к королеве Абигейл, которая принялась ожесточенно ругаться и выбиваться из цепких рук Главного Советника.
— Фуфи! Фуфи фефя, фефофяй! — кричала королева. — Фя фафрефяфю фам оффраффяфь эфихь фефзафок ф их фиры! Фя фих фафню!
— От вас уже не зависит судьба «этих мерзавок», королева, — холодно ответил герцог Рено. — И вы не сможете их казнить. К счастью.
— Я настроил, — безжизненным тоном сообщил Гогейтис. — На твой мир, Кариночка. Ты отправишься первой.
— Вот даже как? — Губы у Карины побелели.
— Да. Прости. Это невыносимо!
— Ах невыносимо?! Ладно. Куда мне становиться, господин ученый?
Гогейтис растерялся.
— Но ты хотя бы поцелуй меня на прощание, — жалобно попросил он.
— И не подумаю! — отрезала Карина. — Долгие проводы — лишние слезы. Куда вставать? Сюда?
— Меж двух зеркал, — печально сказал Гогейтис. — Прощай, Кариночка, любимая моя! Помни: я был с тобой безумно счастлив! Созерен, посмотрите, она ведь в самом деле сейчас уйдет туда! Неужели у нас нет другого выхода?! Неужели судьба не снизойдет…
— Крепись, Уильям. Это наш долг чести. Карина поцеловалась с бледной и притихшей Кириеной:
— Счастливо тебе, близняшка!
— Да благословят небеса твой путь, Карина, — только и ответила гражданка Вольной Монохроммы.
Карина шагнула к двум большим зеркалам, стоявшим под прямым углом и ждущим ее, как пасть кита ждет очередной порции планктона.
И тут…
Судьба снизошла.
Хотя сначала этого никто не понял.
Потому что произошло это слишком стремительно.
Ее Величество Абигейл Первая, Королева Тарсийского Ожерелья и Почетная Владелица Сопредельных Островов: Дормилон, Хламизил, Запперсен и Феллац выцарапалась на свободу и с безумным кличем «Фе фофволю!!!» кинулась на Карину, пытаясь оттащить ту от зеркальных дверей в мир демократической России. А Карина исключительно из чувства самосохранения пригнулась, уходя от кулаков налетевшей, как вихрь, Абигейл. И королева, не успев затормозить в своем яростном порыве, грянулась о волшебные зеркала всем телом.
И исчезла.
А в точке соприкосновения зеркал змеилась трещинами черная дырка.
И кругом — ни осколочка.
В мертвой тишине все наблюдали за тем, как по зеркалам прошла быстрая рябь и затянула дырку, словно ничего и не было.
— Я не понял, — робко подал голос очумевший от неожиданности советник Атасс. — Королева ушла в иной мир?
И тут Гогейтис очнулся.
— Да! — яростно и радостно закричал он. — Королева ушла в иной мир! И отныне да здравствуют две королевы!
С этим воплем он схватил каминные щипцы и принялся крушить свою отлаженную Систему Окон.
— Гогейтис, ты рехнулся, — сказал герцог Рено. — Что ты творишь?!
— Я отрезаю ей путь обратно! — исступленно кричал Гогейтис. — Она не вернется! Никогда!
— Болван, — ругнулся герцог. — А о том, как отправить домой Карину и Кириену ты подумал?!
— Подумал! Они никуда не уйдут! Они остаются здесь!
— Вот и прекрасно! — Карина захлопала в ладоши. — Вилли, хороший мой, иди я тебя поцелую!
Уильям не заставил себя просить дважды.
И они принялись целоваться, вовсе не обращая внимания на то, что советник Атасс на радостях мощно испортил воздух.
— Я не думаю, что это верное решение, — тихо проговорил Главный Советник, вплотную подходя к Кириене. — Нас ждет кровавое побоище у стен столицы, и нет никакой гарантии, что оно закончится нашей победой. Я предпочел бы, чтобы вы в этом не участвовали.
— Не малодушничайте, Главный Советник! — прервала его Кириена. — Я верю — нет, я убеждена — что мы справимся.
И она посмотрела на герцога сияющим взором.
— Я очень хочу, чтобы ваши слова сбылись, королева, — тихо сказал он.
— Герцог Рено! — весело крикнула Карина, высвободившись из нежных объятий Уильяма. — Неужели вы ничуточки не рады тому, что мы с Кириеной остались?!
— Рад? — удивленно переспросил Рено. — Н-не знаю. Я подумаю.
И он посмотрел на Кириену Суорд. Совершенно новым и оттого весьма загадочным взглядом.
* * *Военный совет между главнокомандующими осаждающих столицу Тарсийского Ожерелья армий напоминал общение скорпионов в закрытой банке. Хотя поначалу все шло вполне цивилизованно. Первым слово взял благообразный адмирал Охренельсон.
— Уважаемые… кхм… господа, кхм-кхм. От имени вице-короля Славной Затумании Хваттинга Третьего я уполномочен… кхм… сделать вам заявление.
— Слушайте! Слушайте! — кричали цивилизованные завоеватели.
— Да пошел ты! — кричали уже нецивилизованные.
— Грядет… кхм… Канун Цветения элриса, — продолжал адмирал, не обращая внимания на нецивилизованные выкрики. — Для тарсийцев… кхм… это священное время. Покуда цветет элрис, они не поднимут оружия и не станут сопротивляться, поскольку боятся древнего проклятия, обязательно падающего на того, кто во время цветения элриса осмелится воевать. Кхе-кхе.
— Тут мы их и сцапаем тепленькими! — кровожадно заявил командующий войсками Хрендаредиса.
— И столица станет нашей в мгновение ока! — прибавил огня в беседу воинствующий эмамир Южного Сирака.
— Як це ж вашей?! — тут же вмешался атаман Пидзадьих Бадей. — То, пан, не красно. Уси мы вожделеемо до захвата столицы. Пшепрашам!
— Ох, вас-то мы и не спросили, захватывать нам столицу или нет! — накинулись на атамана воинственные фригидии.
— Кхе-кхе!!! — громогласно закашлялся затуманский адмирал, призывая к вниманию. — Прошу выслушать заявление его величества Хваттинга Третьего!
— Слушайте, слушайте!
— Да с какой стати!
— Пшепрашам!!!
В общем гвалте голос адмирала превратился в голосок. Но едва он заявил о том, что войска Славной Затумании первыми начнут штурм столицы и первыми войдут в нее, как на собрание пала угрожающая тишина.
— Это почему же вы — первые? — зловеще поинтересовался маститый и солидный главнокомандующий Континента Мира и Свободы. — С каких это пор Затумания претендует на господствующее положение? Уже забыли, что когда-то вы были нашей провинцией?!
— Вот еще! — побагровел адмирал. — Это… кхм… была историческая… кхм… ошибка. Но теперь мы, кха-кха, ошибок не допустим! Вице-король Хваттинг Третий имеет… кхм… письменное соглашение с королевой… кхм… Абигейл о том, что именно воинство… кхм… Славной Затуманим первым вступает в Тарск. Не встречая… кхм… сопротивления.
— Да? — язвительно спросил эмамир Южного Сирака. — А как же тогда быть с той грамотой, которую подписала королева Абигейл, соглашаясь с тем, что правоверная армия Оглуши-паши первой займет столицу Ожерелья во славу Акбара?!
— Пся крев! — выругался атаман. — Не замай, не купишь! Шо це у мене — не договор ли с королевой, щоб найкраще славным бадейцам в столицу вступити, а, панове?!
— Ах, Абигейл, ах, хитроумная негодяйка! — задумчиво протянула Главная воинствующая фригидия. — Значит, она всех нас обманула, когда предложила быть первыми. Тут что-то не так!
— Что… кхм… именно?
— Боюсь, когда мы ворвемся в столицу, нас будут ждать не сложившие оружие беспомощные тарсийцы а вооруженные до зубов наемники!
— Откуда у Ожерелья деньги на наемников?! Мне доносил их советник по финансам: казна почти пуста! — веско сказал главнокомандующий Континента.
— Зачем же вы так стремитесь завоевать Ожерелье раз их казна пуста? — язвительно осведомились представители Хрендаредиса.
— Из соображений Мира и Свободы, — выкрутился командующий Континента. — В Тарсийском Ожерелье никак не привьется демократия. Вот мы его завоюем и сразу начнем прививать. Кстати, наступающая ночь для нас является временем большого демократического праздника — Ночи Неблагодарности. И я уже отправил депешу на Континент о том, что в праздничную ночь нами взята столица Ожерелья.
— Это вы… кхм… поторопились. Кхм. Зря, кхм. У нас, между прочим, тоже этой ночью отмечается праздник — Торжество Независимости от Зависимости, ибо четыреста лет назад король Затумании Горгий Восьмой принял билль о правах на трезвый образ жизни, что было большим достижением затуманского законотворчества. Так что… кхм… придется вам… кхм… посторониться, кхе-кхе, и пропустить нас вперед. Как самых старших, кхм.
— Чего-о? — уставился на затуманского адмирала атаман Смахно. — Да древней наших Бадей и нема вотчины! Мовчи, гадмирал! У бадейцев тоже празднование нагорилкуеться: Начатки бадейской мовы! О як! Мы перши п'идем королевску хату брати!
— Если уж речь пошла о праздниках, то, по чести сказать, нам первым должно занять Тарск, ибо только в стенах завоеванного города истоверные могут завершить священный захадж и сотворить наваз. Пустите истоверных первыми! А мы за вас потом помолимся Акбару. — Эмамир Южного Сирака благочестиво свел ладони.
